Галина проснулась раньше петухов, как и всегда.
В ее доме еще царила темнота, словно сама ночь не хотела уступать свои владения новому дню. Но деревенская женщина привыкла подниматься с первыми проблесками света, даже если он едва пробивался через плотный туман. Сон для слабых, а работа для сильных, так она любила шутить, завязывая цветастый платок на седых волосах.
Но сегодня ее привычная бодрость была омрачена каким-то необъяснимым беспокойством. Будто в тишине утреннего мира притаился невидимый наблюдатель, следящий за каждым шагом. Галина выглянула в окно.
За стеклом деревни еще спала, укутанная в серебристый саван тумана. Окна домов, словно молчаливые глаза, смотрели в никуда. Только лай собаки вдалеке напоминал, что жизнь здесь не останавливается.
Ее руки автоматически потянулись к заветной корзине, спутнице всех походов за грибами. Деревенские леса в этот сезон щедро одаривали тех, кто знал их тайные тропы. Галина гордилась своей способностью находить самые укромные грибные места, будто сама природа делилась с ней своими секретами.
Когда Галина вышла за порог, ее обдало холодным утренним воздухом. Мир вокруг словно затаил дыхание. Даже ветер, обычно гуляющий по дворам, сегодня притих.
«Не нравится мне это», – пробормотала она, притягивая к себе шерстяной платок. «Но кто, если не я?» Грибы сами себя не соберут. Шаг за шагом она приближалась к краю деревни.
Дома здесь стояли как старики, согнувшиеся от времени и ветров. Их покосившиеся крыши напоминали шляпы, сдвинутые на бок, а окна – усталые глаза, которые видели слишком много. На одном из таких крыльцов сидел Петр.
Его сгорбленная фигура будто сливалась с утренним сумраком. Он был как дух этой деревни. Вечный, неизменный.
«Галка, куда это ты с утра пораньше?» Небось к ухажеру такая нарядная. Его голос был хриплым, как старый замок, который давно не открывали. Галина вздрогнула.
Даже зная, что Петр часто сидит здесь, она никак не ожидала услышать его именно сейчас. «За грибами, Петр, куда мне в моем возрасте к ухажерам? Жили вон с Сашкой душа в душу полвека. А как его не стало, так я уже и не интересуюсь мужчинами, уже бабушка давно», – ответила она.
«Петр, почему ты после Марины так и не женился?» Поинтересовалась Галя, ее голос прозвучал чуть укоризненно, но с искренним сочувствием. «Тебе ведь еще сорока не было, когда ты остался один. Помню, как за тобой наши бабы бегали табуном».
Галя не заметила, как тень легкой грусти скользнула по лицу мужчины. Он отвел взгляд, словно пряча что-то слишком личное. «Галь, ты ведь по грибы торопилась», – сухо бросил он, делая жест рукой в сторону леса.
«Иди уже, пока из соседних деревень не набежали». «Грибы. Дело хитрое, кто раньше встал, того и тапки».
«Ну ты, как всегда», – проворчала Галя, поднимая корзинку. «Сам меня остановил, сам и сердишься. Не хочешь? Не говори.
А мне пора. Да ну тебя, Петр!» Она направилась к лесу, даже не оглянувшись. Петр долго смотрел ей вслед, покачивая головой и наконец пробормотал себе под нос.
«Вот ведь, сорока!» Все ей надо знать. Петр вздохнул тяжело, как человек, привыкший нести груз воспоминаний. Воспоминания, которые тяготили его больше, чем деревенская работа.
Он никогда не делился с другими историей своей жизни. Не мог. Да и зачем? Сельчане все равно додумывают за тебя то, что им интересно.
Когда-то он был счастлив. Он любил Марину так, как мужчина может любить женщину, ставшую для него центром мира. Единственное, чего не хватало в их семье, это детей.
Но тогда никто не говорил о современных способах лечения бесплодия. Оставалось только верить в чудо. И Марина верила.
И это чудо действительно произошло. Сначала беременности Петр носил ее на руках, будто боялся, что она сломается. Он представлял, как их малыш сделает их семью по-настоящему полной, принесет радость в дом.
Но судьба решила иначе. На восьмом месяце беременности Марина почувствовала резкое недомогание. Врачи отправили ее в больницу и уже на следующий день приняли решение о срочной операции.
Роды были тяжелыми. Слишком тяжелыми. Марина не пережила их.
И малыш тоже. Он даже не успел вдохнуть воздух. В тот день Петр впервые закричал, как раненый зверь.
Его крик разносился по коридорам больницы, пока он не рухнул на кафельный пол. Врачи разводили руками, повторяя, что ничего нельзя было сделать. Так бывает.
Нам очень жаль, тихо сказала акушерка, но эти слова ничего не изменили. После похорон Петр замкнулся в себе. Он не мог понять, почему жизнь так жестока.
С каждым годом его горе все глубже проникало в его душу, и он все больше отдалялся от людей. Наконец, он перебрался в деревню, где родилась Марина. Ее родной дом стал его убежищем.
Здесь он жил один, как отшельник, предпочитая тишину шуму чужих голосов. Деревенские жители обходили его стороной. Для них он был чужим, нелюдимым.
