Мам, ну и что, что болит сердце? Возраст у тебя такой, чтобы всё болело.
Меньше внимания обращай, а то и себя накручиваешь и мне нервы поднимаешь. А мне вообще-то работать надо. Тебе-то что, лежи себе и плюй в потолок.
Пенсию получаешь, а мне и не скоро до такого счастья. И не звони ты мне каждый день, ну хватит! Алла в сердцах отключила телефон. Когда это всё уже закончится? Почти девяносто лет, а всё ей чего-то хочется.
Помирать пора, честь пора знать, загостилась на этом свете. Сколько можно, а они всё работают. Да и планов на родительский дом много.
Давно уже знакомые из Одессы ищут крепкий домик на берегу речки. Именно такой, как их родительский. А деньги, какие готовы заплатить, уму непостижимо.
Была даже мысль забрать мать к себе в город, а дом продать. Ведь много же пансионатов или мест, где старые люди доживают свой век. Там и уход за ними, и родным нет мороки.
Но если её вместо такой поместить, то может не подписать бумаги на дом, а хороший пансионат платить придётся. Вот и приходится мучиться. Брат-то молодец, просто трубку не берёт и всё.
А ей приходится, дочь же. Алла красила ногти и размышляла над несправедливостью судьбы. Вон, у Катьки мать померла как-то рано.
Ещё и квартирку знатную Катьке оставила, а тут всего лишь домишка в деревне, да и то неизвестно когда. А если знакомые раньше себе дом найдут? Хотя не должны бы. Сказали, что только через год-два планируют переехать в тёплые края.
Тем временем в холодном доме сидела на диванчике под одеялом старенькая женщина. Ей бы поплакать, но слёз давно уже не было. С тех пор, как не стало деда её, совсем грустно жилось бабушке.
Вот и вся отрада, что в толстом ленивом коте по имени Подсолнух называл его ещё дед. С появлением кота целая история приключилась. Деда звали Коля, и был он всегда нрава сурового.
Росту в нём было чуть больше двух метров. В деревне все и всегда уважительно относились к дяде Коле, а хулиганьё и в старости его боялись. Копался дед в огороде, как всегда, в своих любимых подсолнухах.
Любил дед подсолнухи, сам сажал, сам растил, а потом сам на лавочки и семечки грыз. Протез зубной у деда хороший был. Ну вот, копается он, значит, слышит, пищит кто-то.
Решил дед, что померещилось. Снова пищит. Раздвинул свои насаждения, а там котёнок.
Так и не узнали они, откуда он там взялся. Рыжие, худющие глазёнки вытаращены. Ну, что оставалось деду делать? Взял котёнка и пошёл к своей Маринке-бабке.
Выходили они вдвоём его. С пипетки кормили, дед сам за молоком-козьим через всю деревню ходил. Признаться, кот вырос на загляденье.
Здоровый, нахальный. От деда ни на шаг не отходил. Он очень пострадал, когда деда не стало.
Похудел, даже облез. Но потом оклемался, уже четыре года только с бабкой живёт. Вот за подсолнуха бабка больше всего и переживала.
Сама-то помрёт, ладно. Она-то к деду, а вот кот куда? Дети же сразу его выкинут. А это же член семьи.
Только ради него бабка заставила себя встать и пойти в сарай за дровами. Не любил кот холод, уж никак не любил. К обеду расходилась бабка, даже приготовила суп маленькую кастрюльку.
Тепло дома стало хорошо. Достала бабка вязание своё. Вязание — это огромная коробка, в которой множество разных пакетиков было.
Любила бабушка эти пакетики перебирать. Вот в голубом носочки для сыночка Андрюшки. Давно уж не приезжал и не звонил, видимо, совсем заработался.
Так, можно же его понять, второй ребёночек родился. Правда, маленькой внучке уже три года, а бабка и не видела её никогда. Не был сына уже лет пять у бабушки, поэтому и носков накопилось много.
Ну ничего, когда приедет, сразу ему всё отдаст. А вот два беленьких пакета, в них носочки для двух дочек Андрюшки. В одном пакете поменьше, совсем маленького размера, это для младшей, а в другом для старшей.
Оксане скоро уже десять будет. А вот большой зелёный пакет, в нём носки для семьи доченьки Аллы, у неё сын и дочка. Алла постарше будет, и внук старше там.
