Мама в буквальном смысле тащила Степаниду за руку по какой-то незнакомой вечерней улице.
Было темно и холодно. Хотелось есть и спать. Они снова переезжали.
За последнее время они сменили уже несколько квартир. Стеша не понимала, почему они должны переезжать, а не могут, как все нормальные люди, жить в одном месте. «Мам, куда мы идем?» — устала, спросила Степанида.
— Не хныч, домой идем, — ответила мать. — На этот раз к себе домой. Может быть, там не так хорошо, как в квартире, но, по крайней мере, это наш дом.
Стеша никак не могла понять, почему они не жили там раньше, а постоянно мотались с квартиры на квартиру, если у них есть целый дом. Интересно, что мама подразумевала под словом «дом»? У них и правда будет дом? Воображение девочки рисовало маленький уютный домик, как и бывает в мультфильмах. На окнах занавески, на втором этаже балкончик.
Крыльцо со ступеньками, на которых стоят вазоны с цветами. Белые стены. Красная черепичная крыша.
Эдакий домик-пряник. Не домик, а мечта. На деле все оказалось совсем не так.
Увидев эту хибару, по-другому было довольно сложно назвать это строение. Стеша, несмотря на свои шесть лет, поняла, почему они с мамой снимали раньше квартиры. Покосившиеся стены, почти разрушившаяся крыша с дыркой в потолке, разбитые окна.
Людмила работала медсестрой. Зарплата маленькая, и чтобы хоть как-то выжить с дочерью, она брала двойные дежурства. Устроившись на две ставки, еще оформилась уборщица и по ночам мыла коридоры и лестницы в этой же больнице.
Это было удобно, пока Стешка была в садике на пятидневке. Когда дежурства выпадали на выходные, Люся брала ее с собой в больницу. Начальство смотрело на это сквозь пальцы.
Кому может помешать маленький ребенок? Отделение у них не инфекционное и даже не терапия. Травматология. Заразных больных тут нет.
А милая, симпатичная малышка даже развлекала иногда больных. Старики улыбались. Тяжело больные забывали о обезболивающем…
Так что Людмиле разрешили приводить малышку на работу. С того момента, как Люда вышла из роддома со Стешей на руках, а муж Федора ее не встретил, она снимала квартиры. Поэтому и приходилось в буквальном смысле впахивать на работе.
Федор и Людмила познакомились в турпоходе, когда она еще была студенткой медучилища. Неисправимый романтик, мечтающий о путешествиях и кладах, покорил сердце молоденькой медсестрички. Федор рассказывал ей о дальних странах, о приключениях, о разных людях и красивых местах.
Она слушала, развесив уши, и влюблялась в этого замечательного человека. И лишь после свадьбы она поняла, что ни в каких странах он не был, и приключения его были лишь плодом его фантазии. Все, что у Федора было за душой, так это как раз тот самый корявый, покосившийся домик с удобствами на улице.
Туда он и привел жену после свадьбы. Люся вздохнула и стала пытаться устроить хоть какой-то уют в доме, покрытом плесенью и пылью. Но когда Люся забеременела, то поставила Федору условия.
Новорожденного ребенка нельзя было привозить в такие условия. Либо он делает в доме ремонт, либо снимает квартиру. Федор пообещал все сделать.
Время шло, живот рос. Ремонт не то чтобы не продвигался, он даже и не начинался. На резонный вопрос Людмилы «Когда?» Федор сказал, что решил лучше снять квартиру.
Люда хотела бы посмотреть на свое будущее жилье, но Федор сказал, что смотреть нечего. Квартира как квартира, как и все остальные. Вот заберет ее из роддома, привезет туда, тогда и посмотрят.
Людмила родила девочку. До Федора так и не смогла дозвониться. Муж ни разу не навестил ее в роддоме.
Наслаждений у Люды и у девочки не было, слава богу. Поэтому она упросила выписать их побыстрее. Не хотелось позориться перед другими, что муж не приходит.
На выписку он не пришел, а Люда поняла, что теперь она сама за себя. За себя и за своего ребенка. Кое-какие накопления у нее были.
И Люда просто взяла объявление и сняла первую попавшуюся квартиру. Там они прожили с дочкой первые полгода. А потом пришла хозяйка.
Сильно извинялась и сказала, что никто не ожидал, но вот сын у нее пришел из армии и сразу женился. Теперь в квартире будут жить молодые. А у нее есть буквально три дня, чтобы съехать, пока они празднуют свадьбу.
Люда все понимала. Жизнь есть жизнь. И нашла другую квартиру.
Там они прожили со Стешей как раз до ее выхода из декретного отпуска. Хозяева тоже извинялись, тоже говорили, что не ожидали. Но вот на квартиру нашелся покупатель, а они так давно уже мечтали переехать к сыну на Урал.
Людмила снова переехала. А потом снова и снова. Это уже почти вошло в привычку.
