— Агнесса Юрьевна, вы не посмотрите, там девочка, тяжелый случай, — попросила коллега. — Конечно, конечно, — ответила Агнесса. Она была главным врачом в клинике.
Ведущий специалист — просто гениальный врач от бога. Прекрасный диагноз. Иногда, даже не видя пациента, по одним только незначительным отклонениям в анализах могла поставить точный диагноз.
Другой врач не увидел бы тут ничего особенного. Может быть, даже назвал бы это нормой. С легким гормональным дисбалансом, к примеру.
Назначил таблетки, а в итоге либо сделал бы человека инвалидом, либо вообще потерял бы пациента. И не последнюю роль тут играла интуиция. В другой раз Агнессе Юрьевне не нужны были анализы.
Вообще никакие. Она уже по состоянию пациента знала, что с ним такое. И никогда не ошибалась.
Агнесса любила свою работу. Она просто обожала ее. Даже специально прошла курс токсикологии.
На всякий случай, вдруг пригодится в практике. Она была не из тех врачей, которым лишь бы отсидеть смену, отвезти прием и бежать скорее домой. Главное, чтобы зарплату не урезали.
Нет. Агнесса была потомственным врачом. Она словно родилась фонендоскопом на шее.
Девочка росла в семье врачей. Она впитала в себя врачебную этику с молоком матери, как принято говорить. Все были врачами.
И родители, и дедушки с бабушками, и прадедушки, и даже прапрадедушки. Женщины в те времена, если и практиковали медицину, то, скорее всего, заканчивали свою жизнь на костре, если в Европе. И в ссылке, если дело касалось Украины.
Иной раз Агнесса благодарила Бога, что родилась именно в наше время, когда любая женщина, вне зависимости от сословия, могла стать прекрасным врачом. Если, конечно, хотела. Агнесса очень хотела.
С детства она просто жаждала поскорее вырасти, выучиться и начать работать. Надо ли говорить, что мужем Агнессы стал тоже врач Леонид. Они познакомились в институте.
Как и в любом уважающем себя УЗИ, в мединституте, где училась Агнесса, практиковалось покровительство студентов старших курсов над младшими. Никто никого не выбирал специально и не назначал. Уж тем более так складывалось само собой на практических занятиях и в анатомическом театре.
Агнесса была одной из тех студенток, кто не упал в обморок. Так вышло, что Леонид оказался рядом и похвалил ее. Так началось наставничество, а с него началась любовь.
— Агнесса Юрьевна, так вы посмотрите девочку. Снова обратилась к ней коллега. Агнесса все еще шла по коридору клиники.
— Как странно, как будто дежавю какое-то, — подумала Агнесса. — Вроде бы меня уже просили посмотреть ребенка, я же проходила по этому коридору. Что-то тут не так.
— Какой, однако, длинный коридор. Она все шла по нему и шла, а коридор все не кончался и не кончался. Она двигалась вперед, а пол как будто вытягивались под ног.
Что за ощущения? — Что со мной? Где та девочка, где палата? Агнесса начала нервничать. Вдруг прямо перед ней открылась дверь. Что это за дверь, откуда она взялась? Агнесса ничего не понимала.
На операционном столе лежала девочка. Она не шевелилась. — Куда все делись, где медсестры, почему в операционной открыты окна? Агнесса подошла к ребенку и отшатнулась от увиденного.
Она не сможет помочь. Она уже ничем не сможет помочь девочке. — Где сестры, где патологоанатом? — кричала Агнесса.
Она протянула руку и откинула простынь, прикрывающую ребенка….
— Боже, что за люди, такая жара стоит, а они накрыли ребенка с головой. — И, кстати, да, почему в оперблоке такая нестерпимая жара? Что с кондиционером? Агнесса посмотрела на лицо ребенка и обомлела.
Мгновенный приступ озноба прокатился по телу женщины. Холод наступал отовсюду и накрывал ее с головой. На операционном столе лежала ее дочь.