Внуку уже шестнадцать, а внучке тринадцать. И тут у бабушки не по одной паре, за много лет накопилось. Все носочки красивые, цветные.
Посидела бабушка, подумала, кому же сегодня носочки связать. Решила для зятя. Не заладили с ним отношения с самого начала, но это же не повод всем подарков навязать, а ему нет…
Время шло, а ничего не менялось. Бабушка Марина иногда звонила дочке, до сына было никак не дозвониться. Но Алле всегда было некогда, она говорила, перезвоню и отключалась.
А бабушка всё ждала, понимая, что дел много, семья, работа. Как будет время, дочка обязательно позвонит и поговорит с ней. Расскажет, как там её внучки живут, чем занимаются.
А может, даже соберутся и все приедут к ней на выходные или даже на целый отпуск. Как-то под вечер совсем бабушке плохо стало. Соседка пришла, ругаться стала на бабку.
«Марин, вот сколько раз тебе говорила, ну станет плохо, ну звони ты мне, есть же телефон под рукой. Мне же недалеко. Прибегу, помогу».
Соседка ругалась, одновременно печку затапливала, коту еды накладывала. «Прибегу» — это, конечно, сильно сказано. Соседка хоть и моложе бабушки была, но всего лет на семь-восемь.
Но ещё хоть куда, даже огород свой сажала. Бабушка решила поговорить с соседкой. «Тамара, сядь ты, посиди, не мельтеши.
Поговорить мне с тобой надо». Тамара уселась возле дивана, на котором бабушка Марина лежала и приготовилась слушать. «Понимаешь, Тамара, дети мои в городе.
Там квартиры маленькие, душно, тесно. Кот мой там жить не сможет, ему воля нужна. Как помру, забери ты его к себе.
Он же ласковый, тебя любит». Тамара даже фыркнула. «Рано тебе ещё помирать.
А дети твои, ты уж меня прости. Не возьмут кота. Тебя вот брать не хотят, а ты про кота.
Не переживай, не дам я твоему коту пропасть. Присмотрю. Ешь давай и спать ложись».
Через часик Тамара ушла. Дом погрузился в темноту, ноги грел кот. Придавил, неудобно бабке было, но разве она могла его побеспокоить? Пусть спит, а она успеет.
В голову лезли разные мысли, воспоминания. Время было уже вечернее, Андрюшки, как всегда, не было. С тех пор, как отец подарил ему на день рождения велосипед, вообще перестал дома бывать.
Покушать иногда заскакивал, да и то ненадолго. Марина понимала, что придётся снова идти его искать. Каждый раз одно и то же.
Никаких сил на него не хватало. Пройдя вдоль всей деревни, нигде Андрюшку не нашла. Начала уже переживать.
Пошла к другу его лучшему спросить, не видел ли он. Уже начало темнеть. Вовка сначала ничего не хотел говорить, но после того, как мать отвесила ему нормального леща, признался, что они были на карьере.
Андрей учился на велосипеде с трамплина летать. Никак у него не получалось. И когда все ребята домой ушли, он там оставался.
Марина схватилась за грудь и побежала к карьеру. Всю дорогу в голове билась только одна мысль. Только бы цел, только бы ничего не случилось.
Сразу вспомнилось всё. И как болел, и какой капризный маленький был. Как по заднице от неё да от отца за свои проказы получал, а потом обижался и прятался, что найти его не могли.
Лишь бы цел. Больше никогда на него ругаться не буду. Пусть проказничает, пусть балуется, но только бы не сломал себе ничего.
То, что могло случиться, что-то более серьёзное. Марина даже и думать не хотела. На карьере было тихо.
Марина спустилась вниз, прошлась вдоль карьера, но никого не нашла. Хотела уже уходить, как вдруг из-за куста услышала всхлипы. Бросилась туда и увидела своего сына.
Он плакал, прижимая к себе велосипед с оторванным колесом. «Андрюшенька, ты цел? Что с тобой?», спрашивала Марина, одновременно ощупывая ноги и руки сына. Вроде никаких особых повреждений не нашла, за исключением ссадин на коленках да на щеке.
Марина уже рыдала вместе с ним. Андрей стал плакать только громче. Марина очень испугалась, что зацепила какое-то больное место…
«Где? Где болит? Что болит? Да говори ты, наконец!» Марина уже кричала от страха от того, что её сыну больно. «Я велосипед сломал!» Андрей рыдал всё громче. «Я домой не пойду! Папка ругаться будет!» Марина стала ему объяснять, что велосипед починить можно, это всего лишь железо, а вот если бы он сам покалечился, то это намного страшнее было бы.
