До мене приїжджає мати, тож тобі треба звільнити квартиру…

— Прекрасно смею, — ответила Тамара. — Вы считаете, что я дно, но, на самом деле… Дно — это вы. Вы навешиваете на людей ярлыки и считаете, что Антон ваша собственность. — Тамара с сожалением усмехнулась.

— Вам кажется, что вы будете за него решать, как ему жить, кого любить, с кем строить отношения. Это не так. 

Свекровь растерянно смотрела на девушку. Тамара в том же спокойном и невозмутимом тоне продолжила.

— И дело не в том, что, благодаря моим нежным поцелуям, благодаря моей ласке и заботе, ваш сын полностью в моей женской власти. Дело в правде жизни, — уверенно произнесла Тамара. 

— Вы не имеете право вмешиваться в жизнь двух взрослых людей и указывать им, что делать. Даже если речь идёт о вашем сыне. И сейчас я предлагаю вам сохранить лицо, пока он вечером не выставил вас за дверь.  — Добавила девушка.

— Что ты такое говоришь, — прошипела свекровь.

Тамара открыла свою сумку и, достав кошелёк, вынула пачку денег. Затем она спокойно подошла к свекрови, которая опешила от изумления и никак не могла понять, что с ней кто-то так смеет так разговаривать. Тамара вложила ей в руку деньги и быстро сказала.

— Вот вам деньги на гостиницу. Здесь даже больше, чем нужно. Поживёте месяц там. Антону скажете, что вам не понравилась раскладушка. 

Тамара почти вплотную приблизилась к женщине.

— И больше никогда, слышите, никогда, вы не будете вмешиваться в нашу жизнь. И не будете обсуждать с Антоном меня и наши отношения. Иначе я сделаю так, что вы вообще никогда не будете общаться!

Валентина Ивановна покраснела от злости. Она что-то хотела добавить, но Тамара решила закрыть разговор.

Ни слова больше! Или я уже не буду такой спокойной. Я чувствую, как в комнате заканчивается свежий воздух. Предлагаю вам украсить её своим отсутствием. Посидите на кухне и подумайте над своим решением. — Тамара открыла окно. 

— Ну, ты и гадюка… — Свекровь сжала деньги в руке. Её глаза налились кровью.