— Боже, почему же тут так холодно, как в морге? Где же эти непутевые медсестры? Кто-нибудь научите их работать, принесите одеяло! — Анна, Анна, Анечка! — Агнесса Юрьевна кричала изо всех сил, но голос как будто ее не слушался. Она наклонилась к дочери и стала обнимать ее, пытаясь согреть ручки и лицо. Но девочка была холодна, как лед.
— Так вот откуда этот холод? — Анечка, проснись скорее! Слышишь? Мама здесь, мама с тобой! Но девочка не реагировала. Девочка была мертва. Волна леденящего душу ужаса накрыла Агнессу с головой.
Казалось, будто этот страх стал материальным, ощутимым, весомым. Он словно окутывал все вокруг — и саму Агнессу, и ребенка. Она уже не видела дочку.
Она только чувствовала ее холодные руки и только пыталась достать ее из этой темноты, из этого страха, словно из черной ткани. Агнесса перебирала эту ткань в поисках своего ребенка, и только успевала нащупать дочку, как она проваливалась куда-то вниз. Агнесса падала за ней и просыпалась.
Опять этот кошмар. Опять ей снился этот ужас. Уже прошло 10 лет после той кошмарной аварии.
Что самое странное, она не была в той больнице, куда привезли ее мужа и дочку. Она не видела дочь ни на операционном столе, ни в морге. Она просто не смогла пойти на опознание.
Ходила ее мать. Агнесса просто не смогла. Она не видела ран дочери.
Она вообще ничего подобного не видела. Но этот сон с завидной регулярностью посещал Агнессу. Она только видела дочь на похоронах.
Красивую, одетую в любимое платье, красную горошек. Агнесса не смогла заставить себя подойти к гробу и проститься. Она хотела запомнить дочь такой красивой, с невинной улыбкой на лице.
Агнесса просто боялась ощутить холод тела на своих губах, о котором все говорят. Она не хотела запомнить дочь холодной. Тогда откуда же приходит этот холод к ней во снах? Откуда этот страшный сон вообще? Как врач, Агнесса понимала, что это все психология.
Скорее всего, скрытое чувство вины за то, что так и не смогла спасти дочь и мужа. Эта авария случилась осенью, когда при первых заморозках дорога покрывается совсем незаметной тоненькой корочкой льда. Ночью лел дождь, а под утро случилось похолодание.
Леонид вез Аню в школу. Агнесса была в командировке, на симпозиуме. Ей сообщили о гибели мужа и дочери по телефону.
Никто не удосужился сообщить лично. Такие известия всегда надо сообщить лично. Так легче переносить утрату.
Когда о смерти тебе говорит живой человек. А они просто позвонили и сухо сообщили в трубку телефона о том, что случилось. Мир рухнул.
Земля не просто ушла из-под ног, она улетела в неизвестном направлении. Агнесса оказалась на планете кошмаров. Она не помнила, как вылетела первым самолетом и добралась в больницу.
Здесь ей предстояло узнать самое страшное. Мужа и дочку привезли еще живыми. Просто врачи оказались некомпетентны и не смогли спасти им жизнь.
Ну вот и все. Жизнь кончилась. Вот так вот просто в одночасье.
Если бы она не была на этом проклятом симпозиуме, если бы она была дома, то смогла бы их прооперировать и спасти жизнь хотя бы дочери. Вот почему в таких кошмарах ей никогда не снится муж. Он никогда не приходит к ней ни в каких образах.
Просто потому что, как любая мать, она бы в первую очередь спасла дочку. А мужа, как говорится, по остаточному принципу. Она сама изначально выбирала дочь.
А смерть мужа, несмотря на любовь, которую они испытывали друг к другу, Агнесса приняла стоически. Она не смогла смириться с потерей Ани и винила в этом себя. Вот почему израненная психика продолжала мучить ее кошмарами, связанными с дочерью.
Все это было понятно. Агнесса разбиралась в психологии не хуже других. Как ей избавиться от этих снов? А все это проклятая медицина.
Все из-за нее. Это в дар ей она принесла своих любимых мужа и дочь. Ведь это ради собственного престижа и повышения уровня медицинских знаний, а по простому квалификации, Агнесса полетела на тот симпозиум.