Ни папа, ни мама не перенесли бы такого, ведь они так любят Андрюшку. «И что, даже бы ругаться не стали?» «Ну, может, немножко и поругались бы, но не так всё страшно. Мы же кричали бы от испуга, от того, что с тобой могло случиться что-то страшное.» Домой они пришли вместе.
Подходя к дому, Андрей снова начал плакать. Теперь ему было очень жалко свой велосипед, а ещё коленки нужно будет зелёнкой мазать, а это очень неприятно. Там и встретил их отец.
Мать, которая одной рукой тащила поломанный велик, а второй прижимала Андрюшу. И сын, который взахлёб рыдал, одновременно вытирая слёзы маминой юбкой. Выслушав всю историю Андрюшки про то, как он хотел стать каскадёром, отец усмехнулся, сказал, что каскадёром плакать не положено, и отправил сына спать.
Сам же он собрался и куда-то ушёл. Видела Марина, что свет в сарае полночи горел, поняла, что делает там отец что-то. Но когда он работал, она к нему не приставала.
Главное, что дома, главное, что делом занят, а не как другие мужики, лишь бы где напиться. Вообще, Марина считала, что с мужем ей очень повезло. Когда он только начал за ней ухаживать, красавица Марина только фыркала.
Но Коля не торопил события. Он был таким сильным, таким надёжным, что очень скоро Марине стало его не хватать. Тогда, как парни делали своим девушкам подарки, всякие вазочки и безделушки, Николай всегда привозил ей что-то дельное.
То шапку тёплую, модную, то сапоги, которые нигде не достать было. К тому времени, когда Коля наконец сделал предложение, а вернее, попросил её руки у родителей, Марина была самой модной на селе. Девочки с завистью на неё поглядывали и ставили Колю в пример своим парням.
Утром Андрюшка проснулся от запаха блинов. Он так любил мамины блины, как не любил больше ничего. Как был в трусах и майке, побежал на кухню и остолбенел.
Мама и папа сидели за столом, пили чай, а около порога стоял его велосипед, как новенький, как будто не было вчера ничего. Андрей даже протёр глаза, и тут он всё понял. Ночью несколько раз его будил странный звук, как будто стучит кто-то, а потом как будто кто-то сверлит.
Значит, это папа, всю ночь ему велосипед делал. У Андрюшкины вернулись слёзы на глаза. Он подошёл к родителям, обнял сразу двоих и сказал.
«Вы у меня самые лучшие! Я так сильно вас люблю и никогда-никогда не брошу! Буду всегда с вами жить, и вы никогда не умрёте!» Из уст шестилетнего ребёнка такие слова звучали, как клятва. Поверила ему тогда Марина, даже прослезилась, гладя его рукой по спутанным волосам. Марина попыталась вспомнить, сколько же она не видела сына и не смогла.
По всему получалось, что после похорон отца, а это больше четырёх лет, сын ни разу и не приезжал. Жалко ей сына стало, до слёз. Что ж за работа у него там такая, что нет времени отдохнуть? Наверное, начальник злой или невестке всё денег мало.
Замордовали сыночка совсем. Марина решила, что завтра обязательно попробует ещё раз позвонить. Вдруг сын сможет взять трубку.
А может быть, с ним что-то случилось? А ей просто не говорят, не хотят расстраивать. Ведь она уже старенькая совсем. Тогда и понятно, почему Алла приехать не может, просто она боится проговориться.
Марина решила, что если завтра до сына дозвониться не сможет, то выпытает у Аллы всю правду. Потом поникла. Не сможет она ничего узнать.
Алле снова будет некогда, и она, как всегда, скажет, перезвоню и не перезвонит. Так жалко их всех, ведь времена трудные. Как прожить молодым? Вот и приходится работать без выходных, даже некогда приехать к маме в деревню.
Алла вон тоже вся издёрганная стала. Видно, совсем не сладко ей. Разве если всё было хорошо, навещали бы они её так редко? А то ведь тоже уже пару лет не приезжала…
Выпускной Аллы пришёлся как раз на самые тяжёлые времена. Колхоз практически развалился, деньги тогда уже не платили, как положено. Алла всегда мечтала о красивом и дорогом наряде на свой выпускной.
