Екатерина Васильевна сидела у окна на кухне и, отодвинув легкую шторку, смотрела вдаль, где люди шли от остановки, заходили в магазин, спешили к трамваю. Это стало давно любимым занятием пожилой женщины. С тех самых пор, как ее единственный сын, Вячеслав, пропал без вести. Екатерина Васильевна уже десять лет продолжала верить и ждать, и это придавало ей силы жить. Когда супруг был рядом, часто предлагал ей съездить отдохнуть куда-нибудь, отвлечься но она отвечала, что не может никак. Вдруг, они куда-нибудь уйдут надолго, а Славик вернется в это время. Что же, ему тогда, на пороге родителей ждать?!
Леонид Семенович с женой не спорил. Сам и на рынок ездил, и продукты приносил из магазина. А если Екатерине Васильевне куда-то нужно было по делам, то она умоляла супруга из дома никуда не отлучаться. Но год назад не стало супруга, и женщина совсем никуда почти не выходила. Пенсию домой ей приносили, в магазин спускалась только тот, что рядом с домом, аптека тоже находилась на углу дома, на рынок не ездила.
Вот и сегодня, Екатерина Васильевна обнаружила, что у нее закончились лекарства, которые доктор назначил принимать регулярно. Женщина вздохнула тяжело, тепло оделась и поплелась на улицу. Выйдя из подъезда, она вдохнула свежего морозного воздуха и прослезилась. Был такой же вот морозный день, с неба сыпался легкий снежок, они с мужем стояли на перроне вокзала и с нетерпением ждали прибытие поезда, на котором Славик должен был вернуться после длительной командировки. Но, поезд медленно остановился, из вагонов стали выходить люди, а Славика среди них не оказалось. Родители подошли к проводнице восьмого вагона, номер которого сын назвал, когда сообщил о приезде, но она лишь пожала плечами. Не видела такого, не знает, человек с такой фамилией в вагон не заходил. Она тогда сказала, что, возможно, они перепутали номер, и Екатерина с Леонидом помчались домой в надежде, что просто разминулись с сынок, правда, перепутали. А потом был звонок. Леденящий душу голос сообщил, что им нужно явиться в морг, на опознание. Екатерина Васильевна потеряла сознание, а очнулась только через пару дней в реанимационном отделении больницы. Мужа к ней пустили не сразу, а как только он ее увидел, расплакался, сказал, что очень боялся ее потерять и успокоил – это был не Славик. И он пообещал, что непременно займется поисками сына.
Именно тогда Екатерина Васильевна решила, что всеми силами будет бороться за жизнь, чтобы дождаться своего сыночка. А вернувшись после больницы, она уселась у окна, и все время теперь проводила там, за исключением домашних дел. Дом она старалась содержать в полном порядке, готовила любимые блюда Славика, чтобы сын, вернувшись, видел, как его здесь любят и ждут. И хоть плохо видела уже, как говорила сама, что «все глаза выплакала», все же старалась разглядеть знакомую фигуру среди прохожих за окном.
В аптеке Екатерину Васильевну разочаровали. Извинились, но нужного ей лекарства в этот раз не оказалось.
– Послезавтра привезут, – с сожалением сказала молоденькая девушка в белом халатике, словно пыталась оправдаться.
– Не могу я столько ждать, – помотала головой Екатерина Васильевна, – Мне нельзя пропускать прием лекарств, здоровье нужно беречь, а то вернется Славик мой, а я его и встретить не смогу.
– А вы знаете, если очень срочно нужно, то у нас на Гоголя есть филиал, там точно есть то, что вы ищите, – улыбнулась фармацевт.
Екатерина Васильевна посмотрела на свои окна и махнула рукой, решив быстренько дойти до другой аптеки, немного времени это займет, всего-то квартал туда и квартал обратно.
Семеня по скользкой тропинке, она все-таки не удержалась на льду. Ноги покатились, и через несколько мгновений пожилая женщина уже сидела на промерзшей земле. В это время мимо проходил мужчина в старенькой, видавшей виды зимней куртке и почти лысой шапке из песца. Он подхватил Екатерину Васильевну под руки и аккуратно поднял, спросив охрипшим голосом, все ли с ней в порядке.