Она даже посмеивалась, что муж у нее путешественник, вот они и путешествуют. Федор по-прежнему оставался ее мужем, правда теперь только номинально, на бумаге. На развод Люда не подавала, так как понятия не имела, где находится Федор вообще.
Да и зачем ей было нужно это? Только госпошлину платить лишний раз. Замуж снова она пока точно не собиралась, потому и решила до поры до времени оставить все как есть. Тот самый последний переезд был затеян самой Людмилой.
Стеше уже шел седьмой год. Скоро ребенка надо было отправлять в школу. А школа у нас, сами знаете, по прописке, ну или хотя бы по временной регистрации.
А в съемных квартирах хозяева не спешили делать ни то ни другое, тем более с несовершеннолетним ребенком. Людмила была прописана в доме Федора, туда же прописала и Стеша. Так что это был и их дом тоже.
Видимо настало время возвращаться в эту халупу, подумала Люся. К тому же Стеша уже не грудной ребенок, как-нибудь разберемся. Мам, мы что, правда будем здесь жить? С содроганием в душе спросила Стеша.
Да, будем. Так что устраивайся, а я побежала на дежурство. Сухо ответила Людмила.
У нее у самой слезы наворачивались на глаза от того, в какой обстановке она оставляла ребенка. Но выбора не было. Мам, не оставляй меня тут, я боюсь, захныкала Стеша.
Но Люда уже повернулась и вышла за калитку. Ей самой было очень невесело, но она не могла видеть слезы дочери, иначе бы кинулась успокаивать. Опоздала бы на работу и лишилась премии.
На этой неделе она уже приводила Стешу с собой, так что просто не могла взять ее. Степанида осталась одна. В доме было темно, холодно, несмотря на лето.
Как-то сыро и промозгло. Надо было как-то устраиваться. До завтрашнего вечера она была сама по себе, пока мама не придет с работы.
Слезы высохли почти сразу. Степанида давно уже поняла, что бесполезно плакать, когда ты остаешься наедине с самим собой. Никакой супермен из сказок не прилетит и не спасет.
Только ты сам и мог позаботиться о себе. Слава богу, в доме каким-то чудом работало электричество. Степанида зажгла свет и стала осматривать комнаты, которых, собственно, и было-то всего две, и еще кухня за печкой.
Такая маленькая, что туда могли вместиться только стол и два стола. Утром, когда девочка проснулась, окружающая обстановка уже не казалась такой угнетающей. Солнечные лучи проникали сквозь щели и дырку в крышу дома.
Множество солнечных зайчиков бегало по стенам, словно приветствуя Стешу и желая ей доброго утра. В термосах была еда и горячий чай. Мама всегда оставляла ей еду, когда уходила на работу.
Настроение было хорошее, в отличие от вчерашнего, и Стеша пошла обследовать участок. Во дворе ничего примечательного не было. Какие-то старые шины от колес, грязные и плохо пахнущие резиной.
Играть с ними совсем не хотелось. Старая скамейка, одна ножка у которой сгнила, и она наклонилась. На этой скамейке нельзя было даже посидеть.
Какие-то ржавые железки, разбросанные по всему двору, тоже не привлекли внимания девочки. Остальная часть двора была сильно заросшая каким-то бурьяном и высокой травой. Стеша присмотрелась.
Вроде крапиву она тут не обнаружила и решила посмотреть, что же делается за домом. Девочка натянула рукава, на всякий случай, и углубилась в травяные дебри. Она продвигалась, словно в джунглях, раздвигая руками плотную травяную стену….
И вдруг перед ней открылась как будто поляна, только вся в тени. Стеша подняла голову и увидела гигантскую крону дерева. Судя по листьям, которые были накиданы на земле и по желудям среди них, это был дуб.
Огромный раскидистый дуб. Его мощный ствол был настолько огромным, что Стеша даже не увидела его сразу. Она решила, что это просто стена дома или сарай.
— Вот это да! — прошептала девочка в восхищении. — Такого огромного и красивого! Листья дуба, несмотря на то, что была еще середина лета, были окрашены во все цвета, какие только можно представить. Были тут и зеленые листья нескольких оттенков, и коричневые, и ярко-желтые, и пурпурно-красные.
Можно было при желании найти даже листья фиолетового оттенка. Все это многообразие цветов возникло, потому что лето было довольно засушливым и для огромного дерева просто не хватало влаги. Поэтому осень у этого гиганта наступила немного раньше обычного.
Восхищенная Степанида обошла дерево вокруг и нашла качели. Обычные, простые веревочные качели. Они были привязаны к огромной ветке и свисали вниз.
Как раз было очень удобно для роста Степаниды. Сел, оттолкнулся и полетел. Она проверила руками веревки, вроде крепкие.