Но Марина понимала, что с нынешним положением вещей будет очень и очень сложно вообще купить какую-то обновку, не говоря уже о том, чтобы купить по-настоящему парадные туфли и платье. Чем ближе был выпускной, тем больше нервничала Алла. Каждый день она подходила к Марине с одним и тем же вопросом, в чём она пойдёт на выпускной.
Вечером сели Марина с мужем и стали подсчитывать. Платье, туфли, прическа. Столько денег у них не было.
Не было даже десятой части нужного. Занять было не у кого, так как все были в таком же положении. Алла услышала их разговор, выбежала из комнаты вся в слезах, сказала, что ничего не надо, она вообще не пойдёт на выпускной, а потом закрылась у себя в комнате.
Тогда Марина предложила мужу продать её кольцо. Всё равно она его не носила. Да, обручальное, да, досталось от мамы мужа, но ведь оно поможет спасти положение.
Долго Коля не давал согласия, но потом сдался. Марина выбрала день и поехала в город. Алла ничего не знала об этом.
Когда вечером, а это было всего два дня до выпускного, Марина вернулась с покупками, Алла была в шоке. Она прыгала и визжала, бросалась то маму целовать, то папу обнимать. Платье было просто шикарным, да и туфли не подвели.
Пошла на выпускной Алла самой красивой. Родители гордились ей, а Алла выступала как королева. Ну, среди скромных одеяний сверстниц она и была, как королева.
Тогда, после выпускного, Алла пришла домой счастливая. Долго сидела с родителями, рассказывала, как и что было на празднике, как гуляли после официальной части, когда все папы и мамы разошлись по домам, как все, без исключения парни, предлагали ее проводить, так как она была красивее всех. Коля и Марина только переглядывались, слушая восторженные рассказы дочери.
С каждым словом Аллы родители понимали, что делали все правильно. Ну и пусть приметы говорят, что нельзя продавать обручальное кольцо, их браку ничего не грозит, а дочка вон какая счастливая. На утро Марины не стало.
Пришла Тамара, а дома тихо. Только кот испуганно к ногам жмется. Всплакнула Тамара, хоть и ждала этого, а жалко подругу.
Вчера еще Тамара поняла, что не протянет долго Марина. Уж очень резко черты лица поменялись. Ну, теперь хоть успокоится, не будет своих непутевых детей в гости ждать.
В комнате творилось что-то странное. Походила Тамара, посмотрела, вздохнула и ничего трогать не стала. Захотят дети, сами разберутся.
Их дом, их мама. Позвонила Тамара Алле, сказала, что нет больше мамы. Алла вздохнула, конечно, но тут же сказала, что пришлет ритуальную службу, они все сделают.
Заниматься похоронами времени у нее не было. Тамара попыталась вразумить дочь подруги, но в трубке уже короткие гудки были. Через несколько часов приехала служба, Марину забрали.
Тамара дом закрыла, кота под куртку сунула и домой пошла. Как-то тяжело на душе было. Целую зиму дом стоял пустой.
Никто не приезжал, никто печку в доме не топил. Видимо, и похоронили Марину на городском кладбище, потому что никто сюда так и не приезжал. Не по-людски сделали, ведь дедушка на деревенском похоронен.
Но это дети, только они имеют право решать, где хоронить своих родителей. Спустя всего два дня на деревенском кладбище появился новый холмик. Рядом с Колей лежала теперь его жена.
Тамара совершенно случайно увидела, когда к своим убираться ходила. Рада была Марину, что здесь похоронили. Цветы ей принесла, могилку поправила.
Но от детей всё больше в шоке находилась. Надо же, никому не сообщили, никому попрощаться не дали. Не по-людски и как-то.
Но хоть теперь Тамара знает, будет приходить, новости деревенские рассказывать. Как будто и не уходила подруга. Снова рядом.
Алла уже два часа не могла дозвониться брату. Это её так бесило. Завтра приезжали знакомые из Одессы, специально, чтобы дом посмотреть.
А этот Андрей вечно где-то свой телефон оставляет. Наконец взял трубку. Ну, наконец-то! Сколько звонить можно? Да, занят был.
Что случилось? Завтра одесситы приезжают, надо бы съездить дом им показать. Через месяц срок вступления в наследство. Можно сразу на месте и детали все обговорить.
