3-річна дівчинка кожного дня плакала, повертаючись з дитячого садка. Батьки підклали диктофон в іграшку і ЗАНІМІЛИ почувши ЦЕ …

Ее жестокость к Даше — это проецирование личной боли и обиды на невинного ребенка. Дмитрий не мог не понимать, что он только что вступил в опасную игру. Жанна Анатольевна была непредсказуема, и он не мог быть уверен, что она не попытается отомстить ему за свои унижения.

Но он не мог больше молчать, он должен был защитить дочь. Родители Даши, разобравшись в причинах поведения Жанны Анатольевны, должны были сделать выбор. Они должны были решить, как защитить Дашу и как справиться с этой ситуацией.

Вся их жизнь теперь крутилась вокруг этого маленького человека Даши, которая, несмотря на все, оставалась светлой и доброй. Заведующий детским садом Константин Николаевич прослушал записи и, сохраняя хладнокровие, обещал помочь. Его спокойствие, но далеко не равнодушие говорили скорее о самообладании, прекрасном воспитании и рациональном уме.

Он был человеком, способным принимать трудные решения без паники и эмоциональных взрывов. Родители Даши поняли, что он не будет действовать под влиянием чувств, а будет искать рациональное решение проблемы. «Я понимаю ваше беспокойство», – сказал он, глаза его смотрели не на них, а куда-то вдаль, словно он видит что-то недоступное им.

«И я обещаю, что ситуация будет решена в кратчайшие сроки. Мы не можем допустить, чтобы подобное поведение повторялось. Но, пожалуйста, позвольте мне провести свое расследование.

Уверен, мы найдем выход, который устроит всех». Он не выглядел растерянным, как они ожидали. Он был спокоен и собран, как будто ему уже приходилось сталкиваться с такими ситуациями раньше.

И это еще больше их насторожило. «Мы просто хотим, чтобы наша дочь была в безопасности», – сказала мама Даши, ее голос дрожал от волнения. «Я понимаю», – ответил заведующий, и его голос звучал невозмутимо.

«Я делаю все возможное, чтобы обеспечить безопасность всех детей в этом саду. Я уверен, что мы найдем решение». «Мы будем следить за ситуацией», – сказала мама Даши, и ее голос звучал угрожающе.

«Если что-то повторится, мы обратимся в соответствующие органы. Мы не позволим, чтобы нашей дочери угрожала опасность». «Я уверен, что этого не случится», – ответил заведующий, и его взгляд снова устремился куда-то вдаль.

«Я сделаю все возможное, чтобы защитить вашу дочь. Я обещаю вам». Родители Даши ушли, оставив руководителя в его кабинете.

Они не были уверены, что он и вправду поможет им. Но они знали, что не должны сдаваться. Они были обязаны защитить свою дочь от этой опасности и будут бороться сколько бы времени не понадобилось.

Константин Николаевич сидел за своим столом, внимательно изучая бумаги. Но его мысли блуждали далеко от отчетов и планов. Он вновь и вновь представлял себе лицо Жанны Анатольевны и интонацию ее голоса, когда она разговаривала с Дашей.

Слова порой звучали очень грубо. Почему она так обращалась с девочкой? Воспитательница, казалось, сама знала, что не права, но упорствовала в своем негативе. Провожая родителей Даши, он не мог не заметить, как отпечаталась на них эта ситуация.

Произошел внутренний толчок, натолкнувший его на желание разобраться с Жанной. Руководитель вызвал ее в свой кабинет, не зная, что делая этот шаг, он откроет новую главу в их жизни. Жанна вошла с некоторой настороженностью и легким беспокойством на лице.

Она прекрасно знала, что ее методики воспитания подлежат обсуждению. «Присядьте, пожалуйста», — сказал Константин Николаевич, наклонившись немного вперед, стараясь создать атмосферу доверия. «Мне необходимо с вами поговорить».

Она села, положив руки на колени, и посмотрела на него с ожиданием и недоверием. «Я заметил, что в последнее время ваше взаимодействие с детьми стало более резким, особенно с Дашей. Не могли бы вы рассказать, в чем дело, почему вы так себя ведете?» Жанна внутренне вздрогнула, ее сердце забилось быстрее и по лицу пробежала тень.

Она не могла отрицать, что последнее время сама чувствовала себя не в своей тарелке. Подобные разногласия с детьми вызывали в ней ненависть к самой себе. «Я не знаю, как объяснить», — ее голос задрожал.

«Просто иногда жизнь так несправедлива. Кому-то достаются семья и дети, а кому-то разочарование». Константин Николаевич был поражен.

Он ожидал обычную отговорку, а вместо этого услышал искреннее эмоциональное переживание. «Что вы имеете в виду?» — спросил он, наклоняясь ближе к ней. Жанна замялась, как будто искала нужные слова.

Наконец, решившись, она продолжила. «В юности я любила отца Даши. Он был моим единственным.

Но он выбрал другую, женился. У них счастливая семья. И вот, по иронии судьбы, он привел свою дочь именно в этот детский сад.

Каждый раз, когда я вижу Дашу, меня переполняет горечь и обида. Я понимаю, как это несправедливо, но ничего не могу с собой поделать». Ее голос стал более уверенным, когда она продолжила.

«Я так и осталась одна на всю жизнь. Ни семьи, ни детей. Я ненавижу свою слабость».

Константин Николаевич был заворожен. Его собственные эмоции, давно подавленные, начали бурлить внутри. Он чувствовал, как его сердце сжимается, глядя на нее.

У него были свои тайны, но он никогда не делился ими даже с теми, кому доверял. А сейчас он ощутил мощный поток понимания и сочувствия к Жанне. «Я понимаю вас», — сказал он наконец.

«Мы все иногда испытываем неприязнь к тому, что не можем изменить. Но это не означает, что нужно переносить свои чувства на детей. Дружба и любовь бывают сложными, но мы, как взрослые, должны находить в себе силы любить и заботиться о них, даже когда это тяжело».

Жанна смахнула слезы с глаз, и ее будто озарило. «Спасибо, Константин Николаевич», — шепнула она, наклонив голову в знак уважения. «Я не думала, что вы сможете понять».

Словно инстинктивно, они оба ощутили связь между собой. Константин Николаевич увидел в ее глазах искренность и что-то внутри него изменилось. Он стал вдруг воспринимать ее как близкого человека, хотя еще несколько минут назад это казалось ему невозможным.

«Это просто трудный период», — добавил он, подбадривая ее. «Мы можем вместе справиться с этим. Поговорим об этом позже»…