Девочка присела на дощечку, которая была закреплена на веревках, немного попрыгала, чтобы еще раз проверить качели на прочность. Оттолкнулась ногами от земли и плавно поплыла вперед. Мерно заскрипела ветка дуба, на которой держались качели.
Но было уже совсем не страшно. Степанида подняла голову вверх, и сердце аж замерло от такой красоты. Разноцветные листья и угольно-черные ветви проплывали над ней то в одну сторону, то в другую.
Солнечный свет пробивался сквозь них, образуя тонкие лучи, словно само волшебство окутало огромное дерево. Это была какая-то сказка. До самого вечера Степанида просидела на этих качелях.
Как только она не развлекалась, какие только кульбиты не выписывала, веревки были довольно крепкими. Ну вот, ничего и не съела. Стеш, а что с тобой? Тебе тут не нравится, я понимаю.
Расстроилась Людмила. Мам, нет, нравится, с восторгом заявила девочка. Я друга нового нашла, его зовут Феофан, хочешь, познакомлю? Вот только живности нам всякой в доме не хватало.
Сетовала Людмила, но все же пошла за дочерью. Стешка, куда ты меня тащишь, что за глупости? Людмила с трудом пробиралась через траву. Ну, и где твой Феофан или Феофил, как там его зовут? спросила Люся.
Да вот же, мама, голову-то подними. О, господи, молвила Людмила, постояла так пару секунд. Теперь понятно, почему в этом доме постоянно темень, как в склепе, надо будет спилить его на дрова.
Мама, нет, кричала Степанида вслед уходящей матери. Мам, не надо его на дрова. А за ужином Степанида тоже почти ничего не съела, только расковыряла вилкой котлету.
Что с тобой происходит, уже серьезным тоном спросила Люся. Мам, не надо то дерево на дрова пилить, пожалуйста, я очень тебя прошу. Хныкала девочка.
Там есть качель такая хорошая, хочешь, я тебя завтра покачаю? О, господи, ну что ты ноешь, я же не завтра буду его пилить, а ты эти ломать. Качайся на своих качелях сколько хочешь. Завтра я не могу, у меня снова дежурство.
И вообще, может ты не буду пилить твоего Феофила вовсе, если ты обещаешь есть все, что я тебе оставляю. Не Феофила, а Феофана, просияла от радости Стеша. Спасибо, мамочка, я все-все буду кушать, честно-честно.
Теперь, когда Людмила уходила на работу, Степанида не особенно просилась с ней. Ей больше нравилось проводить время на той полянке, под дубом. Да и мать была спокойна.
Что может случиться с девочкой в собственном дворе? Разве только с качеля и упадет. Так это и не страшно. Ремонт в доме шел своим чередом.
Конечно, Люся не сама его делала. Наняла рабочих, чтобы начали с крыши. Но первым делом, чтобы ставили окна.
На больше у нее пока не хватило денег. Но по крайней мере, в таком доме уже можно было жить. Однажды Стеша, как обычно, проводила время на качеле.
Теперь уже девочка совсем не боялась на них раскачиваться так сильно, насколько хватало сил. Она была уверена, что веревки довольно крепкие. Как вдруг что-то затрещало, и девочка упала.
Она и раскачалась-то не совсем высоко. Так что, упав, она не сильно ударилась. Но оказалось, что доска, которой была прикреплена веревка, разломилась.
И тут Стешу ждал сюрприз. Доска, из которой было сделано сидение для качелей, была непростая. Не зря Стеша удивлялась, зачем для простой качели взяли такую толстую доску.
Доска-то была секретом. Она как бутерброд состояла из двух половинок. А между ними была спрятана тетрадь.
Стеша, хоть и не ходила в школу, только в этом году должна была пойти, но читать уже умела. Мама сама её научила. Девочка, забыв о падении, открыла найденную тетрадь и начала читать.
Это был дневник. Писал его явно мужчина и обращался к своей дочери. В этом дневнике были различные рассказы о путешествиях.
В разные страны, в необычные места. Он явно много объездил и очень много повидал. Мужчина очень сожалел, что не был знаком со своей дочкой и даже не знает, как её зовут.
Но он искренне надеялся на то, что когда-нибудь судьба обязательно поможет ему с ней свидеться. Степанида уже давно расспрашивала маму про отца. «Кто он, да где?» «Сказочник твой отец», – отвечала Людмила.
«Он сказки пишет? Как Ганс Христиан Андерсон?» – удивилась Стеша. «Не, дочка, он не пишет сказки, он их рассказывает». «А кому?» «Ну, раньше мне рассказывал.
А сейчас, наверное, какой-нибудь другой дурочке, вроде меня». Стеша видела, что маме не нравится этот разговор и не стала больше её расспрашивать. «Что толку спрашивать? Папа от этого не появится».