Андрей на минуту задумался. Потом согласился, что ради этого можно и все дела бросить. Давно он хотел машину посвежее купить, а тут такая возможность.
Тем более, что с сестрой сразу договорились, что делают всё честно, просто делят деньги пополам. Утром приехали знакомые и двинулись на двух машинах в деревню, где когда-то жили Алла и Андрюша. На улице была прекрасная весенняя погода, только-только начала зацветать сирень.
Они остановились возле дома. Возле калитки стоял огромный куст сирени. Андрей подошел и вспомнил, что сажали они этот куст вместе с отцом…
Алка, а ты помнишь, как мы сажали сирень? Мы с папой эту, а вы с мамой вон ту, возле бани. Помнишь, еще долго спорили, кому белую сажать, а кому сиреневую. А потом ты разнылась, и все согласились, что выбирать будешь ты.
Алла подошла к сирене, вдохнула аромат. Да, давно это было. Если бы ты не сказал, то и не вспомнила бы уже.
Ладно, хватит сентиментальности, пошли дом показывать. Алла нащупала ключ. Как ни странно, но лежал он там же, где и всегда.
Она вздохнула с облегчением, а то думала, что придется замок ломать. Открыла замок, и все вошли. Дома, как будто ничего не изменилось с последнего их приезда.
Все там же стояли стулья, все та же скатерть на столе, стол, который все так же стоял посередине. Алла прошла и села к столу. Как-то нахлынули детские воспоминания, но Алла взяла себя в руки.
Стала показывать дом, приехавшим с ней людям. Андрей с главой того семейства пошли смотреть на двор и кладовку, а женщины остались в доме. Алла показала все комнаты.
Дом был довольно большим. Осталась самая последняя комнатушка, в которой жила мать в последнее время. Они вошли.
Сначала Алла ничего не поняла. Комната буквально была наполнена носками. Осмотревшись, она поняла, что носки не просто разбросаны, а сложены стопочкой, и на каждой стопочке записка.
С улицы вернулись мужчины и застыли в дверях. Алла уже начала понимать, что это такое. Присела перед первой кучкой.
На записке корявым маминым почерком было написано «Андрюша». В этой стопке были вязаны шерстяные носки, в основном темные, но все очень и очень аккуратно связаны. Носков было около 50 пар.
Следующая кучка была поделена на две части. В каждой из них были носочки, причем почему-то разных размеров, начиная с пинеток и заканчивая почти подростковым размером. Далее шла кучка с написью «Аллочки».
Алла переходила от кучки к кучке, перебирала носки. Андрей присел возле кучки с надписью «Внуком», в которой были в основном розовенькие и желтые носочки. Это что получается? Мама с самого рождения внуком вязала носки и складывала? Внуки росли, носки вязались большего размера, а она все складывала и складывала? А отдавать некому было? Смотреть на эти кучки было настоящим потрясением.
Это их мама в последний день или ночь в своей жизни сидела и перебирала носочки, получается. Вспоминала и раскладывала. Думала о тех внуках, которых никогда не видела, о детях, которые к ней несколько лет не приезжали.
Андрей выскочил на улицу и нервно закурил. Сел на лавочку, сидел, молчал, о чем-то думал. Тут он услышал шаги.
Поднял голову, к нему подходила соседка матери и ее подруга, Тамара. «Ну что, приехали? Ну, хоть наследство вас в родной дом заманило, а то ведь к матери носы не казали». Андрей не стал отвечать, просто склонил голову.
Тамара вошла в дом. Когда увидела Аллу, которая сидела на полу посреди огромного вороха носков, чуть смягчилась. «Ждала вас, мама.
Ох, ждала. Сколько слез пролила и не рассказать. Каждый дать вязала по паре носков.
На Новый год всем по паре, на день рождения каждому. Просто потому, что внученька маленькая родилась. И все торопилась.
Все говорила, а вдруг приедут, а у меня еще не довязана пара. Ждала вас. И на свои дни рождения, и на ваши.
А когда понимала, что никто снова не приехал, даже не позвонил, складывала новые носочки в кучку, в ту, которая для каждого предназначена была. Снова плакала и снова ждала. Все оправдания какие-то вам придумывала.
То работы много, то осень и дети болеют, то весна, совсем некогда. А вот в последнюю ночь не спала совсем. Я была у нее вечером.
Совсем слаба она была. А ночью вижу, свет горит. Пошла посмотреть….