Лишь Галя иногда пыталась поговорить с ним. Иногда даже сплетничала о нем, добавляя к рассказам то, что он никогда не говорил. И все же Петр продолжал жить, как умел.
Но однажды все изменилось. К нему постучался незнакомец. Тот что-то сказал, и Петр, недолго думая, впустил его в дом.
Через полчаса оттуда донесся страшный крик. Никто не знал, что происходило за закрытой дверью. Наутро незнакомец ушел, а Петр продолжил жить, как ни в чем не бывало.
Со временем такие гости стали появляться чаще. Каждый раз после их ухода, деревня сотрясалась от слухов, кто эти люди, что им нужно. Петр ничего не объяснял, а на спросы только мрачно хмурился.
И вот теперь, направляясь в лес, Галя невольно думала о нелюдимом соседе. Ее не покидало ощущение, что за его молчанием кроется что-то большее, чем простая горечь утрат. Дорога в лес была знакома, но сегодня она казалась другой.
Туман лежал на земле плотным одеялом, скрывая тропинки, и деревья выглядели выше, чем обычно. Их темные силуэты напоминали гигантов, замерших в ожидании. Казалось, что сама природа что-то скрывает.
Нельзя думать о плохом, сказала себе Галина, чтобы отогнать наваждение. Лес не любит тех, кто боится. Шаг за шагом она углублялась в чащу.
Корзина наполнялась под березовиками и лисичками, а сердце постепенно успокаивалось. Но что-то все-таки тревожило ее. Каждый шорох, каждый хруст ветки под ногой казался слишком громким.
И вдруг, совсем неожиданно, Галина услышала звук, которого не должно было быть. Стон. Тихий, едва различимый, он словно исходил из самого воздуха.
Женщина замерла. Ее сердце заколотилось, а пальцы вцепились в ручку корзины. «Кто здесь?» — крикнула она, надеясь, что это всего лишь игра ее воображения.
Ответом был новый стон. На этот раз громче. Он доносился из глубины леса, оттуда, где раскинулось старое болото.
«Боже!» — прошептала Галина, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Она сделала шаг вперед, затем другой. Лес словно пытался остановить ее, ветки хватали за рукава, корни цеплялись за сапоги.
Но любопытство, или чувство долга, гнало ее вперед. Когда она наконец добралась до болота, перед ее глазами предстала жуткая картина…
На одном из болотных островков, окруженных жидкой грязью, лежала фигура.
Это был человек. Живой или мертвый? Она не знала. «Эй! Вы меня слышите?» — крикнула она, стараясь заглушить стук собственного сердца.
Фигура пошевелилась. Это был ответ. Человек был жив.
«Держитесь, я иду!» Галина отбросила корзину, подобрала длинную палку под ногами, собрав всю свою смелость, направилась к болоту. Каждый шаг был борьбой, земля под ногами пружинила, угрожая поглотить ее. Но она не могла оставить этого человека.
Когда она наконец добралась до островка, она увидела, что это женщина. Молодая, с растрепанными волосами и лицом, покрытым грязью и слезами. «Давайте, я помогу вам», — сказала Галина, протягивая палку.
«Хватайтесь за ветку». Женщина подняла на нее глаза. В них было столько боли и страха, что Галина почувствовала, как к горлу подступает комок.
Галина с трудом удерживала себя в равновесии, пытаясь помочь незнакомке высвободиться от зыбкой грязи. Земля под ее ногами угрожающе пружинила, а болотная жижа норовила втянуть их обеих в свои холодные объятия. «Осторожно, милая, держись крепче, сейчас еще потяну», — сказала она, почувствовав, как незнакомка ослабила хватку.
Спустя десять минут борьбы с болотом, Галя удалось вытащить женщину на устойчивый островок. Она еле держалась на ногах, обессиленная. Незнакомка тяжело дышала, ее лицо было бледным, как мел, а дрожащие губы еле шевелились.
«Спасибо». Тихо прошептала она, но в ее голосе звучало больше страха, чем благодарности. Галина крепче ухватила ее за талию и начала медленно выводить из болотного плена.
Каждый шаг давался с трудом. Тишина леса, казалось, сгущалась вокруг них, превращаясь в невидимую стену. Даже птицы, обычно шумные в это время, будто затаились, наблюдая за этой странной парой.
«Кто вы? Как вы здесь оказались?» — спросила Галина, надеясь хоть немного отвлечься от тяжелой дороги. Незнакомка ответила не сразу. Она словно подбирала слова, боясь, что неверно сказанное принесет ей еще больше бед.
«Я не помню», — наконец проговорила она, опустив глаза. «Все, что я… помню». Эта очнулась, когда уже была здесь.
Потом. Боль. Холод.
И темнота. Галина нахмурилась. Этот ответ показался ей слишком странным.
Но сейчас было не время для вопросов. Главное — вывести ее из леса. «Ладно, милая», — вздохнула она.
«Сначала выберемся отсюда, а потом будем разбираться. Деревня рядом, там помогут». Они шли медленно, почти на ощупь.
Туман, поднявшийся над болотом, сгустился, как молоко, скрывая дорогу. Галина пыталась вспомнить каждую тропинку, каждый изгиб знакомого леса, но страх сбивал ее с толку. Ее собственные шаги звучали, как удары сердца, гулко отдаваясь в этом призрачном пространстве.