Она принесла в жертву медицине своих близких. А значит, должна принести и себя. На могиле дочери она поклялась.
Что больше никогда не будет работать врачом. Все. С медициной покончено раз и навсегда.
Решила в тот миг Агнесса. С того момента, как она прилетела, она так и не смогла войти в квартиру, где они жили с Леонидом и Анной. Агнесса не смогла перешагнуть этот барьер.
Она не могла себе представить, что откроет дверь, и никто не побежит к ней навстречу. Как это обычно делала Анна. В квартире будет тихо, пусто и неуютно.
Как в склепе. Агнесса спасала таким образом свой мозг, свою психику, да и себя в конце концов. В ее понятии Анна и Леонид все еще были дома.
Она оставила их дома, когда выезжала. Она не могла просто физически оказаться в квартире, где бы их не было. Она не провела бы там даже ночью.
К утру она просто вышла в окно, обезумев от тишины и от осознания того, что их больше нет. Да, она видела их в гробах. Она сама похоронила их.
Но так работает наша психика. Мозг никогда не верит своим глазам, он знает, что на самом деле они дома. Эта информация первична, она достоверна для мозга и подтверждена практикой.
Все остальное он воспринимает как иллюзию. И наплевать ему, что происходит настоящая подмена понятий. Иллюзию мозг считает первичной и принимает как правду.
А правду считает иллюзией. Но именно эта подмена понятий спасла не одну уйму жизни. В том числе и жизнь Агнессы.
Она остановилась дома у родителей. Вернулась в свою комнату, в которой провела большую часть своей жизни до замужества. Там ей было как-то легче.
Опять все психология. Ей было легче там, где обстановка была привычная. Сложнее было с городом.
Вот улица, по которой они гуляли с Леонидом. А потом Зара Кусанной. И Агнесса тут же понимала, что больше никогда не сможет это повторить.
Вот сквер, в котором они сидели на скамейках. Качели, кафе, магазин. Все это было невозможно видеть.
И что ей оставалось делать? Закрыться дома? Нет, так сделать не позволит папа. Агнесса уволилась из больницы после похорон. Какое-то время родители ее не трогали.
Но все понимали, что дальше так не может продолжаться. И Агнесса это понимала. Она решила уехать в другой город.
Отец сказал, что поднял старые знакомства и старые связи. Ее возьмут в районную больницу того города. «Ну, папа, зачем? Кто тебя просил?» Возмутилась Агнесса.
«Я не собираюсь работать в медицине». «А где же ты будешь работать?» Спросил отец удивленно. «Это же твое призвание!» «Не знаю, я не думала об этом».
Сказала Агнесса. Она продала квартиру по-срочному. Не стала забирать оттуда ничего.
Как было, с чем было, так и продала. Пускай другие люди решают, что делать с этими вещами. «Как? И ты даже ничего не возьмешь на память о Леночке и об Аннушке?» Удивилась мать Агнессы.
«Мам, как же ты не понимаешь? Все, что мне нужно для памяти, у меня в сердце. А вещи — это всего лишь вещи. Они не вернут мне дочь и мужа».
«Строго», — сказала Агнесса. Вскоре она уехала, но, правда, не так далеко, как хотелось бы. В соседний городок.
Агнесса бывала там, но ни разу с мужем и с дочерью. Просто родители уже были пожилые и тоже очень тяжело переживали утрату как Леонида, так и Анны. И плюс ко всему они продолжали переживать за дочь.
Агнесса не хотела бы в случае чего лететь через полстраны. А если на тот момент у нее тупо не будет денег на билет? Она не хотела еще раз переживать все то, что уже пережила однажды. На новом месте не все так просто было, как могло бы показаться.
Агнесса Юрьевна купила себе маленькую, уютненькую, однокомнатную квартиру в старом городе. Там был шикарный вид на парк. Тихий район, во дворе одни пенсионеры.
Никаких детских криков за окном, беготней, возней, смеха. Вот только с работой была жуткая напряженка. В таких городках, как правило, нет работы от слова совсем.
Своим некуда деваться. Поэтому там молодежь и разъезжается по крупным городам. К тому же Агнесса решила навсегда завязать с медициной.