Стеша уже не глупая была, понимала, что, наверное, просто папа их бросил. И вот в этом самом дневнике человека, который путешествовал по разным странам, Стеша как будто обнаружила родственную душу. Ей почему-то представлялось, что именно она – та маленькая девочка, к которой обращается автор.
А он и есть её пропавший отец. Степанида читала дневник не спеша, не заглядывая вперёд, иначе будет неинтересно. Почерк этого человека был ровным и красивым, так что ей вполне себе легко удавалось разбирать написанное.
Читать было легко и интересно, практически как детские сказки. Из этого дневника Стеша узнала много нового и интересного. Она как будто сама принимала участие во всех этих путешествиях.
Степанида просыпала и завтракала, ведь она обещала маме кушать. Всё что-то приготовит. И скорее бежала к своему другу Феофану, чтобы под его сенью, сидя на качеле, читать дневник путешественника.
В одном из своих рассказов мужчина писал о том, что он посетил племя дикарей в дебрях Амазонки. А те не поняли, что он приехал к ним с добрыми намерениями и стали стрелять в него из луков. Одна из стрел попала ему прямо в голову.
Потом вождь племени разобрался и приказал знахарям удалить попавшую в него стрелу. Те очень долго возились, и ничего не получалось. Поэтому пришлось даже вызывать вертолет с настоящими медиками.
Именно тогда он понял, как хрупка его жизнь. И что он был на волосок от смерти. Врачи спасли ему жизнь.
Но маленький осколок стрелы остался у него в голове навсегда. Именно тогда он понял, что просто обязан сделать всё, чтобы повидать свою жену и дочь. Именно тогда он решил закончить свои путешествия и отправился домой….
А в память о случившемся в Бразилии, решил сделать на руке татуировку в виде солнца. Но только один из его лучиков сделать в виде той самой стрелы. Дневник заканчивался тем, что мужчина был очень рад узнать, что его жена и дочка в порядке и что его дочку зовут Стеша.
Надо же подумала Степанида, прямо как меня. Но после стольких лет отсутствия, он почему-то побоялся встретиться с женой и дочерью, у которых всё было в порядке, как он думал. Поэтому мужчина решил спрятать свои записи в своём доме до поры до времени, в надежде, что когда-нибудь дочка сможет их найти.
В конце следовала подпись «Фёдор Смолин». Стеша оторвалась от дневника. Надо же, и даже имя у него, как у отца.
Фёдор. И даже фамилия. И тут вдруг до неё дошло.
Она же нашла дневник во дворе дома своего отца. Она и есть та самая Стеша, к которой он обращался. Вот это да.
Вот это находка. Сначала Стеша хотела поделиться своей находкой с мамой. Но потом почему-то передумала.
По крайней мере не сейчас, решила девочка. Мало ли что мама может сделать. Она явно была обижена на папу.
И уж если она собиралась пилить такой красивый дуб на дрова, то кто знает, что она захочет сделать с дневником. Стеша надёжно спрятала записи отца в доме и лишь время от времени доставала и перечитывала. Теперь она совсем по-другому относилась к записям.
Теперь она знала, что этот путешественник её папа и пишет он именно ей. В последнее время Людмила стала ещё больше проводить времени на работе. Стеша пошла в первый класс и после уроков у неё была продлёнка.
Так что Людмиле выпала редкая возможность работать полностью на две ставки медсестры. Несмотря на ветхость, если не древность их дома, Людмила чувствовала в его стенах какое-то спокойствие, умиротворение. Возможно, как думала она, это связано с тем, что она провела в нём один из самых лучших периодов своей жизни.
Она ещё вспоминала Фёдора и даже, наверное, в глубине души любила. Она была крайне обижена на него. Даже не за себя, а за Стешку.
За что он так с ней? Сбежал, даже не познакомившись. Мог бы всё-таки встретить их из роддома, как человек. Подержать дочку на руках, а потом катиться на все четыре стороны.
Людмила и не подозревала, что заочно, пусть и по записям, Стеша уже давно и хорошо знает своего папу. Частный сектор, в котором они жили, был довольно спокойным районом. Люда не боялась оставлять Степаниду дома одну на ночь, когда сама дежурила.
А Стеша не боялась оставаться. В окно комнаты, в которой она спала, были видны ветки дуба. Листья мирно шелестели на ветру, и Стеша казалась, как будто её гигантский друг что-то шепчет ей перед сном.
Как будто он обнимает своими огромными ветвями, как руками дом целиком. И защищает его, а заодно и её от всяких бед и невзгод. Ей никогда не было так спокойно и так не страшно, как в этом доме.
Но всё же иногда Люся брала Стешу к себе на работу. Это случалось, когда её сдвоенные дежурства выпадали на выходные. Она же не могла оставить ребёнка дома одну на двое суток.
Тогда как раз был один из таких случаев. Люся привела на работу дочку. Сегодня после дежурства она должна была выполнять работу санитарки.