Женщина внимательно вгляделась в своего спасителя и всплеснула руками, а потом бросилась к нему на шею.
– Славик! Славочка! Ты?
Мужчина от неожиданности отстранился и пожал плечами.
– Я не…
– Ну как же, Славочка, сынок! Я ж твоя мама! Неужели не узнал?
– Я не знаю… Не уверен, что я Славик…
Он смотрел на нее пустым взглядом и, ежась от холода, подрагивал.
– Сыночек мой, дождалась! Ну, конечно, ты Славик! Как ты можешь этого не знать? Идем домой скорее, идем! Замерз весь, похудел-то как! Сынок мой дорогой, а ведь я верила, я знала, что дождусь!
Она схватила мужчину за руку и потащила в сторону своего дома, совершенно забыв о лекарстве.
– Вы не спешите, скользко ведь, – сказал мужчина, и подхватил ее под локоть.
А она схватила его ладонь своей второй рукой, словно боялась, что он убежит, исчезнет снова, и не переставала причитать:
– Сыночек! Славочка! Родной мой! Как же я тебя ждала…
Войдя в квартиру, Славик начал озираться. Обстановка показалась ему незнакомой. Он несмело прошел по коридору, а Екатерина Васильевна принялась суетиться.
– Проходи, сыночек, проходи! Комната твоя все та же, ничего там не меняли, все вещи на своих местах. А я сегодня, ну как знала, что тебя найду! Борщ твой любимый приготовила, пюре с котлетками. Пойди-ка, душ прими, переоденься, а я разогрею все пока. Сыночек мой!
Она смотрел на него и улыбалась. Когда Славик вышел из ванной в своей домашней одежде, Екатерина Васильевна расплакалась:
– Взрослый ты какой! Переменился сильно, исхудал, но ничего, я тебя, Славик, откормлю! Буду твои любимые пироги печь, пельмени налепим! Жаль, что отец не дожил до этого дня! Как же жаль.
Славик с удовольствием поел предложенные блюда, выпил компот и, поблагодарив радушную хозяйку, несмело сказал:
– Вы простите меня ради Бога, но я совершенно ничего не помню. Даже имени своего. Вот вы говорите, что я Славик, что ваш сын, что комната моя и вещи, а я ничего из этого не вспоминаю, даже жутко как-то. Вы уверены, что я ваш сын?
– Конечно, Славочка! Но разве ж мать сыночка не узнает?! Идем, я покажу! И голос тот же, только погрубее стал!
Она поспешила в комнату, достала из серванта старый фотоальбом и принялась рассказывать, как только Славик присел рядом с ней.
– Вот тут тебе пять лет, в детском саду был Новый год, я тебе костюм Зайчика шила. А тут тебе девять, отец тебя возил на ипподром. А вот ты школу закончил… А это…
Екатерина Васильевна вздохнула и вытерла мокрые щеки, – Это последняя фотография. Ты тогда уезжал как раз в ту самую командировку, будь она неладна.
Славик внимательно разглядывал фотографии и усиленно думал. Брови его то и дело сдвигались, но он ничего не вспоминал. Молодой человек с этих фото, вроде бы напоминал его черты, но как-то отдаленно, именно себя в том человеке он не узнавал. Тому лет двадцать пять от силы было, а ему сейчас по виду, лет так сорок, наверное.
– Скажите, а сколько лет этой фотографии? – спросил несмело Славик и Екатерина Васильевна расплакалась.
– Сынок, ну что же ты меня на вы-то называешь? Мне обидно даже. Одиннадцать лет, Славочка, одиннадцать лет, как ты от нас уехал. Год на северах своих жил, говорил, что денег хочешь заработать. А как должен был вернуться, так и пропал. В поезд, вроде бы, зашел, как отцу выяснить пришлось, но странным образом исчез оттуда. Нас ведь, сыночек, на опознание тела даже вызывали, так я сама тогда чуть не померла. Но, слава Богу, ошиблись. Я верила, что ты вернешься, верила и вот ты здесь! А ты ж ведь потому не возвращался долго, что без памяти остался. Но сынок, как же ты жил все эти годы?
