Багач повернувся раніше і випадково почув розмову дружини. Вирішивши прослідкувати за нею, приїхав на кладовище і ОБІМЛІВ від побаченого…

Толя пообещал, что мы сыграем свадьбу, когда он вернется, а через пару месяцев я наконец-то насторожилась из-за того, что у меня с того самого дня, как я едва не свела счеты с жизнью, не приходили те самые дни. Сами догадывайтесь, что это было. И что ты сделала? Это был ребенок Владимира.

Ясно же было, как дважды два. У меня даже роды начались через девять месяцев после того дня, как мы были вместе в последний раз. И где сейчас этот ребенок? В могиле, вздохнула Оксана.

Я собиралась родить и оставить в роддоме, отказаться, так было бы лучше. Толя бы наверняка от меня отказался, если бы по возвращению увидел вот с этим вот, а Владимир… Я только представляла, что у моего сына или дочери будет лицо этого альфонса, в дрожь бросала. Ну и решила, рожу и оставлю.

Грудничков и тогда разбирали, как горячие пирожки, так что думала, что у него будет нормальная семья, и он никогда обо мне не узнает. А потом… Я, когда схватки начались, пошла к трассе, думала попутку поймать и до города забраться. Документы не брала, чтобы не светиться, так как на моем учете в женской консультации не стояло, никто бы не смог меня узнать.

Ну и подобрал меня врач из той больницы, как раз на дежурство ехал, родила я мертвого. Иногда мне кажется, что это за то, что я от него отказаться хотела, понимаете, и что именно из-за этого у нас Толи детей не было. В камере воцарилась тишина.

Да уж, протянула Ляля, иногда в жизни такое происходит, что и представить сложно. Прервала бы и все на том. — И убить того, кто ни в чем не виноват? — грустно усмехнулась Оксана.

— Он же не живой еще был на тот момент. — Молчи, лялька, — отдернула ее Мариза. — Ты сама сколько раз прерываний делала? — Ну, шесть, нет, вру, семь.

— Ну, а куда мне их? Я и одного еле тащила. Сейчас, небось, в детском доме, а обо мне даже не вспомнит, когда выйду. Снова тишина.

А потом в камере погасили свет. Время отбоя. И вот в тюрьме появился новый охранник — Артем.

Только глянув на него впервые, Оксана почувствовала, что сходит с ума. Перед ней стоял вылитый Анатолий, только с рыжими, как у Оксаны, волосами. А на груде у парня висел хорошо заметный крестик.

Тот самый, который Оксана отдала тогда врачу, попросив положить в гроб к мертворожденному ребенку. Выходит, что этот парень, что это — ее сын? А кто же тогда был в гробу? Ответ на Оксанин вопрос совершенно случайно обнаружил Артем, вернее его мать. Женщина некоторое время назад решила сделать модный в их городе ДНК-тест, который обещал рассказать о том, какой национальности были ее предки.

Похожий тест вместе с матерью сдала Артем. Парню это было не особо-то интересно. Ну правда, даже если обнаружат там в прошлом каких-нибудь немцев, англичан, да хоть североамериканских индейцев.

Какая в этом разница для него, Артема? Как оказалось, разница была. Потому что женщина, едва дождавшись результатов, вскрыла их сама, не дожидаясь сына. И тогда сразу поняла, что результаты не могут принадлежать матери и сыну.

Ведь не может быть такого, чтобы у матери нашли, значит, немцев, а у сына этих же немцев не следа. Зато прослеживаются армяне, хоть и в малом процентном соотношении. А Артем как раз зашел в тот момент, когда женщина ревела, сжимая в руках злосчастные конверты.

Парень, надо сказать, не был легковерным идиотом. Первое, что ему пришло в голову, результаты изначально некорректны и выдаются наобум. Второе, что даже если результаты не выдаются наобум, то их банально могли перепутать.

Все-таки тест на определение генетической принадлежности к различным народностям — это не сравнительный анализ на отцовство. Там могут и менее вольно к своей работе относиться. Сравнительный анализ, точно.

«Мы можем сделать ДНК-тест», — предложил парень матери. Тогда и ясно будет, сын я тебе или кто-то что-то перепутал. «Что-то перепутать мог только твой отец.

Он у меня рода принимал. И он тогда был единственным врачом в отделении. Сам помнишь, когда ты родился, как раз у народа там летние отпуска начинались.

Учеба в школах у детей заканчивалась, последние звонки всякие. Так и получилось, что тогда из врачей был только твой отец в родильном. А медсестры и санитарки не считаются.

Они могли тоже перепутать. Или случайно. Или, может, намеренно.

Артему не хотелось верить, что даже если подмена и произошла, то причастен к ней человек, которого он всю жизнь считал своим отцом. Украсть у кого-то ребенка и подсунуть его своей жене? Зачем? Тест они все-таки решили сдать. Три дня в ожидании результата Артем ходил мрачнее тучи.

Настя, которая после его устройства на работу в колонию позволяла себя провожать домой, замучилась выпытывать у парня, что же на самом деле случилось. Артем ей ни слова не сказал. Рано было.

Сослался лишь на семейные проблемы, поскольку это даже ложью не было. И вот пришел результат, шокировавший обоих. Мать Артема действительно матерью ему не была.

А значит, якобы отца ждал серьезный разговор. Который женщина и парень начали за очередным семейным ужином, решив застать отца и мужа врасплох, чтобы не дать заранее продумать ответы. «Ты знаешь, мы тут ДНК-тест сделали, так вот Артем не вовсе не сын, представляешь?» Артем в этот момент молча хлопнул на стол перед отцом результаты этого самого теста…