За это ей тоже платили. Но потом она снова заступала на дежурство медсестрой. То медсестра, то санитарка.
Она уже и сама запуталась, кем она была на самом деле. Несколько дней назад ночью привезли одного очень богатого человека. Он был без сознания.
Его в буквальном смысле подобрали на улице, лежащего без сознания. По всем симптомам у него был инсульт. Но анализы не показывали никакого инсульта.
При человеке не было никаких документов. Но он был одет в очень дорогую одежду. При нём был кошелёк с большой суммой денег и дорогие часы.
Кем был этот богач оставалось загадкой. Главврач больницы предложил сделать ему МРТ, чтобы определить его заболевание. Это была дорогостоящая процедура, но тех денег, что были в кошельке пациента, хватило бы не на одно МРТ.
В момент того, как больного задвинули в аппарат, ему стало как будто хуже. Подскочило давление и участился пульс. Такое было ощущение, что плохо ему стало от самого аппарата.
МРТ – это магнитно-резонансный томограф. По своей сути, огромный магнит. Кто знает, а может быть у этого человека пластина в голове.
Ведь под волосами явно виднелся шрам. Решили сделать простой рентген. Но ничего не показал.
Все чисто. Это была странная болезнь и никто не мог поставить нужный диагноз. Главврач чуть ли не каждый день приглашал новых специалистов.
Они собирали консилиум прямо в палате больного. Но так и не могли прийти к общему консенсусу. Стеша сидела в коридоре больницы и ждала маму, пока та мыла парадную лестницу больницы.
Потом они с ней перекусят чаем с бутербродами, и мама положит ее спать на кушетке в сестринской комнате, а сама заступит на дежурство. А пока Стеша играла в игру на мамином мобильном телефоне. Своего у нее пока не было.
В школе все равно не разрешали, а мама не спешила покупать его ребенку. Внимание Стеши привлекла аж целая толпа врачей, которые подошли к одной из палат и стали все туда заходить. Ребенку было скучно, и Стеша, осторожно подойдя к двери, в которую входили врачи, подошла.
Ребенку было скучно, и Стеша, осторожно подошла к двери, в которую входили врачи. Вместе с ними она прошмыгнула в палату. А взрослые солидные дядечки с животами, которые оживленно дискутировали между собой, просто не заметили маленькую семилетнюю девочку под ногами.
Стеша юркнула под кровать к больному и притаилась. Она ничего не понимала того, о чем говорят эти солидные дядечки, но ей было жутко интересно. Она как будто играла в прятки.
Девочка и сама была удивлена, что ее не заметили. Доктора осматривали больного. В какой-то момент его рука неожиданно опустилась с кровати, но они этого не заметили и продолжали оживленную беседу.
Один предполагаемый диагноз сменял другой. Коллеги спорили, и каждый пытался доказать и отстоять свою точку зрения. Единственное, что понимала Стеша, сидя под кроватью, так это то, что этого человека никак не могут вылечить.
А не вылечив, они так и не смогут определить, кто он. И в случае его смерти некому будет даже сообщить. Услышав это, Стеша вдруг выскочила из-под кровати и закричала в слезах.
Как это некому будет сообщить? Это же мой папа, Федор Смолин. У него осколок в голове от стрелы аборигена, а вы не знаете, как его лечить. Федор Смолин? Удивились врачи.
Знаменитый путешественник, который написал столько книг о своих приключениях? Не может того быть. Девочка, наверное, книг начиталась. Такое бывает, когда дети растут без отца, то придумывают, что их папа какой-нибудь знаменитый актер или вот, писатель.
Сказал один и светил науки. Вот девочка книг начиталась и выдумала, что он ее отец. А где же твоя мама? Спросил один из врачей, самый молодой из всех.
Он наклонился и взял Стешу на руки. Мама здесь, в больнице работает. Сначала санитаркой, а потом медсестрой, а потом опять санитаркой.
Ну вот видите, факт отсутствия отца налицо. Какой бы муж разрешил своей жене столько работать? Сказал все тот же светило. Да никакой не факт.
Это правда мой папа. Спросите маму, я тоже Смолина. Стеша Смолина.
И у него правда в голове осколок. Я его в дневнике читала. Уже чуть ли не кричала на них Степанида.
Тот доктор вышел вместе со Стешей в коридор. Чей ребенок? Крикнул он в коридор не очень громко. Кто потерял ребенка? И вдруг от самой двери, пронзительно крикнув, к ним побежала Люся.
Стеша! Крикнула она. Людмила очень испугалась, увидев дочь на руках у врача. Она думала, что девочка что-то натворила или, не дай бог, взяла лекарство.
Мам, там папа лежит в палате. Мой папа. У него и татуировка на руке, как он писал в дневнике.
Говорила Степанида матери. В каком дневнике? Да что ты такое говоришь? Удивлялась Люся. И татуировки у него никакой не было….
