5 років оплакував померлу дружину, та одного дня, увійшовши на кухню, чоловік ОБІМЛІВ, побачивши в вазі квіти, які лише вранці відніс ЇЙ НА МОГИЛУ

Сначала им не разрешали войти к маме в палату. А на рассвете тот самый врач открыл дверь и сказал «Попрощайтесь» и отвернулся. Аня до сих пор уверена, что мама услышала, как сначала папа, а потом и она сама по очереди сказали ей «Я люблю тебя».

Потом всего один раз она с папой вспоминала, как тогда у мамы дрогнули ресницы, и оба поняли это так, что она их услышала. После похорон Аня могла заплакать в любой момент, а папа нет. Но он стал тише, что ли, открывать дверь, входя домой, и тихо ходил по дому, будто даже не своей походкой.

А однажды Аня увидела, что у папы стали седыми виски, причем не одинаково, правой больше. Теперь Аня сама хозяйничала в доме. У нее долго не получалось, и не только с обедами.

Надо было научиться, например, стирке, причем на практике. С какого-то, может, пятого-шестого раза Аня поняла, что стирку надо сортировать не только по цвету, но и по ткани. Потом поняла, что некоторые вещи лучше не отжимать в стиральной машине.

А вот тратить деньги на домашнее хозяйство у Ани получалось лучше. Может, потому что папа принял всю еду, которую готовила Аня. Она, правда, старалась кормить его тем же, чем их кормила мама.

Как при маме, она ходила с папой по субботам в супермаркет. В телефоне у нее был список покупок. Они загружали полную тележку, потом все это раскладывали в багажник и на сидение машины, и ехали домой.

Там еще раз раскладывали, что в холодильник, что в другие места, которые определила еще мама. Субботняя уборка была за папой, а Аня же готовила полный обед и заготовки на следующие дни. Однажды она уговорила папу взять с собой две пластиковые коробочки.

В одной было второе, в другой салат. Она знала, что папа с головой, ушедший в работу, не всегда успевает хоть что-то перекусить на работе. А так, думала Аня, он пообедает, не выходя из кабинета.

А вечером папа пришел домой с любимым Аней мороженым и сказал, Анюта, а завтра дашь мне тормозок? Аня не знала, что такое тормозок и удивленно посмотрела на папу. Тормозок, рабочее слово для обедов, которые приносятся из дома. У меня сегодня такой шикарный был обед, Анюта, только извини, не вымыл я судочки, сейчас помою.

Аня очень обрадовалась. Папа, да ты что, я сама вымою и каждый день буду тебе давать тормозки. Они оба крепко держались друг за друга, интуитивно понимали, что этого хотела и мама, им самим было бы не выстоять в одиночку.

Поэтому, когда после выпускного вечера папа, волнуясь, сказал, что ему надо на месяц уехать за гран-командировку, оба понимали, что попадут в непростую ситуацию. Ане надо готовиться к поступлению, а папа впервые оставляет дочь одну. От командировки невозможно было отказаться.

Нет, в принципе возможно, конечно, но папа два года руководил группой разработчиков нового оборудования для открывающегося на заводе цеха по выпуску сложнейших медицинских аппаратов и инструментов для уникальных неполосных операций. Это новое направление давало второе дыхание заводу, у которого были проблемы с выпуском станков и оборудования. Спрос на них хотя и рос, но очень медленно.

Папа, работавший на заводе с того самого дня, как защитил диплом, выросший здесь до заместителя главного инженера, понимал, как много от него зависит. Это с одной стороны. А с другой, надо было на целый месяц оставить дома одну Анюту, которая предстояла сдавать вступительные экзамены.

Ни у папы, ни у Анюты не возникло и те не сомнения в том, что как-то не так можно будет воспользоваться свободой. Они были уверены друг в друге. Беспокоило только достаточно длительное отсутствие и значительное расстояние.

Но решение было принято именно такое, которое одобрила бы и мама. Папа должен ехать, а Анюта готовится к экзаменам. Папа вернулся за день до первого вступительного экзамена.

Они проговорили до полуночи. Потом Аня отправила папу спать, а сама начала гладить ему свежую сорочку. Когда Аня увидела себя в списках принятых, она тут же позвонила папе.