А что она умела, кроме того? А ничего. Не в школу же идти работать, и уж точно не в детский сад. Она с ума сойдет…
Ее не брали продавцом, там тоже нужен опыт. И что ей делать? Дома сидеть, закрывшись в комнате. Она могла все это делать с таким же успехом и дома у родителей.
Работать надо, однозначно. К тому же накопление деньги от квартиры рано или поздно закончится. Пришлось задаваться и звонить отцу.
Спросить, где эта клиника. Куда ей обратиться. Она была согласна вернуться в медицинское учреждение.
Но только не в медицину. Практиковать она не будет. А в противном случае просто сожгите ее на костре.
К счастью, в больнице достаточно работы. Не связанной с врачеванием людей. Вахтером, лифтером, санитаркой, наконец.
И да, кто не знает, санитарка – это уборщица только на больничный лад. Помыть полы, проветрить, вымыть туалеты, вынести утки. В конце концов, мы так воспитаны.
Нет плохих профессий. Есть люди, которые просто плохо выполняют свои профессиональные обязанности. Лмфтеры и вахтеры в той клинике были.
А вот с санитарками вечные проблемы. Никто не хочет работать и возиться с утками больных. Но ведь Агнесса не упала в обморок в анатомичке.
Так неужели ее шокируют другие вещи? Она пошла в отдел кадров. На следующий день вышла на работу. Шло время.
Дни бежали. Время лечат, говорят. На самом деле нет, не лечат.
Все так же больно, все так же страшно. Просто время помогает привыкнуть жить с этим страхом и с этой болью. Со временем просто учишься просыпаться с этой болью и выковыривать себя из кровати.
Время помогает улыбаться, когда на душе скребутся кошки. Время помогает жить, но оно нисколько не лечит. Ни капельки.
Прошло уже 10 лет, а Агнессе до сих пор снится один и тот же кошмар. Она идет по тому нескончаемому коридору, который, кажется, растягивается, словно резиновый. А она все идет по нему и идет.
Все бредет и бредет по коридору какой-то больницы. Потом голос коллеги, которую она даже не видит. И она снова теряет дочь.
Снова и снова и из раза в раз. Правда, слава богу, этот кошмар снится не каждую ночь. Иначе она бы уже, наверное, превратилась в зомби.
Снова Агнесса проснулась в холодном поту. Она резко откинула одеяло и села на кровати, опустив ноги на пол. Только почувствовав что-то твердое под ногами, она понимала, что сон закончился.
Она больше не падает. Нет больше темноты и нет больше Анны. На часах была половина шестого утра.
«Ну почему это всегда снится под утро в такую-то рань?» Подумала Агнесса. Раньше она как раз вставала в это время. Надо было привести себя в порядок, выпить кофе и приехать в клинику, в которой она работала, к началу утреннего обхода.
Теперь же ехать никуда не надо. Она очень удачно купила свою квартиру. До клиники пятнадцать минут пешком.
В маленьких городах все маленькое, все рядом, да и к обходу ей теперь было не надо. Ее работа как раз начиналась после обхода. Пока больные шли на завтрак, помыть, проветрить и все прочее.
А следовательно, можно было спокойно спать аж до восьми часов. Но теперь, когда уже проснулась в пол шестого, какое уже спать? Теперь надо было искать занятия часа на полтора-два. Читать? Агнеса с детства не могла читать ничего, кроме медицинской литературы.
А с медицинной, как мы помним, Агнеса завязала. Придется, видимо, пойти гулять по парку. Хоть и темно еще на улице, но свежий воздух никогда еще не повредил никому.
Агнеса бродила по парку в предрассветной мгле. Причудливые тени оживляли привычный пейзаж. Ей не было страшно.
Совсем не было. Агнесе уже давно ничего не было страшно. На его, по крайней мере.
Другое дело во сне. Так что она предпочитала бродить по темному парку, нежели сходить с ума в уютной квартире. Вдруг неожиданно какая-то довольно крупная тень отделилась прямо от кустов и резко ринулась на нее.