Вы извините, мне ее оставить не с кем. Так много работы. Оправдывалась Людмила перед доктором.
Она взяла дочь за руку и поспешила увезти в сестринскую комнату. Доктор вернулся к консилиуму. Коллеги, я бы не стал исключать тот случай, что девочка говорит правду, сказал он.
Допустим, гипотетически, что это и правда тот самый человек, и в голове у него осколок чего-нибудь. Когда мы проводили МРТ, под действием магнита осколок мог прийти в движение и причинить пациенту боль. От этого поднялось давление и участился пульс.
Но мы ему делали потом рентген и ничего не обнаружили. Парировал кто-то из коллег. Вот что я вам скажу, коллеги.
Слово взял один из самых старых профессоров. Был в моей практике случай, и он стал рассказывать, как очень много лет назад к нему обратились родители маленькой девочки. Ей было около восьми месяцев.
Все пульмонологи города ставили ей астму. Ребенок задыхался. Но ни один рентген не показывал ровным счетом ничего.
Ни затемнение в легких, ни спазма бронхов. В итоге малышка оказалась при смерти. Пришлось вскрывать грудную клетку.
И что же я там обнаружил? Вы не поверите. Растение. Довольно-таки большой аспарагус.
Кроватка малышки стояла возле шкафа, а на шкафу стоял цветок. Семечко упало, девочка его вдохнула, и оно попало в легкие. Оказалось, под таким углом, что ни под одним ракурсом в рентгене его не было видно.
Затем во влажной среде растение пустило корни и стало прорастать по альвеолам легких. Опять-таки, незаметное при рентгене. Малышку спасли, можете не беспокоиться.
А в этом есть рациональное зерно, заметили коллеги. Учитывая критическое состояние больного, я бы посоветовал провести трепанацию черепа, тем паче, что до нас ее уже кто-то делал, подытожил старый врач. Хуже ему уже точно не будет.
Пациента стали готовить к операции, вызвав нейрохирурга. А маленькая Стеша, когда они с мамой пришли домой, открыла ей свой маленький секрет и показала дневник. И прочитала ей то место про Бразилию, про татуировку, которую он сделал на память в виде солнышка со стрелой вместо одного луча.
Именно такую татуировку она увидела на руке пациента, когда сидела под кроватью, а у него случайно свесилась рука. Люся смотрела на дневник и не верила своим глазам. Она не могла не узнать почерк мужа, такой красивый и ровный.
Все, кто видела его почерк, всегда спрашивали у Федора, а вы, часом, не художник? Можно и так сказать. Всегда отвечал он. Федор любил создавать загадку и производить впечатление, чем, собственно, и пленил Людмилу в молодости.
Ах, если бы она тогда только знала, чем же закончится этот роман, то, наверное, никогда не пошла бы с его группой в поход и уж точно никогда бы не вышла за Федора замуж. Но сделанного не воротишь. Хотя однажды Людмила все-таки совершила такую попытку.
Она уже была замужем за Федором, но розовые очки все-таки успели дать первую трещину. Людмила понимала, что все обещания, которые давал ей Федор, так и останутся обещаниями, и, скорее всего, она проведет свою жизнь в этой маленькой халупе, в которой он привел ее со свадьбы. В компании, в которой общались молодые Людмила и Федор, был один паренек.
Сутулый, невзрачный, в больших очках с толстыми линзами и худощавый. И он был влюблен в Людмила. Все это знали, вся компания.
Знала это и Люда, и даже Федор это знал. И более того, он даже посмеивался над парнем. Все в нем было каким-то несуразным и смешным, и даже имя.
Вениамин. Ну кому в здравом уме пришло в голову так назвать ребенка? Ведь сразу же было понятно, что с детства его будут звать Венька. Или Веник.
Так и случилось. Парень по жизни стал Веником. Все знали, зачем он таскается в походы.
Вернее, не зачем, а за кем. За Люсей. Ему было явно плохо.
И тяжело нести рюкзак. И руки у него болели. Он вечно простывал и кашлял.
И даже ноги у него вечно торчали из палатки. Но Веник упорно таскался за Людой. Над ним потешались все, и даже Люда.
Но Венику казалось было все равно. Он просто ждал, терпел и ждал. И его терпение было вознаграждено.
Как-то раз Люда поссорилась с Федором. Сильно поссорилась. На несколько дней он ушел из дома.
Пропал куда-то. Людмила, как жена, уже хотела подать в розыск. Но кто-то из знакомых сказал ей, что Федька зависает в студенческой общаге у девчонок.
Ах, у девчонок, решила Люда. Ну что ж, я тоже не буду терять время даром. И Люся пригласила Веника прямо домой.
Прямо в их с Федором дом. Она знала, что их с Веником обязательно увидят. Она знала, что Федору обязательно расскажут…
Вот именно в этом и состоялась ее месть. Они провели вместе ночь. И это была самая фантастическая ночь в ее жизни.