Наконец, впереди показался свет, просвет между деревьями, ведущий к дороге. Галина почувствовала, как внутри у нее вспыхнула надежда. «Мы почти пришли», — ободряюще сказала она.
«Еще чуть-чуть». Но как только они сделали последний шаг, из лесной чаща, незнакомка застонала и, покачнувшись, едва не рухнула на землю. «Боже, да что же это!» — вскрикнула Галина, успевая подхватить ее.
Женщина схватилась за ее плечо, цепляясь, как утопающий за спасательный круг. Ее лицо исказило боль, а в глазах снова появился тот страх, который Галина заметила у болота. «Потерпи, милая, потерпи», — шептала она, пытаясь успокоить ее.
«Не могу дальше идти, спина невыносимо болит», — сквозь слезы прошептала незнакомка. Галина осторожно усадила ее на траву у обочины и, сняв свой платок, прикрыла ее плечи. Дотащить ее на себе Галина не могла, нет уже такой силы, да и у самой то спина, то колени прихватывают.
«Ты только не спи, слышишь?» Галина осторожно потрясла женщину за плечо, но та лишь слабо кивнула. Ее глаза, едва открытые, блестели в тусклом свете. «Я побегу в деревню, позову подмогу».
Галина уже почти добралась до дороги на окраине, как внезапно послышался скрип колес и приглушенный топот копыт. Ее сердце замерло на мгновение, а затем заколотилось с новой силой. «Слава Богу!» Выдохнула она, увидев темный силуэт телеги, медленно выплывающий из густого тумана…
Когда повозка приблизилась, стало видно, что это был Петр. Его суровое лицо под темной шляпой выглядело еще более замкнутым, чем обычно. «Галка?» Удивился он, останавливая лошадь.
«Ты только сейчас из лесу вышла? Весь день грибы искала, что ли? Петр, помоги!» Женщину в лесу нашла, в болоте застряла. Она еле живая, идти не может. Я ее до тропы смогла только довести, дальше она не смогла.
«Где именно она осталась?» С беспокойством спросил Петр. Галина рассказала, какой ориентир, чтобы найти женщину, и засобиралась уже в повозку залезать. Но Петр сказал ей, что ее сыновья уже полдня ищут, куда мать пропала, сами уже село на уши поставили.
Тогда Галина решила все же вернуться домой и успокоить свою семью. Петр направил телегу в сторону, указанную Галиной. Лошадь размеренно шла по узкой тропинке, а скрип телеги разносился в тишине, словно отмеряя время.
Лес все еще был погружен в туман, и даже привычные очертания казались чужими. Когда он добрался до болота, взгляд его сразу упал на белеющий платок, и на пригорке он заметил силуэт женщины, сидящей на земле. Она выглядела как призрак.
Тихая, неподвижная, с опущенной головой. «Эй!» — крикнул он, спрыгивая с телеги. — Ты жива? Женщина подняла голову.
Ее лицо было бледным, как мел, а глаза блестели от слез и страха. «Помогите!» — прошептала она. Петр шагнул к ней, проверяя землю под ногами, чтобы не увязнуть в трясине.
Каждый его шаг сопровождался чавкающим звуком грязи, но он шел уверенно. «Тихо, тихо, я помогу!» — сказал он, протягивая ей руку. «Вставай! Только держись крепче!» Она с трудом поднялась на ноги, пошатнулась, но Петр тут же подхватил ее под руку.
«Ну вот, молодец! Теперь потихоньку пойдем к телеге». Дорога к телеге заняла больше времени, чем он рассчитывал. Женщина была слишком слаба, ноги ее подкашивались, а изредка она тихо стонала от боли.
Но Петр не торопил ее, просто помогал идти, молча поддерживая. «Вот, садись!» — сказал он, когда они наконец добрались до телеги. «Я подсажу».
Он легко поднял ее и усадил на сено. Женщина тихо вскрикнула, но быстро замолчала, глядя на него с благодарностью. «Потерпи, скоро будем дома!» — бросил он, забираясь на свое место и трогая лошадь.
Путь до деревни был неспешным. Петр избегал тряских дорог, стараясь как можно меньше беспокоить гостю. Она сидела тихо, жав руки на коленях и смотрела куда-то вдаль.
Казалось, ее мысли были далеко от всего происходящего. «Как ты здесь оказалась?» — наконец спросил он, нарушив молчание. Женщина немного вздрогнула, как будто вопрос застал ее врасплох.
«Я…» — «Не знаю», — прошептала она. «Ничего не помню». Очнулась уже в болоте.
Петр посмотрел на нее из-под лобья, но ничего не сказал. Когда они добрались до дома, он остановил лошадь у ворот. Его низкий, крепкий дом выглядел надежным убежищем, способным защитить от любых невзгод.
«Заходи, не стесняйся», — пригласил он, открывая дверь. «Здесь тепло. Отдохнешь, потом решим, что делать».
Женщина кивнула, но шагнула не сразу, словно боялась переступить порог. «Умойся пока», — сказал Петр, указывая на таз с водой у стены. «А я принесу что-нибудь из одежды».