Вот кто угодно бы от страху закричал и ринулся бежать. Но только не Агнеса. Она с детства почему-то, когда пугалась, просто замирала и все, оставаясь на месте.
Какой-то древний инстинкт как будто говорил ей «Замри, не шевелись, авось не заметят». Но тень заметила Агнес. Она ринулась на нее, и в свет еще не погашенных фонарей женщина заметила собаку.
Это была большая лохматая черная собака. Она остановилась прямо у ног Агнеса. Вытянула морду и, едва коснувшись края пальто, шумно втянула воздух.
Агнеса вспомнила, что у нее в кармане лежит пряник. Она сунула руку и поняла, что пряник давно провалился за прокладку, потому что в кармане была довольно большая дырка. Агнеса все забывала зашить ее.
Вот почему собака потянулась к краю пальто. Женщина достала пряник и протянула собаке на открытой ладони. Этому трюку ее научил Леонид.
Никогда не давать еду животным пальцами. Если оно схватит, то может оттяпать и пальцы. А с открытой ладони любой, даже самый жадный зверь, будет вынужден брать еду губами, как с земли.
И если оно проявит жадность, то можно будет отдернуть руку и не пострадать. Это случилось, когда они с Леонидом только поженились. Агнеса была уже беременна.
Они гуляли по парку, Леонид предложил сходить в зоопарк. Агнеса раньше любила зоопарк и в детстве довольно часто сбегала со школы и посещала любимых животных, благо они жили рядом с зоопарком. Но почему-то сейчас, во время беременности, животные сидящие в клетках вызывали у Агнесы просто невероятную жалость.
Она отказалась. Видимо, так на нее влияли гормоны. А возле входа в зоопарк стояли лошадки, пони и маленький ослик, на которых катали детей.
Ослик был совершенно маленький, безобидный и печальный. Никто не хотел кататься на ослике. И он стоял, понуро опустив свои длинные уши.
В точности Иа-Иа из мультика Винни-Пуха. Агнеса не собиралась на нем кататься. Они с Леонидом подошли к ослику и попросили погладить.
Хозяйка разрешила и любезно протянула им морковку, чтобы потом отблагодарить ослика. Агнеса погладила ему мордочку в совершенно удивительные бархатные ушки. Ослик оживился, открыл глаза и посмотрел на морковку.
Агнеса протянула ему овощ, как раз удерживая за основание пальцами. Она-то думала, что он, как воспитанный, откусит кусочек. Наивная она насмотрелась мультфильмов.
Осёл, вожделея лакомства, открыл свою пасть и прежде чем кто-либо успел хоть что-то сказать, заглотил всю морковь. Естественно, вместе с пальцами Агнеса. Схватил и начал сжимать свои зубы.
Вы когда-нибудь видели зубы у осла? Агнеса стала тянуть руку на себя. Осёл же решила, что у него пытаются отнять морковь и начал сжимать свои зубы ещё сильнее. Вот теперь Агнеса испугалась не на шутку.
Леонид понял, что надо как-то спасать жену и, не растерявшись, дёрнул осла за ухо. Тот заорал благим матом, естественно разжав зубы, и Агнеса выдернула руку. Пальцы не пострадали, только впоследствии на них были синяки.
Но перелома не было. Тогда-то Леонид показал городской девчонке, как надо угощать животных, особенно незнакомых. Они ещё долго вспоминали тот укус осла.
Когда родилась Анечка и проявляла упрямство, подрастая, Агнеса и Леонид обязательно смеялись и вспоминали того осла, приговаривая, что его укус не прошёл даром. Он передал своё упрямство дочери. Так история об осле превратилась в семейную легенду.
Собака посмотрела в глаза Агнесе и осторожно взяла угощение. Она явно была голодная. Грязная клокастая шерсть и течение из глаз.
На удивление собака не съела пряник, а потащила куда-то в кусты. Агнеса последовала за ней и обнаружила, что у собаки в кустах два щенка. Она отдала угощение своим детям.
С тоской наблюдая, когти набросились на пряник. «Моя ж ты красота», сказала Агнеса, глядя на это семейство. Щенки были ещё совсем маленькие.
