Чоловік і свекруха мене так ДІСТАЛИ, що я пішла з дому. А через тиждень на вулиці мене погукали, і коли я повернулась то ЗАЦІПЕНІЛА…
Но это потом. А пока? Пока будет наслаждаться свободой и тишиной. Алло! Мама! Мама! Ты чего там? Ты слушаешь меня? Да, я слышу.
Очнувшись, будто ото сна, говорит Галина. Слышу, слышу, доча. Всю ночь не может Галя спать.
Крутится и ёрзает. Она что? Мужа разлюбила? Да нет, вроде. Но так устала.
Всё как-то безразлично. Кажется, любит его так же. Только не хочет уже ничего.
Пришла на работу как во сне. Мысль! Ах, эта мысль! Бьётся в голове. Да так, что под ложечкой сосёт.
А может ли она? А? Взять, послать всех и жить тихонько. Галина Николаевна! Галина Николаевна! Галка! Блин! Ты что, мать? А? Да что-то задумалась. Ну что? Ты о чём-то говорила? Да, говорила.
Что по поводу отпуска? Чего? Ты в отпуск хочешь? Галя! Шипит подруга. Очнись! Это тебе отдохнуть надо? Или что там у тебя опять? Кто-то описался? Кто-то обкакался? Спасатель Гаечка спешит на помощь? Галина неуверенно улыбнулась. Она вся уже там.
В той новой жизни. Не планирует, а живёт. Она не задумывается, как муж, как воспримут это дети.
Она знает, дети будут на её стороне. Муж скуксится и во всём обвинит её. Ведь это ему придётся воспитывать сына племянницы, решать какие-то проблемы, терпеть присутствие пожилого, вечно недовольного человека.
Галя мыслит как-то отстранённо, абстрактно. Она не думает, что этот развод она наблюдает будто со стороны. Её тихонько трясёт от возбуждения, от того, что она задумала.
«Боже мой!» думает женщина. «Я буду тихонечко-тихонечко, как мышка, жить. Я буду путешествовать, читать книги.
Я буду жить». Устала. Как же устала, оказывается.
«Может, поедем куда-нибудь на Новый год?» закидывает вечером Галя удочку, смотря на недовольного супруга. «В смысле? Новый год — семейный праздник. Мать с серёжкой придут.
Дети. Дети со своими друзьями будут встречать». «Ну, а мы со своими? У нас есть друзья?» «Не придирайся! Что ты выдумываешь? Что с тобой?» «Ничего.
Мать приходила. Там эта Людка вроде беременная. Им жить негде».
«Серьёзно? Мы её к себе возьмём, да?» Людку беременную её 115-го мужа, серёжку, вашу маму. «Ещё есть кто?» «Мы их всех к себе возьмём. Новый год забабахаем.
Я надену костюм снежинки и буду кружить и порхать с подносами. Кружить и порхать. Главное — успеть шторы перестирать все.
Да, шторы». «Не понял. Ты чё, пьяная?» «Ага.
Я же это, алкашка. Ну? Вон, шторки даже не могу постирать». «Да, не можешь», взорвался супруг.
«Нормальная баба раз в месяц стирает. А ты?» «А я ненормальная. Ахаха! Я ненормальная.
Господи! Какая же я ненормальная! Так просрать жизнь! Вот дура, а! Ну надо же! Растелёпа!» «Зло», говорит Галя. «Я же никудышняя. Как ты со мной живёшь? Дура нехозяйственная.
И вообще я пойду». «Куда?» — обескураженно спрашивает муж. «Не знаю.
Куда-нибудь подальше от вас, идеальных». «Стой! Подожди! Ты чего? Ты из-за Людки, что ли? Да она к нам не придёт жить. Ты что?» «Конечно не придёт.
Твоя мама придёт и племянник. А Людка — не. Не придёт пока, наверное.
Она просто будет рожать детей и к нам сплавлять». «Рожать и сплавлять. Ей же Галька дура и терпила.
Правда? Тебе самому-то не душно? Где тот парень, который водил меня в кино, с которым мы пробирались на лодочную станцию и целовались там? Ходили по городу и пили шампанское из горлышка, а потом убегали от патруля. Где он?» «Он там. В юности застрял.
Превратился в старичка, но в юности. Так удобно. Мама рядышком…