Людмила не представляла, что неуклюжий невзрачный веник способен на такое. Она словно улетела в космос. Мир перестал существовать на какое-то мгновение.
Наутро Людмила, боясь, что влюбится в Вениамина, выгнала его в буквальном смысле в за шей. Через три дня Федор вернулся домой. У него был какой-то странный взгляд.
Растерянный, испуганный. Людмиле показалось, что он так смотрит, потому что знает о ее свидании с Веником. Люся чуть было не открыла рот, чтобы во всем признаться, а заодно и сообщить Федору, что хочет подать на развод.
За эти три дня она многое передумала и многое взвесила. И даже вспомнила народную мудрость. Лучше быть с тем, кто любит тебя, чем с тем, кого любишь сама.
Да, если честно, она уже не была уверена в своих чувствах. Теперь Людмиле казалось, что она любит Веника. После такой незабываемой ночи любая бы влюбилась.
Внешность и правда может быть обманчива. Так вот, Людмила набралась смелости и собралась признаться. Но Федор опередил ее.
«Ты помнишь Веника?» – спросил он, глядя на жену в упор. «Конечно, помню. Дальше что?» Людмила испугалась и решила сменить тактику, уйдя в глухую оборону.
«Вчера разбился на мотоцикле. Насмерть», ребята рассказали. Сообщил новость Федора.
«А у него был мотоцикл? Зачем ты спросила, Люда?» «Ну, не знаю, наверное, было, раз он на нем разбился», ответил муж. «Люда, при чем тут мотоцикл? Ты меня слышишь?» «Я сообщил тебе, что наш знакомый, над которым все смеялись, который, между прочим, был в тебя влюблен, если ты не знала, разбился». «Я поняла», – как-то заторможенно сказала Люся.
Затем она заперлась в комнате и долго-предолго рыдала в подушку, чтобы не слышал Федор. Больше они не возвращались к теме веника. А вскоре Людмила узнала, что беременна.
Она сама до последнего не знала, чей ребенок. Они не были столь богаты, чтобы просто так сделать тест ДНК. Людмила решила оставить все как есть.
Если родится мальчик, со временем станет ясно, на кого он похож и кто отец. А если родится девочка, то Люда почему-то была уверена, что она будет похожа на нее. У нее в семье были сильные гены.
Она была похожа на мать, мать была копией бабушки. Когда УЗИ показало, что будет девочка, Людмила выдохнула. Единственное, чем она могла объяснить внезапную холодность Федора, так это то, что он, видимо, все-таки узнал о ее интрижке с веником.
И то, что он не встретил ее с ребенком из роддома, было пусть косвенным, но все же доказательством этого. И вот теперь выясняется, что Федор укатил в путешествие, писал какой-то дневник и даже был в курсе, что она родила дочку, и да уже узнал, как она ее назвала. Значит, он все-таки через кого-то отслеживал ее судьбу.
И значит, что он уже давно вернулся, вот только не решался показаться на глаза. Почему? И к Стеше в своих записях он обращался как к дочери. Значит, он принял ее как дочь? Людмила была в полной растерянности и в смятении чувств.
Наверное, все-таки надо будет навестить того больного из палаты, куда забежала Стеша, и выяснить, кто же тот человек. Мужчину только что перевели из реанимации в палату. Операция прошла успешно.
В его головном мозге и правда, как заявила маленькая девочка, был обнаружен маленький осколок от наконечника стрелы. Со временем он сдвинулся. От этого мужчина потерял сознание и упал на улице, не дойдя до своей машины.
Очнулся он в палате. Возле кровати сидела она, его любимая женщина, его Людмила. «Федя, как же так?» говорила она, держа его за руку.
По лицу Людмилы текли слезы. «А я говорила, что это папа, а мне никто не верил!» радостно щебетала дочка. И да, неизвестный пациент действительно оказался Федором Смолиным.
Вернувшись домой после бразильского приключения, или лучше будет сказать, происшествия, он написал тот дневник, спрятал его в сидении качели. Затем издал книгу рассказов, которая стала бестселлером. Она принесла ему не просто популярность, но и богатство.
Наверное, если бы не тот осколок, который дал о себе знать, Федор бы так и не рискнул встретиться с дочерью и женой. Ему было просто стыдно. На самом деле, очень стыдно за то, что тогда он практически бросил их в роддоме.
За то, что обрек их на такую бедность, в которой они жили. «Феденька, как же это!» не унималась Людмила. «Ну что ты, что!» пытался успокоить ее Федор, но слова почему-то заплетались на языке, и получалось нечто очень несуразное, скорее даже смешное.
Это веселило Стешу. А Люся злилась на нее. Человеку плохо, а она смеется.