– Я не помню, мама, ничего. Правда, совсем не помню.
– Ну, ничего, я помогу тебе. Вместе мы справимся! А надо будет, и к врачам каким пойдем, пускай помогут!
– Мама, а можно я посплю? – спросил, едва поднимая потяжелевшие веки.
– Ой, прости, сыночек, заболтала я тебя. Конечно, тебе нужно отдыхать побольше, спи, а я тебя не потревожу. Спи, родной! Постелька чистая, я все меняла, я тебя ждала. И дождалась!
Екатерина Васильевна погладила сына по плечу и, поцеловав в макушку, вышла из комнаты, закрыв тихонько дверь.
Славик проснулся только к следующему полудню. Екатерину Васильевну он сразу не узнал. В сравнение с вчерашним днем, она как будто расцвела. Волосы так красиво уложены, платье нарядное, улыбка озаряет лицо.
– Проснулся, миленький! Как спал? – спросила она добродушно.
– Как в сказке! – улыбнулся в ответ Вячеслав, – я не помню уже, когда так высыпался. Живя на улице, разве поспишь хорошо. Помню только, что последние несколько дней в подвале тут неподалеку ночи коротал. Но спать там так, чтоб спать, не удавалось. Покемарить несколько часов только. Холодно к тому же. О постели чистой и еде только мечтать и приходилось.
– Бедненький мой, – всхлипнула Екатерина Васильевна, – но теперь все позади, слава Господу, что ты нашелся! Иди, умывайся, а я блинчики затеяла. Как раз сейчас будут свеженькие, горяченькие, со сметанкой, как ты любишь.
– Мам, а чем я занимался? – спросил Славик, с удовольствием уплетая блинчики.
Екатерина Васильевна рассказала сыну все, с того момента, как он окончил школу, поступил в институт, пошел работать. Но зарплата в офисе быстро перестала устраивать Славика, и когда ему предложили поработать на далеком севере, пообещав приличные деньги, он согласился, не раздумывая.
– Ну а девушка у меня была?
– Да была, – махнула мать рукой, – Нелька, одноклассница твоя, только она потом тебе заявила, что ей муж богатый нужен, вот ты и заерепенился, что денег надо, мол, побольше заработать. А как уехал, она замуж выскочила через месяц. Вот и вся девушка. Слыхала я, что муж увез ее из города, да только года три назад вернулась к матери, как собачонка побитая, с двумя детьми. Пил говорят, бил, вот и воспитывает теперь сама обоих, да мать больная на плечах.
– А про отца мне расскажи.
И тут Екатерина Васильевна не обошлась и без слез, и без радости. Всякое было в их семье, но одно оставалось неизменным – любили они друг друга всю жизнь и сына своего очень любили.
– Ты же у нас поздним был ребенком, если можно так сказать. Сначала у отца работа первое место занимала, потом я забеременеть не могла, а уже в сорок тебя родила. Так это же какое счастье было! Ой, как мы тебя любили, Славочка, но баловать не собирались. Вырастили настоящим мужиком, самостоятельным. Не пил, не курил, спортом занимался. Отец тебя всему учил, хороший он был человек, но жаль, что не дождался. Мы с тобой, как потеплеет, навестим его на кладбище обязательно. Я часто ездить не могла, боялась, что вернешься ты, а дома никого.
Славик подумал, что мать на самом деле говорит о нем. Курить его не тянуло, и выпить тоже. Вспомнил, как однажды БОМЖи пригласили погреться, так его от запаха спиртного так мутить начало, что даже ко рту понести стакан не смог. Насчет спорта он, конечно, сомневался. Тощий ведь, какой там спорт, а с другой стороны, если голодным постоянно быть, какие мышцы тут остаться могут. В голове кипели мысли, но воспоминания не оживали, и от этого хотелось волком выть.
– Мам, а друзья у меня были? Может, встретиться с кем-то? Поговорить?