Он вышел в другую комнату и вскоре вернулся с чистым платьем, аккуратно сложенным. Это была одежда его покойной жены. Петр молча положил ее на стол рядом с женщиной и отошел к печи, проверяя, горят ли дрова.
«Вот, переоденься. Потом поужинаем». Она благодарно кивнула, взяла платье и ушла в маленькую комнату.
Петр тем временем накрыл на стол. Горячий хлеб, картошка с укропом и парное молоко. Простая, но сытная деревенская еда.
Когда женщина вернулась, уже переодетая, он отметил, как одежда жены будто ожила на ней. «Садись», — сказал он, указывая на стул. «Надо подкрепиться».
Она послушно села, но ела медленно, будто каждое движение давалось ей с трудом. «Спасибо», — снова сказала она, когда закончила. «Ладно, отдыхай теперь», бросил Петр, поднимаясь.
Я постелил в соседней комнате. Там никто не помешает. Женщина встала, слегка поклонилась и пошла за ним.
Комната была маленькой, но уютной, деревянная кровать, вышитая скатерть на столе и старый стул у окна. Она огляделась, будто запоминая каждую деталь. «Спасибо», — сказала она еще раз, ее голос звучал чуть тверже.
«Спи, утро вечера мудренее», — коротко ответил Петр и закрыл за ней дверь. Он вернулся на кухню, тяжело вздохнул и присел за стол. Вдруг услышал робкий стук в дверь.
Это была Галя, зашла узнать о незнакомке. Петр в своей манере ответил. «Да нормально все, уже накормил ее и спать отправил.
Завтра будем разбираться, что с ней делать». «Ну хорошо, Петр, спасибо, что приютил ее. У меня то дома и лишней койки нет.
Я тогда завтра зайду еще». На утро женщина проснулась от приглушенного скрипа половиц. Солнечный свет пробивался через занавески, освещая маленькую комнату мягким теплым светом.
Ее тело ныло от усталости, но особенно чувствовалась боль в спине. Она с трудом поднялась и, согнувшись, вышла на кухню, где Петр уже хлопотал у печи. «Доброе утро», — произнесла она, стараясь говорить бодро, но ее голос прозвучал слабее, чем хотелось.
Петр обернулся, бросил быстрый взгляд на ее скованную походку и нахмурился. «Что у тебя болит?» — спросил он, подходя ближе. Женщина опустила глаза и едва слышно ответила.
«Спина». «Стреляет. И в ноги, и в руки отдает.
Трудно даже подняться». Петр задумчиво кивнул, вытирая руки о полотенце. «Ясно.
Тогда так. Иди обратно в комнату, разденься по пояс и ложись на койку», — сказал он твердо, но без грубости. Женщина резко подняла на него глаза, ее лицо исказилось от испуга и непонимания.
«Что? Зачем?» Петр, заметив ее замешательство, спокойно пояснил. «Не пугайся. Я Костоправ.
Уже много лет людей на ноги ставлю. Сейчас посмотрю, что у тебя, и исправим». Она замялась, продолжая смотреть на него настороженно.
Но что-то в его голосе, уверенность и спокойствие, заставило ее кивнуть. «Ладно», — прошептала она. «Вы уверены, что это поможет?» «Если будешь слушаться, поможет», — твердо ответил Петр…
«Давай, не теряй время». Он вышел в кухню, чтобы не смущать ее, и открыл ящик комода, доставая оттуда деревянный молоточек и несколько коротких колышков. Взяв их, он подошел к двери комнаты и негромко постучал.
«Готово?» «Да», — прозвучал ее неуверенный ответ. Петр вошел. Женщина лежала на кровати, укрыв грудь одеялом, ее спина была открыта.
Он заметил, как напряжены ее плечи. «Расслабься», — сказал он, подходя ближе. «Будет немного больно, но потом станет легче.
Я тебе обещаю». Женщина кивнула, закрыв глаза. Петр положил на ее поясницу сложенное полотенце, чтобы смягчить удары, затем осторожно приставил колышек к ее позвоночнику и легким движением ударил по нему молотком.
Она вздрогнула и от неожиданности и импульса боли закричала. И только Петр продолжил работу, когда дверь комнаты резко распахнулась и на пороге появилась Галина. Ее глаза были широко раскрыты, лицо горело от возмущения и подозрений.
«Петр Иванович! Ты что тут творишь?» Громко воскликнула она, бросая взгляд на молоточек в его руках и лежащую на койке женщину с открытой спиной. Женщина попыталась прикрыться одеялом, но Петр спокойно поднял руку, призывая обеих к тишине. «Галя, ты что, совсем спятила?» Хмуро произнес он.
«Закрой дверь, да не мешай». «Что значит «не мешай»?» В голосе Галины звучал вызов. «Я сюда забежала, думала.
Ты бедной женщине вредишь, а тут что?» «Объясни». Петр глубоко вздохнул, поставил молоточек на стол и обернулся к Галине. Его взгляд был тяжелым, но спокойным.
«Если ты перестанешь кричать, я все объясню». Он выпрямился, сложив руки на груди. «Я Костоправ, Галя.
Лечу людей. Спины, кости, суставы. У меня дед этим занимался, отец.