Видимо, едва только открыли глаза. А у собаки, судя по всему, не хватало молока. А может быть, и совсем уже не было…
Но Агнеса взяла щенков на руки. Собака не возражала. Женщина спрятала их за пазуху пальто и повернула к дому.
Собака послушно потрусила за ней. Конечно, куда она денется от своих детей? Дома Агнеса разместила гостей на кухне. Накормила.
Пообещала, что водные процедуры будут позже, если они будут себя хорошо вести. И отправилась на работу. Удивительно, но сегодня она была в каком-то приподнятом настроении.
В предвкушении чего-то интересного. Давно она себя так не чувствовала. Впервые за десять лет ей хотелось поскорее уйти с работы домой.
Давно забытые ощущения. Давно ей не казалась жизнь такой интересной. А казалось бы, это всего лишь собака.
Она просто подобрала собаку с щенками. О боги, что она теперь будет с ними делать? Три собаки. А ведь щенки не будут оставаться вечно с щенками.
Они ведь вырастут и станут явно не меньше мамаши. Которая сразу заняла почти половину кухни. Да и плевать, решила Агнесса.
В конце концов, это ее квартира. Делает, что хочет. Она всегда мечтала завести собаку, но ей не разрешали.
Собака — это грязь в доме, говорили потомственные врачи. И только сейчас Агнесса осознала, что пусть лучше грязь будет в доме, чем в голове. Подруга, да ты сегодня просто светишься.
Сказала ей на работе одна из медсестер. «Правда? Что, так заметно?» Агнесса даже покраснела почему-то. «Батюшки!» Медичка сплеснула руками.
«Мы еще и краснеть умеем!» «Что с тобой? Уж не влюбилась ли?» «Кто, я?» Агнесса даже удивилась такому выводу. «Да в кого, разве что в швабру или в ведро, с которым не расстаюсь полдня». «Ну, если так, конечно, рассуждать, то да».
Загадочно протянула медсестра. «А неужели ты не видишь?» «Не вижу что?» Агнесса по-прежнему не понимала намеков. «Ты посмотри на Павла, он же глаз тебя не сводит».
«Но какого Павла?» Не поняла Агнесса. «Да на нашего начальника, на босса, на Павла Ивановича», пояснила коллега. «Ой, скажешь тоже, он на меня смотрит.
Да он не знает, как меня зовут. Где он, а где я? Он босс, главврач, акционер и совладелец клиники». Стала оправдываться Агнесса и тут же поняла, что краска все больше и больше заливает ей лицо.
«Да что со мной такое, стыд-то какой!» Она поспешила отвернуться и сделать вид, что подливает себе чай. «А что это мы так застеснялись?» — шутливо сказала медсестра. «Ой, а покраснела, как девчонка».
«Это от чая, горячий слишком. Что-то пробило на корпус», ответила Агнесса. Она уже успела взять себя в руки и успокоиться.
«Сегодня утром я нашла собаку, вот о ней и думаю весь день. Всегда хотела собаку. И Пал Иванович тут вовсе ни при чем.
Как будто ты не знаешь, что у меня случилось». Не все, но в клинике знали про трагедию Агнессы. Никто не знал, что она первоклассный врач, а в прошлом сама главный врач.
Эту часть жизни она тщательно скрывала. Но то, что она потеряла в аварии мужа и десятилетнюю дочь, кое-кто все-таки знал, по крайней мере из тех, с кем она хорошо общалась. «Да ладно тебе, уж сколько лет прошло.
Ты же молодая еще поди. Живая ведь, а не мертвая», — сказала медсестра. «Знаешь, мне вот иногда кажется, что мертвая», — сказала Агнесса.
«Как будто бы я тоже сама погибла в той аварии». «Так что там за собака?» — перебила медсестра. Агнесса рассказала свое утреннее приключение.
«Ты знаешь, это знак», — сказала коллега. «Вот что хочешь сделай, а мы, медики, суеверны. И я уверена, что это знак».
«Черная собака — это всегда знак». «Да ты все путаешь знак. Это кошка черная знак, а у меня собака.