«Анюта, стой на крыльце университета!» – закричал он в трубку. Через 10 минут папа вышел из машины с букетом кремовых роз, таких, которые любила мама. Он подошел к Ане, поднял ее, как маленькую, на руки, расцеловал и отвернулся.

Он не мог сдержать слез. Аня тоже заплакала, опустив голову в эти кремовые розы. Они оба подумали о маме.

Они оба знали, что она была бы очень рада. И когда папа, ничего не говоря, поехал на кладбище, Аня только кивала молча головой. «Все правильно, папочка».

У въезда на кладбище папа оставил машину, а Аня свой букет. Маме они купили другой, с черной траурной ленточкой. Глядя на ее любимое лицо на черном мраморе памятника, они тихо прошептали ей каждое свое и одинаковое «Я люблю тебя».

Следующие три года они прожили с минимумом свободного времени. Папа вплотную был занят строительством нового корпуса под выпуск медицинского оборудования. Когда корпус был готов, начался монтаж станков и приспособлений, их подключение к электроснабжению и другим системам жизнеобеспечения.

Потом без отрыва от производства и с привлечением новых кадров надо было формировать штат специалистов. Приходилось осваивать теорию всем и рабочим, и специалистам среднего звена, и руководителям нового производства. Сроки вроде бы укладывались, но параллельно в городе открылся военный госпиталь.

Его организовали в корпусах одной из муниципальных больниц, реконструировав ее основательно. Основная часть будущего оборудования, производимого на заводе, где работал папа Ани, предназначалась этому госпиталю. У Ани три первых курса тоже были наполнены под завязку.

Она всегда еще со школы училась хорошо, а это требовало времени. У Ани не было ни интересных предметов, так ее научили родители, во всем следовало докопаться до сути. Мама говорила, что любимый предмет или дисциплина – это важно, но ничего не собрать в остальных науках, это как инвалидность своего рода.

А папа часто повторял, что знание такой груз или такая ноша, что не тянет, это точно, а вот помочь при форс-мажоре поможет обязательно. Поэтому у Ани были основательные знания как по точным наукам, так и по гуманитарным. Позже она была благодарна родителям и школе за то, что не отмахивалась ни от математики, ни от химии с физикой.

Аня не запускала и не пропускала новые темы, и они органично дополняли старые. Ее школьная, а потом и университетская подруга Алиса, которая закатывала глаза от тоски, если предстояло контрольное по алгебре, всегда говорила, да что ж ты такая всеядная, Анюта, и сочинения пишешь супер, и на логарифмы спокойно реагируешь, а про правила буравчика вообще молчу. Аня уже привыкла к этим стонам Алисы.

Она давно поняла, что ну такая вот она, ее Алиса, но не дружит она с точными науками и просто молча решала на контрольных ее вариант. Сначала ее, а свой потом. Зато она благодарна Алисе, что вытащила ее в спортклуб и даже за компанию пошла в секцию фехтования.

Хотя сначала хотела на малый теннис. Но Аня, рассказывая по дороге, какими они могут быть мушкетерками, легко убедила подругу поменять секцию. Зато потом Алиса забросала соцсети фотоснимками в экипировке фехтовальщицы с поднятым забралом или в выпаде со шпагой.

Но потом пожаловалась Ане, что от нее отписались два симпатичных молодых человека. Один честно признался, что боится, как бы Алиса не использовала свои приемы на нем, если вдруг что-то будет не так. А второй тихо исчез.

Хотя причина, наверное, была та же. На втором курсе и Аня, и Алиса записались на курсы испанского языка и трижды в неделю ездили на занятия в другую часть города. Зато, скажем, на новогоднем вечере слегка поиздевались над общепризнанным на курсе мачо Стасом.

Он вальяжной походкой подошел к ним, обнял сразу обеих за талии и в привычной манере спросил. Ну что, крошки, потанцуем? Оторвемся? Девушки переглянулись и заговорили на испанском. Стас отпрянул.

Чего-чего? Так бы и сказали. И отошел. Анюта и Алиса согнулись от смеха…