А теперь я. И эту женщину я спасаю, а не калечу». Галина смолкла, все еще недоверчиво глядя то на молоточек, то на женщину. «Но… Крики?» неуверенно спросила она.
«Сколько раз деревня слышала вопли из твоего дома? Все думали, что ты тут черт знает, что творишь». Петр нахмурился, но в его глазах мелькнула тень улыбки. «Крики, да, были.
Больно ведь, когда правишь кости. Но боль проходит, а человек потом ходит, как новенький. Ко мне из города лежачие приезжают, а уходят своими ногами, да еще и улыбаются.
Только я этого никому особо не рассказывал». «Зачем?» «Чтоб вся деревня у меня на крыльце жила». Он сделал паузу, пристально посмотрев на Галину.
«Ты теперь поняла?» Галина, смутившись, опустила взгляд. Она не ожидала такого объяснения. Ее подозрения сменились стыдом.
«Прости, Петр». «Я не знала». «Да и кто же мог подумать? Ты никогда ничего не говорил».
Петр лишь махнул рукой и снова повернулся к женщине, лежащей на койке. «Ладно, раз ты теперь все поняла, дай мне закончить. А потом, если хочешь, сама попробуй.
Уж ты-то вечно жалуешься на поясницу». Галина улыбнулась, все еще чувствуя легкое смущение. «Может и попробую.
Но ты сначала ей помоги. Галя, раз уж ты здесь, лучше на стол накрой», — велел Петр, не отвлекаясь от работы. «Завтрак на печи стоит, и чай завари.
А я пока закончу лечение». Галина нахмурилась, но спорить не стала. Она молча вышла, оставив Петра с пациенткой.
Через некоторое время запах свежезаваренного чая и теплого хлеба наполнил дом. Петр продолжил свою работу, методично и уверенно. Женщина на койке постепенно расслабилась, чувствуя, что в руках этого человека она действительно в безопасности.
«Все, хватит», — сказал он, наконец, отложив инструменты. «Теперь вставай и попробуй пройтись». Женщина медленно поднялась, ее глаза были полны удивления.
«Легче», — прошептала она. «Правда легче. Как вы это делаете?» Петр усмехнулся, убирая инструменты.
«Дед меня учил. Он был костоправом, отец тоже. У нас это в семье.
Главное, чтобы человек не боялся». «А ты молодец», — вытерпела. «Сначала очень больно, но это потому, что позвонки на место встают.
Зато потом как хорошо». Она улыбнулась, ее глаза заблестели от благодарности. «Спасибо».
«Я даже не знаю, как вас отблагодарить». «Никак. Завтра еще раз посмотрим», — ответил он, махнув рукой.
«А теперь идем, поешь. У меня картошка горячая, молоко парное. Надо силы восстанавливать».
Галина закончила накрывать на стол, когда Петр наконец вышел из комнаты. Его лицо выражало усталость, но в глазах читалось удовлетворение. Он молча сел за стол и налил себе чаю, жестом приглашая присоединиться.
Через несколько минут дверь комнаты приоткрылась и на пороге появилась незнакомка. Она выглядела заметно лучше, хотя все еще держалась за поясницу. Платье, которое дал ей Петр, сидело почти идеально, хотя и было чуть великовато.
Галина, наблюдая за ней, вдруг заметила, что будто Марина увидела образ прежней хозяйки дома. В ее глазах мелькнуло искра удивления, когда она тихо произнесла. «Марина.
Точно. Я вспомнила. Меня зовут Марина».
Все взгляды обратились к незнакомке. Она ошеломленно прижала ладонь к губам, как будто сама не могла поверить, что вспомнила свое имя. «Как вспомнила?» — осторожно спросил Петр, откладывая кружку.
«Вы это имя упомянули, и у меня в голове будто озарение случилось». «Это хорошо, значит память скоро вернется», — ответил Петр спокойно. «Но надо понять, как ты оказалась в том болоте».
Галина нахмурилась, глядя на нее с новым интересом. «Петр, тут без участкового не обойтись. Она ведь похожа из города.
Как могла городская женщина оказаться у нас в лесу, да еще и ничего не помнить? Надо, чтобы он все выяснил». Марина испуганно посмотрела на нее. «Участковый? Но зачем? Я ничего плохого не сделала».
Галина мягче, но твердо объяснила. «Тебе не о чем волноваться. Но так будет лучше.
Пусть он проверит, не ищут ли тебя где-нибудь. Может, в твоем городе кто-то поднял тревогу. Ты же сама хочешь знать, что с тобой случилось».
Марина кивнула, хоть в ее взгляде оставался страх. «Ну и хорошо», – подытожила Галина, поднимаясь из-за стола. «Я схожу к участковому, расскажу, что ты у нас, а дальше пусть он сам решает, что делать».
Петр хмыкнул, глядя ей вслед. Когда Галина вышла за порог, он снова повернулся к Марине. «Не бойся.
Участковый мужик надежный, лишнего не скажет. А пока пей чай и отдыхай. Тут тебя никто не обидит».