– Друзей у тебя, Славик, мало было. Витька Козлов, с которым ты с детского сада дружил, он во втором подъезде жил, уехал за границу восемь лет назад. Семен Матвеев за решеткой оказался из-за глупости, вот, год еще сидеть. Сашка Завьялов как женился, никого и знать не хочет, жена его в ежовых рукавицах держит. А больше никого не помню даже, так, приятели, коллеги.
– А может, на работу мне сходить, вдруг что-то вспомню?
– Так закрыли ж ту контору уж давно, отец мне говорил, закрыли…
Екатерина Васильевна вздохнула и погладила Славика по спине.
– А может, воздухом подышим свежим? Давай, поедем в Лакомку? Не помнишь? Ну, кафе на Набережной. Мы там с тобой частенько в детстве мороженое ели. А еще пирожные твои любимые там продавали. Потом ты в юности туда уже с друзьями бегал, это популярное место. Может быть, там чего-то вспомнишь.
– Поехали! – улыбнулся сын.
В кафе на Набережной было людно. Славик старался внимательно смотреть по сторонам, но ничего знакомого не видел. Выпив кофе с любимыми пирожными, вкус которых Славе тоже не напомнил ничего, они решили прогуляться вдоль реки.
Славик шел, разглядывая пришвартованные судна и вдруг, остановился, схватившись за голову. В памяти, словно в тумане всплыл момент, как он стоит на корме теплохода, обнимая молоденькую симпатичную блондинку, образ которой был размыт.
– Мама, а ты можешь описать ту девушку, как ты сказала, Нелю? Какая она была? Блондинка?
– Нелька-то? Да нет, она же рыжая, как ведьма! Волосы такие кучерявые, по пояс. Рыжая она.
Славик кивнул и попросил мать скорее вернуться домой. После обеда он улегся в своей комнате и принялся прокручивать тот маленький кусочек пазла, стараясь лучше разглядеть его. Ничего не выходило. Изнемогая от бессилия, Славик уснул и тут же начал видеть сон, в котором он с этой блондинкой разговаривал на том же самом теплоходе. Она кокетничала, а он говорил ей о любви. Потом второй сон. Дом, большой красивый дом, блондинка называет его самым лучшим мужем, просит купить ей новую машину. Он обещает, и она его целует жарко. Словно клочки, оторванные от газеты, приходили в сны моменты, и Славик постепенно вспоминал. А потом он едет в собственном большом автомобиле, навстречу мчится самосвал, визг тормозов и кромешная тьма…
Славик вскочил, усевшись на кровати, подогнул ноги под себя и прошептал себе под нос: «Я не Славик! Я Александр!» Теперь он помнил все. Матери своей он никогда не знал, он вырос в детском доме, но всегда мечтал о маме, о домашнем уюте. Всеми силами он старался стать человеком, который сам бы себя уважал. Окончил институт, написал программу, которую смог дорого по тем меркам продать, снял офис и создал фирму по разработке программ для заказчиков. Дела пошли неплохо. И вот, спустя годы, он добился того, к чему стремился с малых лет. В штате у него работали специалисты, и был помощник, которому он доверял, а вскоре женился на его двоюродной сестре – блондинке. А однажды он узнал страшную тайну из сообщения, присланного «доброжелателем». Жена его оказалась не сестрой, а любовницей его помощника и вместе они хотели убрать с дороги Александра, у которого не было родных и никто не спохватился бы в случае чего, а его «вдове» досталось бы все, чего он добивался столько лет. Он тогда помчался домой, чтобы вышвырнуть этих двоих из своей жизни, из дома и из офиса, но случилась авария, в результате которой он потерял память на полгода, последние три месяца из которых жил с Екатериной Васильевной. Было понятно, что женщина в том возрасте и в том состоянии, когда не трудно было обознаться, тем более, спустя столько лет после потери сына и он не знал, как теперь быть.
Александр вышел из комнаты, и Екатерина Васильевна тут же принялась хлопотать.
– Сыночек, я оладушки сейчас пожарю, пока будешь умываться, приготовлю все.
Александр прослезился. Как он мечтал всегда о маме, об оладушках, о блинах, о словах «сыночек дорогой». Но разве сможет он разочаровать эту женщину, которая с такой любовью приняла его за собственного сына? Нет, конечно, нет! Он подошел к Екатерине Васильевне и нежно обнял ее:
– Спасибо, мама! Я все вспомнил и я больше никогда от тебя не уйду!