Не стала сразу заходить, в окно заглянула. Сидит ваша мама на полу, носочки перекладывает. А коту рассказывает, на какую дату эти или другие носочки связаны были.
Все помнила. Красненькие Аллочки на Новый год, коричневые с полоской Андрюши на день рождения. Так и нашла ее утром.
Сама на диване лежит, как будто на минутку прилегла. А носочки все разложены и подписаны. Видимо, убрать не успела.
Ну, и я трогать не стала. Раз разложила, значит, вам легче разобраться будет к дичьи. Пока Тамара рассказывала, с улицы вернулся Андрей.
Сидел на диване, руками голову зажал. Алла плакала, тихо, без клипов и стонов. Просто сидела в горе носков и плакала.
Такая тишина звенящая наступила, и тут вдруг ее нарушили. На пороге стоял подсолнух и просто голосил. Все вздрогнули.
А кот оповестил всех о своем приходе. Подошел к Андрею и прыгнул к нему на колени. Это что, подсолнух? Да не может быть.
Я думал, что его уже нет совсем. Ничего себе, какой вымахал! Андрей трепал кота за ухом, а кот довольно мурлыкал. Ну так, а как же ему не вырасти? Уже шестой год пошел, пора бы и вырасти.
Тамара постояла еще немного, потом пошла к двери, спросила, будут ли Андрей и Алла ночевать оставаться. Но ответа точного не получила. Когда люди, которые смотрели дом, уехали в город, Андрей и Алла сели за стол друг напротив друга.
Чуть раньше Андрей затопил печку, а Алла чай сделала, бутерброды они с собой привезли. Андрей не сиделось. Он то и дело что-то вспоминал и бежал проверять.
То про скворечник, который они с отцом делали, то про табличку на бане. Алла сидела молча, чувствовала себя какой-то разбитой, не понимала, что не так. То ли ей дом продавать не хотелось, то ли уезжать отсюда не хотелось.
Была какая-то апатия. Думала, что сумела мать их наказать. Наказать жестко.
Так что все мысли теперь были только о ней. Да еще и о том, какие они с Андреем плохие люди. На расстоянии как-то все по-другому.
А сейчас, здесь она понимала. Она как будто видела, как мать у окна с телефоном сидит, все ждет. Чувство стыда, горечи и еще много разных чувств просто переполняли Аллу.
С улицы в очередной раз заскочил Андрей. Сел перед сестрой и сказал. Сколько у нас времени? Каникулы в школе начинаются.
Я бы приехал с семьей на пару недель. Ну так, может, чего подремонтировать нужно. Показал бы детям, где роз, где карьеры, где озеро.
На рыбалку бы сходил. Алла помолчала, а потом спросила. А не против, если и мы приедем? У моих же тоже каникулы…
Вечером никто в город не уехал. Андрей до самой темноты копался во дворе. Где-то забор поправил, где-то подремонтировал.
Алла дом намывала, коврики трясла, к приезду детей готовила. Видела Тамара их в окно, но думала, что готовят дом к продаже. Утром рано пошли куда-то.
Деревенские люди настолько же добродушны, насколько и любопытны. Пошла за ними. Ну, хочется же посмотреть, что они еще задумали.
Шла, шла, задумалась, да и потеряла их из вида. Остановилась. Стояла практически напротив деревенского кладбища.
Решила завернуть. Вчера ветер сильный был. Посмотреть заодно, ничего ли на могилках не натворил.
Деревья на кладбище старые, хрупкие. И к Маринке зайду, думала Тамара. Расскажу, что приезжали, что дом надумали продавать чужим людям, что носки ее все нашли.
Когда собирала налетевшие мелкие ветки с могилок своих родных, услышала голоса. Подняла голову и через несколько оградок увидела Аллу и Андрея. Они стояли на коленях у могилы матери, просили прощения.
Алла плакала, а Андрей крепился, но голос то и дело срывался. Разговаривали они с ними, как будто они рядом сидели. Тамара слышала только обрывки фраз, но поняла, что обещали внуков привезти, показать им дом, озеро, деревню.
И сюда приведут, что бабушка с дедом посмотрели, какие они выросли. Не смогла Тамара слез держать. Вышла тихонько из своей оградки, да и пошла в сторону дома.
Не будет она больше их ругать, сами все поняли. Жалко только, что поздно очень, поздно для всех. Главное, что не повторили они ошибок со своими детьми.