Ларису виховували пристойною дівчинкою. Але у вісімнадцять років гормони перемогли пристойності…

— Так вон… аж к вам уехала. От меня, от козла.

Таисии нравился этот парнишка. Но, как она поняла, Гоша правду не знает. Имеет ли она право ему рассказывать? Подумалось, что ей будет легче рассказать, чем Ларисе. И она рассказала.

— Вот и думайте. Кто там из вас кого простит.

Гоша сидел весь бледный.

— Господи, зачем она туда пошла? На ночь глядя…

— А я теперь поняла, зачем. Мы все этим вопросом задавались. Но никто не знал, что Ларка уже беременная. Это как раз накануне похода в клинику было. Видать, пошла проветриться. Неудачно. Ну, что? Сможешь ты с таким знанием жить?

Гоша помолчал. Он был виноват кругом. И в том, что с Ларисой случилось, тоже. Но информация была жуткой, конечно. Прямо к земле придавливала. И трусливая часть Гоши побуждала его встать и уйти. Но тут завозился Артём, проснулся.

— Я возьму?

— Конечно. Осторожно только.

Георгий прижал к себе малыша. Странное чувство. Твоя кровь и плоть. Продолжение. Как же он мог даже подумать избавиться от него. Клетка, клетка… а родился человек. Его человек!

Тася написала Ларисе: «Приехал Гоша. Всё ему рассказала. Ждёт тебя. Тёмку нянчит». В ответ пришло «Поняла». По Тасиным подсчётам Лариса как раз ехала домой. Ну, деваться ей некуда. Тут сын. Придёт, не сдрейфит уж поди.

Когда Лариса вошла домой, Гоша показывал Тёме, лежащему на диване, козу и допытывался у Таси, видит ли сын, что он ему показывает.

— А я знаю? У меня этот первый. – отвечала тётка, изредка выглядывая из кухни.

Волновалась, что не уследит. Но Гоша следил за малышом во все глаза.

— Козя, козя, козя, козя! – сюсюкал он, легонько щекоча двумя пальцами Тёмин бок.

Малыш в ответ только хаотично махал руками. Иногда он поглядывал на Гошу, иногда устремлял взгляд куда-то мимо.