Марина с благодарностью кивнула, чувствуя, что в этом доме ее действительно принимают, как свою. Но где-то в глубине души она знала, впереди ее ждут ответы, которые могут перевернуть все, что она знает о себе. Участковый Егор пришел ближе к вечеру…
Его плотная фигура заполнила собой дверной проем, а строгий взгляд сразу же отметил детали – теплая, но скромная обстановка в доме, чашки на столе и бледное лицо Марины. Он коротко кивнул Петру и Галине, а затем сел на стул. «Ну что, рассказывайте, что здесь произошло», – начал он, обращаясь к хозяину.
Петр сдержанно пояснил. Галина ее в лесу нашла. В болоте сидела.
Сама ничего не помнит, только имя вспомнила. Марина она, вроде. Егор кивнул, затем повернулся к Марине.
Его взгляд стал мягче, но голос остался строгим. «Марина, так». «Хорошо.
Расскажите, что помните». Любая деталь может быть важной. Марина отвела взгляд, ее пальцы нервно теребили край платья.
Почти ничего. Начала она неуверенно. «Я.
Помню только болото. И холод. А еще.
Какое-то движение. Как будто я шла, но не сама». Егор слушал внимательно, не перебивая.
Он дождался, пока Марина замолчит, и затем спросил. «Огородова. Это ваша фамилия?» Марина резко подняла голову, ее глаза округлились.
В этот момент что-то будто щелкнуло в ее памяти. «Да. Выпалила она.
Это моя фамилия. Я вспомнила. Огородова.
Это я». Егор кивнул, записывая что-то в блокнот. Он сделал небольшую паузу, чтобы дать ей время прийти в себя, а затем продолжил.
«Тогда вам будет интересно узнать, что вчера в полицию поступило заявление от вашего мужа. Он сообщил, что вы не вернулись домой. В заявлении указано, что зовут его Андрей Огородов.
При упоминании этого имени Марина побледнела. Ее руки задрожали, и она невольно жалась в кресле. Галина и Петр заметили перемену в ее лице.
«Марина, что с вами?» – осторожно спросил Егор. Она прижала ладони к лицу, как будто пытаясь спрятаться от правды, но затем отняла их и заговорила. Ее голос дрожал, но слова звучали четко.
«Это он. Это Андрей меня туда отвез. На болото.
Я. Я сначала не понимала, что происходит. Помню, как мы ехали в машине, но я была. Сонная, словно под каким-то дурманом.
А потом. Потом я начала приходить в себя. И вдруг.
Удар. Сильный удар в спину. А дальше.
Тьма. В комнате повисла напряженная тишина. Галина прикрыла рот рукой, чтобы сдержать возглас.
Петр нахмурился, его пальцы нервно постукивали по столу. Даже Егор, обычно невозмутимый, на мгновение остался без слов. «Вы уверены, что это был он?» – наконец спросил участковый, нарушая тишину.
«Уверена», – твердо ответила Марина. – «Это был Андрей. Я не знаю, зачем он это сделал.
Но он хотел, чтобы я. Чтобы я там осталась». Егор убрал блокнот в карман и посмотрел на Петра. «Нужно срочно разобраться с этим делом.
Если все подтвердится, ему придется ответить за свои поступки». Петр кивнул, его взгляд был тяжелым и напряженным. Он медленно произнес.
«Тут и думать нечего. Мужик, который на такое способен, должен сидеть в тюрьме». Марина только кивнула, опустив голову.
Егор поднялся, проверил записи в своем блокноте и направился к двери. «Я займусь этим немедленно. Постарайтесь держать ее в безопасности.
Если Андрей появится, сразу сообщите». Когда дверь за участковым закрылась, Петр и Галина обменялись взглядами. Они понимали, что для Марины начался новый этап борьбы, где ей придется вспомнить не только свое прошлое, но и найти в себе силы противостоять опасности.
Еще до рассвета деревня пробудилась под шепот и шорохи природы. В тишине раннего утра в доме Петра послышался стук в дверь. Он был глухим, но уверенным, словно стучал человек, не привыкший ждать ответа.
Петр, привычно вставший ни свет ни заря, открыл дверь. На пороге стоял участковый Егор. Его лицо выражало усталость, но глаза светились удовлетворением.
«Доброе утро, Петр», – произнес он, слегка улыбнувшись. – «Есть хорошие новости». Петр впустил его внутрь.
Марина и Галина, не спавшие полночи, только начали готовить завтрак, выглянули из кухни, их лица отразили смесь надежды и беспокойства. «Ну, рассказывай», – сказал Петр, присаживаясь за стол. Что удалось выяснить? Егор снял шапку и вытер лоб, будто сбрасывая напряжение ночной работы.
Андрея задержали, начал он, переводя взгляд на Марину. Это оказалось проще простого. Он же сам вчера заходил в отделение, оставил заявление о вашем исчезновении и был уверен, что это обезопасит его.
Мы просто сопоставили факты и отправили за ним на ряд. Он спокойно спал дома, когда полицейские прибыли. Марина застыла на месте, ее глаза наполнились слезами.
Галина тут же подошла, обняла ее за плечи и тихо сказала. «Вот видишь, теперь он под замком. Все будет хорошо».
Петр внимательно посмотрел на Егора. «И что теперь с ним?» «Он в следственном изоляторе», – ответил участковый. Ему уже предъявили предварительное обвинение.
Если все подтвердится, ему грозит серьезный срок. Мы продолжаем собирать доказательства, но с вашими словами, Марина, картина и так ясна. Марина кивнула, чувствуя, как на душе становится чуть легче.
