Бабушка приютила парня, которому негде было спать. А ночью увидела, как он крадется к ее кровати и ОЦЕПЕНЕЛА от того, что произошло дальше…
Взял у батюшки яблоко и пакетик с пирожками, поклонился ему благодарственно и почти сразу принялся есть один из пирожков в пакете. Отходя в сторону, чтобы никому не мешать на крыльце, он с жадностью и трепетом очень голодного ребёнка откусывал пирожок, склоняясь к нему, даже слегка сгорбившись, словно стеснялся есть на людях. Надежда не стала его смущать и глазеть на то, как парень кушает.
Она прежним шагом прошла к открытым дверям, но зайдя внутрь, Надежда не двинулась привычным маршрутом. Она остановилась и повернулась назад. Стоя внутри, ей хорошо был виден двор перед храмом.
Она продолжала смотреть на парня. Вокруг никого не было. Он был один, но продолжал есть так, словно на него смотрит огромная толпа, и все его высвистывают и высмеивают.
Поднятые, сутулившиеся плечи, втянутая голова, сгорбленная спина говорили о многом. Надежда увидела, как он вытер тыльной стороной ладони щеку под глазами, потом вторую. Ей даже показалось, что она услышала, как он шмыгнул носом.
Она поняла, что значило это движение. Он вытер слезы на щеках, так обычно делают дети. У Надежды вдруг защипало в носу.
Она снова готова была расплакаться, но при этом она почему-то испытывала совсем другие чувства. Еще вчера она жалела себя и свое горе, ей пекло в груди от боли утраты, а сейчас ей было до слез обидно за этого парня, украдкой евшего те два пирожка. Видно же было, что парень неплохой, аккуратный, чистоплотный.
Но почему он так несчастен? Кто его обижает? Почему он так голоден, что даже батюшка его подкармливает? Вот он ест яблоко, держит его обеими руками, жадно откусывает, торопится, словно у него могут это яблоко отобрать. Надежда вдруг с ожилением подумала, что хоть и заходила в магазин, но так ничего и не купила из продуктов. Только хлеба серого половину булки.
Ей же теперь не надо батон белого хлеба на каждый день. А сама Анна любит серый, ей этой половинки на несколько дней хватит. Хотя, пожалуй, и не хватит.
Похоже, ей опять придется идти за хлебом. Надежда вдруг даже сама не поняла, почему, но она вышла на улицу и направилась к парню, заканчивавшему кушать яблоко. Она подошла и достала из сумки свой серый хлеб и протянула ему.
Парень поднял на нее слегка испуганные и очень удивленные глаза. Такие синие-синие, по-детски наивные и абсолютно беспомощные. Надежда не выдержала этого взгляда.
Она опустила глаза на свой хлеб, который протягивала ему. «Возьми, он свежий, я только что купила. Просто серый полезнее для здоровья.
Вот я его все время и покупаю. Бери-бери». Она настойчиво протягивала ему запакованный в магазинной пакете кусок буханки.
Парень перевел глаза и как-то недоверчиво посмотрел на ее хлеб. Несмело протянул руку. Надежда не стала ждать, пока он будет колебаться.
Она вложила ему в эту руку пол батона и погрузилась в недра своей сумочки. Только две барбариски затерялись во внутреннем кармане. Надежда и их уже протягивала парню.
«Вот вы где, я вам уже даже домой позвонил. Как замечательно, что вы пришли сегодня, Надежда Ивановна. Я смотрю, вы даже уже сами с Ильей познакомились».
К ним спешил батюшка. Оказалось, что он уже перебрал и передумал все варианты, как может помочь Илье, и ничего не получалось. На Надежду Ивановну была последняя надежда.
Они все при этих словах батюшке заулыбались. Надежда улыбалась смущенно, а Илья как-то несмело, но все же радостно. А батюшка объяснил, что Илья последний год детства провел в интернате.
До этого его воспитывала его бабушка Ефросинья, а когда ее не стало, Илью поместили в этот злосчастный интернат. После совершеннолетия ему выдали комнату во взрослом общежитии. И вот теперь Илья там мучается, жуткие соседи-алкоголики все воруют из его комнаты, постоянно ломают ему замок.
У него просто безвыходное положение, и помочь некому. Он бы мог сдавать эту комнату, там даже в самом общежитии среди соседей есть желающие ее арендовать, но вот самому куда податься. А батюшка подумал, что если уж Надежда Ивановна осталась совсем одна в своей квартире, то почему бы и не сдать одну комнатку парню, и ей доход, и ему будет переночевать без страха…