В свою очередь это очень смешило Федора. Но смеяться у него не получалось. Осколок извлекли, можно сказать, вовремя.
Еще немного, еще пару миллиметров, еще пару секунд в установке МРТ, и Федора было бы не спасти. Так что своей жизнью он обязан Степаниде. Вскоре его выписали домой.
Людмила забрала мужик себе и ушла с работы. Она ухаживала за ним дома. И когда ему стало совсем хорошо, Людмила решила с ним откровенно поговорить.
«Ты помнишь Веника?» спросила она однажды. «Который разбился на мотоцикле?» поинтересовался Федор. «Ну да, именно его.
Как будто у нас был другой Веник». «Помню, помню, как он ухлестывал за тобой и таскался везде, где ни попадя, только бы быть рядом с тобой. Жаль, парни, хороший мог бы быть семьянин».
«Не знаю, знаешь ли ты о том, что мы с ним провели ночь?» сказала Люда прямо в лоб. Странные были у нее в тот момент ощущения. Раньше она боялась не то чтобы говорить, даже думать об этом или вспоминать.
А сейчас, после стольких лет, было как-то просто и легко признаться в этом. «Знаю». ответил спокойно Федор.
«И то, что Стешка может оказаться его дочерью, знаешь?» снова прямо в лоб сказала Люся. «Не может». Так же спокойно и твердо ответил Федор.
«Откуда такая уверенность?» «Я сделал тест на отцовство». «Когда это?» «Практически сразу, как вернулся из Бразилии». «Пойми меня, я с этим осколком в голове, мне нужно было знать наверняка, когда разыскал вас, не сложно было раздобыть волосы Стешки».
Когда получил результаты, тогда и стал писать тот дневник, который спрятал в сиденье Качели. Уверен был, что она его найдет. Вот так и вышло.
У Люды как-то отлегло от сердца после слов Федор. Значит, напрасно она переживала. Степанида настоящая Смолина и никаких шуток со стороны судьбы тут нет…
Степанида окончила четвертый класс, а значит начальная школа была позади. Впереди был пусть маленький, но первый выпускной. Они всем классом готовили программу.
За это время дом, в котором они жили, снесли, и Федор поставил там новый хороший прочный дом. Теперь он был настоящий богач и мог себе это позволить. Людмила больше не надрывалась на работах.
Теперь она занималась домом и дочерью. Жизнь казалась безоблачной и счастливой. Стеша стояла на сцене.
Они хором пели песню про учителей. Глазами она пыталась отыскать в зале родителей. Вот мама.
Она сразу ее увидела. А где же папа? Его почему-то не было. «Мам, а где папа?» спросила Стеша.
«Не знаю. Сказал, его куда-то срочно вызвали. Но вечером он обещал привезти большущий торт», сказала Людмила.
Прошло несколько дней. Ни Федора, ни торта не было. Стеша постоянно спрашивала, где папа, а Люся не знала, что ей ответить.
Она давно уже догадалась, что Федора снова потянула на приключения. Такой уж он был, этот романтик-путешественник. Никак не мог усидеть дома.
Вылечился, поправил свое здоровье и снова, вопреки всем своим клятвам, отправился на поиски приключений. И опять не сказал ни слова, не оставил ни записки, ни письма. И только уведомления о пополнении баланса на слишком уж большую сумму.
Говорила Людмиле, что на этот раз ей не надо будет нищенствовать с дочкой. Федор снова смылся. И Люся понятия не имела, как сказать об этом дочери.
А может быть, не думать об этом, а просто так взять и сказать? Ведь Стешка уже взрослая и куда более понятливая, чем ее сверстники. Людмила сидела в ванной и смотрела на две полоски теста о беременности. Вот гад.
Нет, ну вот же сволочь, думала она. Теперь уж точно не понадобится тест на отцовство, чтобы быть уверенной, что она носит еще одного Смолина. И такая в ней образовалась злость в этот момент.
И такой гнев ее обуял, что она просто не могла даже словами передать все то. Людмила взяла трубку телефона и добрала номер. Алло, здравствуйте…
Это служба по спилу деревьев? Да, у меня большое дерево во дворе. Мешает электропроводам. Когда Стеша возвращалась со школы, рабочие уже заканчивали распиливать толстый ствол дуба, аккуратно лежавший на земле.
Мама, что ты наделала? Зачем ты спилила Феофана? Девочка зарыдала. Феофан, повторила за ней Люся. Кажется, я знаю, как мы назовем твоего брата.
Один из рабочих подошел к Людмиле. Хозяйка, вы должны взглянуть, сказал он. В том дубе, который рос во дворе, оказывается, было дупло.
Никто не замечал его среди густых ветвей. В дупле был спрятан чугунок, полностью набитый золотыми самородками. А сверху записка, написанная все тем же убористым почерком, что и дневник, который читала Стеша на расходы моим потомкам.
Федор Смолин!