Аліночко, твоїм батькам краще не приходити на День народження. Гостей буде багато, а квартира не резинова — ВИПАЛИВ чоловік. Та після того як дружина встала з дивану, чоловік миттєво ПОБІЛІВ…

Да, ничего дурного они ни мужу, ни их семье не делали и не говорили. И вот такое отношение. — Алина, послушай, — начал была муж, — я ведь не так уж о многом тебя прошу, так? Это при том, что я оплачиваю практически все твои хотелки, полностью содержу ребенка.

Нашего общего ребенка, на рождении которого ты, секундочку, сам меня месяц уговаривал. И именно из-за рождения которого ты оплачиваешь теперь мои хотелки. Потому что, позволь заметить, именно из-за Яшки я теперь вынуждена еще год сидеть дома, и мы с тобой обсуждали все это, когда я уходила в декрет, что у меня будет намного меньше денег, чем я получала на работе, что расходы вырастут, и все это упадет на тебя.

Так что, пожалуйста, не строй из себя великого благодетеля. В глазах мужа мелькнуло искра бешенства. Алина, в свою очередь, тоже закусила у дела.

Да, муж ее содержит. Да, они живут в его добрачной квартире. Да.

Да, она должна идти на компромиссы и уступать, потому что в семье так принято. Вот только муж просил не о какой-то мелочи, касающейся только его. Зайди речь о том, что мужа раздражают желтые занавески, и он хочет вместо них синие либо зеленые.

Алина бы в тот же день выкинула желтую ткань и повесила на ее место другую. Попроси муж уступить ему левую половину кровати и самой спать на правой. В жизни бы не сказала слова «против», но сейчас речь шла о том, чтобы не приглашать на ее же собственный день рождения ее родителей.

Будь это праздник мужа, она бы промолчала и поступила бы, как он хочет, но это… — Ах, я строю из себя благодетеля! Знаешь что, дорогая, если ты такая умная, собрала вещи и пошла вон туда, где никто из себя ничего не строит, что замолчала? Муж замер, сложив руки на груди и торжествующий, глядя на Алину. А у той в душе вдруг словно выжгло что-то, потому что, что бы там ни говорил и ни думал Макар, Алина вовсе не была дурой. Она не была и психологом, но знала о нездоровых отношениях достаточно, чтобы понять, если требование не приглашать родителей было красным флажком, то вот этот вот огромный транспарант с большими буквами дальше будет хуже.

— Я… не… Я… Обида пришлась очень кстати. На глазах появились слезы, а в следующий момент Алина уже в голос ревела, закрыв лицо руками, при этом продолжая думать, что именно делать дальше. Уходить сейчас она не решилась, все-таки у нее маленький ребенок, а муж того и гляди слетит с катушек окончательно.

Что если он навредит ей, а если Яшке? По новостям то и дело показывали столько всякого, что Алина просто побоялась развивать конфликт сейчас. Лучше уж она уйдет потом, когда Макар уйдет на работу. — Вот то-то же, знай свое место, дура, — прозвучало у нее над головой.

Больше всего хотелось убрать ладони от лица и посмотреть на этого человека, просто чтобы понять, где именно она свернула не туда, что именно пропустила. Впрочем, внутренний голос подсказывал, что она допустила ошибку в тот самый первый раз, когда согласилась с ней приглашать родителей по просьбе, тогда еще просьбе, супруга. — И хватит сопли лить, убери этот бардак и жрать подай.

О-о-о, а вот это было что-то новенькое. Ни разу Алина не слышала, чтобы Макар разговаривал с кем-либо так уничижительно и грубо. Видимо, эту интонацию и выражение он тщательно берег как раз для такой вот ситуации.

Абьюзер показывает свое истинное лицо, когда понимает, что жертва от него полностью зависима и никуда не денется. Мелькнуло в мыслях у Алины. — Вот и общайся после этого с Нинкой.

Та как раз самый настоящий психотерапевт и по образованию, и по призванию, поэтому много чего интересного подруге рассказывала и про рабочие случаи, и про разные психологические заморочки в целом. Ярлыки Алине навешивать, конечно, не хотелось, но происходящее не имело другого смысла, кроме очевидного. — Нет, конечно, Макар уже через пару часов наверняка придет с ней мириться и вдобавок скажет, что это Алина сама все спровоцировала, — обвинение жертвы, — что это она виновата в том, что он сорвался на оскорбление и шантаж, что его просьба была пустяковой и ей нетрудно было бы ее выполнить, не доводя ситуацию до ссоры, обесценивания эмоций и переживаний другого человека.

Да-да-да. И после этого Алина знала, ссоры будут продолжаться в будущем. Прогнув ее в одной ситуации, Макар продолжит делать это то же самое, и неизвестно, когда все это дойдет до рукоприкладства и чем все закончится.

Макар ошибся только в одном — Алина не была ни беспомощной, ни зависимой. Были родители, с которыми у женщины сохранились очень хорошие отношения, была комната в родительском доме в родном городе, куда она может уехать до окончания срока декрета. Конечно, три часа на поезде в один конец исключали впоследствии возвращение на родную работу, а в ее городе было не так уж много вариантов по специальности, но… Но для себя женщина моментально решила, что лучше уж она пойдет мыть полы или сидеть на кассе на заправке, чем будет терпеть новое обличие Макара.

Поэтому, стоило мужу с утра уйти на работу, Алина принялась собирать вещи. Крутившийся под ногами Яшка всеми силами помогал матери и периодически принимался лопотать про то, что они поедут к бабе. Идея ребенку явно нравилась, и уже это заставило Алину почувствовать, как от сердца немного отлегло.

Денег на билет ей прислала мать, и не только на билет, но еще и на еду в дорогу для Алины и Яшки. Хотя здесь ехать три часа, уж Алина бы точно не успела проголодаться, но мама есть мама. Уже в поезде Алина размышляла о том, как же ей повезло с родителями.

Помнится, когда ее знакомая разводилась с мужем из-за его измены, родители отказались ее пускать на порог. Мол, надо относиться к браку серьезно и не позорить их семью попыткой сбежать от проблем. Дашка, конечно, со своим все равно развелась, друзья помогли и деньгами, и жильем на первое время.

Но как же удивлялись потом ее родители, что дочь забыла об их существовании и с тех пор ни на один праздник не звала. Упоминание о празднике едва не заставило разрыдаться, потому что сейчас Алина даже не представляла, как посмотреть отцу и матери в глаза, ведь если они были самыми лучшими, то вот она, какая же она дура, позволила себе пренебрегать ими, пошла на поводу у мужа и вот что из этого получилось. Наверное, она все-таки не настолько психически устойчивая, потому что к родителям Алина в итоге приехала буквально в истерике.

И единственное, что смогла выдавить из себя сквозь слезы — сбивчивое извинение. Только полчаса спустя, более-менее успокоившись, женщина смогла рассказать, в чем дело и почему в итоге она оказалась с чемоданом в одной руке и яшкой в другой на пороге родительского дома. «Дочь, ты бы хоть сказала, что насовсем от него уходишь», — неодобрительно нахмурился отец.

Алина почувствовала, как сердце ухнуло куда-то в пятки. Некстати вспомнилась Дашкина ситуация, и закрались в душу подозрения, что она сейчас окажется в таких же обстоятельствах. «Зачем? Почему ты…» «Ну вот ты сама подумай.

Чемодан забрала, все остальные вещи остались в квартире. Вернется он домой, прочитает твою записку и решит отыграться на том, что твоего осталось в доме». «Ой… о вещах Алина как-то не подумала… Давай ключи…