– Как же я рада, сыночек мой родной! Славочка! Как же я рада!
После завтрака Александр сказал названой матери, что теперь ему пора и о работе подумать, а сам отправился в свой настоящий дом.
У него было тайное место, где хранились запасные ключи. Открыв дверь, он порадовался, что дома никого не оказалось. Первым делом нашел свои документы, потом проверил камеры видео наблюдения, о которых не было известно никому. «Братишка» его жены на самом деле уже жил здесь в роли хозяина, и столько интересного они наговорили, что стало даже обидно немного, что так легко все доказательства достались. Забрав диски, документы и некоторые вещи, Александр первым делом отправился в полицию, а уже потом в свой офис, где начался настоящий переполох. Выдворить предателей оказалось не так-то легко, и без помощи полиции не обошлось, но в итоге им пришлось смириться с провалом своих планов. Дел, конечно, натворить успели, но Александр знал, что с помощью верных сотрудников, которые держали руку на пульсе, он справится.
Наняв людей, чтобы очистили дом от «нечисти», которая там обитала в его отсутствие и, дав наказ сделать генеральную уборку и сменить все замки, а юристу поручив заняться разводом, Александр отправился к Екатерине Васильевне, купив по пути большой букет цветов.
– Славочка, откуда у тебя денег столько? – всплеснула мать руками.
– А я нашел отличную работу, мам, и знаешь, нам с тобой придется переехать в новый дом, мне на работе предоставят.
Пришлось соврать, но Екатерина Васильевна и не вникала в подробности, она была счастлива от того, что сын просто рядом.
Через несколько дней Александр помог Екатерине Васильевне собрать ее вещи и привез в свой дом.
– Вот, мама, ты теперь здесь будешь жить, вместе со мной, а твою квартиру мы можем сдавать, если захочешь, конечно.
Екатерина Васильевна молча качала головой, прижимая к груди узелок с самыми «драгоценными» вещами и плакала… от счастья.
– Сыночек мой родной, да лишь бы ты был рядом. Так боюсь я тебя снова потерять!
– Не потеряешь, мама, обещаю, больше никогда!
– Славик, ну если ты сдавать квартиру будешь, тогда собери вещи отца в коробки, привези сюда. Я не могу их выбросить никак, может, найдется тут местечко где-нибудь в кладовке.
– Хорошо, – кивнул Александр.
Не откладывая в долгий ящик, он уже на следующий день отправился в квартиру Екатерины Васильевны и принялся собирать вещи ее супруга. Снимая с плечиков пальто, он выронил из кармана конверт. Неоткрытое письмо. И хоть мужчина знал, что читать чужие письма — дурной тон, что-то толкнуло его распечатать конверт и он не пожалел об этом.
Писал Леонид Семенович своей жене. Это была исповедь, скорее, облегчение души. Он признавался, что скрывал от нее правду ради нее же самой. В тот день, когда он отправился на опознание, Екатерину Васильевну увезли по скорой в реанимацию. Леонид Семенович узнал своего сына, это было его тело. Поехав в безумном горе в больницу, он услышал от врачей еще одну страшную весть – его жена на грани жизни и смерти, серьезные проблемы с сердцем, любой стресс может ее погубить. И он решил не говорить ей о сыне, посчитав, что обман будет во благо. Пока она находилась в больнице, он Славика похоронил. Как выяснилось, сын их ехал домой с большой суммой денег, из-за чего и лишился жизни, кто-то за ним следил… Леонид Семенович молил прощения у жены, признался, что он, возможно, был эгоистом и трусом, и больше боялся за себя, ведь если бы с женой еще что-то случилось, он бы этого не перенес…
Прочитав письмо, Александр только убедился, что поступил правильно, не сказав Екатерине Васильевне всей правды о себе. Столько ей пришлось пережить, так пусть хоть теперь побудет счастливой. Он сжег письмо и навсегда решил забыть о нем, а к матери названой относился теперь с еще большей любовью и заботой.
Копирование запрещено. Все права закреплены.