Егор сделал паузу, а затем продолжил. Я также навел справки и нашел контакты ваших родителей. Я связался с ними, объяснил ситуацию.
Сначала они не поверили, но, услышав, что их зять чуть не погубил вас, сразу выехали. Ехать им километров четыреста, думаю, к вечеру они будут здесь. «Мои родители?» – прошептала Марина, ее глаза округлились…
«Они… Они знают?» «Теперь знают», – кивнул Егор. «И, судя по всему, они очень рады, что вы живы. Хотя шокированы поступком Андрея».
Марина прикрыла лицо руками. Мысли о том, что ей придется рассказать все родителям, пугали ее, но она знала, что не может отступить. Рядом с ней были Петр и Галина, их поддержка ощущалась даже без слов.
«Спасибо, Егор», – тихо сказала она. «Я… Даже не знаю, что сказать». «Ничего не нужно», – отмахнулся он.
«Главное, чтобы вы держались. Остальное мы сделаем». Егор встал, надев шапку и направился к двери.
«Если что-то понадобится, вы знаете, где меня найти. А я пока займусь бумажной работой. С этим Андреем мороки хватит».
Петр проводил его до выхода, после чего вернулся в дом. Галина уже накрывала на стол, стараясь отвлечь Марину от тревожных мыслей. «Родители приедут, поддержат тебя», – сказала она, улыбаясь.
«А мы тоже не оставим тебя одну». Марина взглянула на всех, кто собрался вокруг. Ее глаза блестели от слез, но на губах появилась слабая улыбка.
«Спасибо вам. Вы стали для меня как семья». В доме вновь стало тихо, но это было уже другое молчание, спокойное и полное надежды.
Марина знала, что теперь она не одна в своей борьбе за правду. Ближе к вечеру, во дворе раздался шум подъезжающей машины. Марина подбежала к окну, ее сердце бешено стучало.
Она увидела, как из автомобиля вышли мужчина и женщина средних лет. Женщина, не дожидаясь, пока кто-то откроет калитку, побежала к дому. Это была ее мать.
«Марина!», – закричала она, едва зайдя во двор. Марина бросилась к матери. Они обнялись так, крепко, что казалось, ничто на свете не сможет их разлучить.
Мать плакала, гладя ее по волосам, и все повторяла. «Жива! Ты жива, моя девочка!». Отец подошел чуть медленнее, но его лицо выражало не меньшее волнение.
Он молча прижал Марину к груди, а затем с трудом выдавил. «Мы думали. Мы думали, что потеряли тебя».
Марина ничего не могла сказать. Она просто плакала, ощущая, как тепло родителей растапливает лед страха, сковывавший ее сердце. «Проходите!», – прервал трогательный момент голос Петра.
«Давайте в дом! Холодно ведь!» Все прошли в избу. Галина уже накрывала на стол, раскладывая еще горячие пироги, которые она испекла днем. Петр налил свежезаваренного чая и пригласил всех садиться.
Мать Марины, сидя за столом, снова не смогла сдержать слез. «Когда я услышала, что Андрей пытался избавиться от тебя. Господи, я чуть сознание не потеряла.
Сердце!» Я думала, оно не выдержит. Как он мог, Марина? Мы ему доверяли, мы думали, что он тебя любит, а он… Он хотел тебя убить, голос ее дрожал, и она прикрыла лицо руками. Отец Марины обнял ее за плечи, успокаивая.
«Главное, что она теперь с нами. Этот негодяй получит по заслугам!» Участковый займется делом. «А вы сейчас о Марине думайте.
Ей силы восстанавливать надо». Мать, утирая слезы, посмотрела на Галину и Петра с благодарностью. «Спасибо вам! Вы спасли нашу дочь.
Мы никогда этого не забудем». «Не стоит благодарности», — ответила Галина, улыбаясь. «Главное, что она жива».
Но Петр возразил. «Не каждый бы так поступил. Это наш долг.
Человек не должен оставаться один на один с бедой. Мы сделали то, что должны». Позже, когда пироги были почти съедены, а чай выпит, разговор стал спокойнее.
Родители Марины рассказывали о своих переживаниях, о том, как не находили себе места, пока ехали в деревню. Марина, хоть и уставшая от этих воспоминаний, чувствовала, как с каждым их словом ее душа обретает покой. Она не была одна.
У нее была семья, которая за нее боролась. Когда вечер подошел к концу, Петр проводил родителей Марины в соседний дом, который давно пустовал, но был прибран и готов для гостей. Там они смогли разместиться с комфортом.
На следующий день семья Марины, Петр и Галина, провели весь день вместе. Они гуляли по окрестностям, собирали грибы и любовались природой. За этими беседами и прогулками они настолько сдружились, что казалось, знали друг друга всю жизнь.
К вечеру, когда родители Марины начали собираться в обратный путь, все ощутили грусть от расставания. Мать Марины, обнимая Галину, тихо сказала. «Спасибо вам.
Вы не просто спасли нашу дочь, вы стали для нас настоящими друзьями. Мы никогда этого не забудем. Приезжайте еще», — улыбнулся Петр, пожимая руку отцу Марины.
«Теперь этот дом открыт для вас». Марина долго махала рукой, провожая родителей. Она знала, что эти люди, которых она встретила в трудный момент, стали для нее настоящими родными душами.
Петр и Галина зашли в дом выпить еще по кружке чая. «Знаешь, Петр, я вот думала, что она, может, у тебя останется насовсем», — задумчиво начала Галина, откидываясь на спинку стула. «Кто останется?» Петр приподнял бровь, с любопытством глядя на нее.
«Ну, Марина. Кто же еще?» — ответила она, обводя взглядом комнату. Петр хмыкнул и улыбнулся, покачав головой.
«Ты, Галина, фантазерка. Я ведь не молот уже», — седина всю голову съела. «Она еще совсем девчонка.
У нее впереди другая жизнь. А я привык к своей. Спокойной, размеренной»…
Он отвел взгляд в сторону и, немного помолчав, добавил. «Да и как я могу думать о чем-то еще, когда в сердце у меня только моя Мариночка? Всю жизнь любил ее. Память о ней — это все, что у меня осталось.
Придать это я не смогу». Галина внимательно посмотрела на Петра и кивнула, ее взгляд смягчился. «Понимаю тебя.
Да не подумай ничего плохого, я просто так сказала, без умысла. Жалко мне тебя, вот и все. Хочу, чтобы ты нашел покой».
Петр фыркнул, его глаза сверкнули легкой иронией. «Покой, — говоришь? Какой уж тут покой с такой соседкой, как ты. То утопленницу из болота притащишь, то полицию на порог вызовешь.
Да с тобой не дня без приключений». Галина притворно всплеснула руками, а потом весело рассмеялась. «Ну уж извини, Петр, ненарочно ведь».
Она сделала паузу и хитро прищурилась. «Слушай, а ты правда можешь спины поправлять? И мне помог бы?» «Серьезно», — ответил он, вставая из-за стола. «Завтра утром в лес схожу, а потом займемся твоей спиной.
И что в лесу тебе надо?» Удивилась Галина, нахмурив брови. «Да крапивы надерусь, сдерживая с мешок», — пояснил Петр. «Крапива — лучшее средство.
Вот пару раз отхожу тебя, сама в пляс пойдешь». Галина приоткрыла рот от удивления, но вскоре догадалась, что он шутит, и громко рассмеялась. «Ну ты и шутник, Петр.
Я ведь почти поверила. Ладно, без крапивы обойдись, но со спиной помоги. А то замучилась уже».
Петр, наконец, рассмеялся. «Помогу, куда же денусь. Только завтра, Галина, без шуток.
А то с такими соседками, как ты, и сам долго не продержусь». Галина улыбнулась. Теперь она смотрела на него иначе, с доверием и теплотой.
Она знала, что этот человек, несмотря на свою суровость, был надежным и добрым. И она больше не оставит его одного. После тех событий жизнь в деревне постепенно вернулась к привычному ритму, но между Галиной и Петром все изменилось.
Галина, известная своей общительностью, взяла за привычку часто звать Петра к себе на ужин. За ее длинным деревянным столом всегда находилось место для соседа, особенно когда собирались ее сыновья с невестками. Ну что, Петр, снова будешь один свой суп хлебать? Подразнивала она, заглядывая в его двор.
«Давай-ка лучше к нам, я борщ наварила, да пироги напекла». Заодно и с ребятами поболтаешь. Петр сперва отнекивался, но со временем стал все чаще соглашаться.
Он замечал, как за большим столом теплая семейная атмосфера оживляла и его собственное настроение. Галина хлопотала, накладывая угощения, ее невестки оживленно рассказывали деревенские новости, а сыновья смеялись, вспоминая смешные случаи из детства. А ты, Петр, небось, в молодости тоже озорником был? Как-то спросил один из сыновей.
Петр усмехнулся, чуть прищурившись. Были дела. Да только теперь я уж тихий да спокойный.
С годами понимаешь, что шум это временно, а вот тишина она с тобой навсегда. Ну, тишина тебе теперь не грозит. Перебила его Галина…
Мы уж постараемся, чтобы ты без дела не сидел. Слова эти были сказаны с доброй улыбкой, и Петр только качал головой, но в душе чувствовал, как приятно быть частью этой семьи, пусть и не своей. Галина, в свою очередь, находила в его присутствии не только поддержку, но и искренний интерес.
Ее жизнь стала ярче. Теперь были совместные чаепития, разговоры у крыльца, где Петр делился житейской мудростью, а Галина со смехом обсуждала деревенские новости. Их споры и подразнивания стали привычной частью будней.
Знаешь, Галя, ты мне тут, пожалуй, жизнь перевернула, однажды признался Петр, глядя на закат. Я ведь думал, что старость – это тишина до одиночества. А оказалось, что с такой соседкой, как ты, скучать некогда.
Галина рассмеялась, поправляя косынку. Это уж точно, Петр. Так что привыкай.
Мы тебя тут без присмотра не оставим. И так они жили, рядом, помогая друг другу в мелочах и разделяя радости обычных дней. Галина больше не чувствовала одиночество, а Петр понял, что жизнь не заканчивается с потерей близких, пока рядом есть люди, которые делают каждый день светлее.