Да к тому же не одна, а три. Щенки тоже все черные, как уголь», — сказала Агнесса. «Да нет, кошка — это к беде.
А черная собака, говорят, хороший знак. К переменам в жизни. К переменам в жизни, к удаче, к богатству.
Даже если хочешь знать». «Ой, наговоришь мне тут», — махнула рукой Агнесса. «Собака — это просто собака.
И ничего больше. Пойду я уже дальше работать. Хочу домой уйти пораньше».
На удивление, собака вела себя довольно прилично. Казалось, она вообще не шевелилась. С самого утра она сидела в той же позе, что Агнесса ее оставила.
«Наверное, собака была просто в шоке», — подумала тогда женщина. Агнесса похвалила животное и приступила к мытью. Нельзя было оставлять дома настолько грязных животных.
Не будем рассказывать, как происходило купание собаки и щенков. Кто этим занимался, знает все прелести этих процедур. А кто не занимался, не стоит и начинать.
Скажем только, что ванну они почти разгромили. Но это того стоило. Когда собака высохла, то перед Агнессой предстала шикарная псина породы Ньюфаундленд.
Сомнений не было, что это именно она. В детстве у соседей Агнессы была точно такая же собака. Именно глядя на нее, она мечтала о собаке.
«Как же ты оказалась в парке», — думала Агнесса. «Тебя выгнали или ты потерялась?» Она назвала собаку Лизой и та, на удивление, стала откликаться с первого раза. Толстые, упитанные щенки, наверное, не были чистокровными Ньюфаундлендами.
Но они были очень похожи на мать. Теперь с появлением собак у Агнессы и вправду как будто началась новая жизнь. Никак не выходили у нее из головы слова медсестры по поводу Павла Ивановича.
Теперь, гуляя с собакой, Агнесса почему-то представляла, как идет рядом Павел. Он играет с Лизой, кидает ей палку, они смеются и держатся за руки. «Но ведь такого не может быть, это неправильно», — думала Агнесса.
«Она не имеет права, она не может себе позволить». А что бы сказала на это Леня? Ее прямо в дрожь бросало от этих мыслей. Она как будто собиралась изменить своему мужу.
Но в то же время ловила себя на мысли о том, что Лени больше нет. Он умер. Она давно смирилась с его смертью.
И если смерть дочери она никак не может пережить, то Лени ей даже не приснился ни разу за эти годы. Он умер. А она ведь жива, она имеет право жить, она имеет право мечтать.
Редко Агнесса позволяла себе уж совсем размечтаться и думала о том, как было бы хорошо, если бы тут на прогулке с собакой была Анечка. Она позволяла себе немного представить, как дочка бегает по траве парка между деревьями с Лизой и щенками. А вместе с ними — Павел.
«Да черт возьми, откуда Павел? Какое он имеет отношение к ней и к ее дочери? Все, хватит витать в облаках и мечтать о невозможном. Надо держать себя в руках», — говорила себе Агнесса. Меж тем щенки подрастали.
Они уже занимали почти всю ее квартиру. Им было явно мало места, но с этим надо было что-то делать. Агнесса подарила одного щенка своему отцу…
Она не спрашивала, хочет он или нет, надо или не надо. Агнесса знала своих родителей и понимала, что как бы они ни были против, но от ее подарка они не избавятся. На удивление, папа был в крайнем восторге.
Оказывается, он всегда мечтал о такой собаке. Мама хваталась за сердце и твердила о грязи в доме. А папа ей сказал, что убираться надо будет, и не будет грязи.
Мать отвела Агнессу на кухню и тихо сказала. — Тебе бы, мужика, найти хорошего, а не собак плодить. Агнесса смеялась почти до слез.
— Мама, и ты туда же! — сказала она ей, когда успокоилась. Второго щенка забрала та самая медсестра, которая намекала Агнессе про Павла. Она как раз сидела с ним и с собакой, когда Агнесса ездила к родителям, и просто не смогла уйти домой без этого милого существа.
— Ну вот и все, — сказала Агнесса Лизе. — Остались только мы с тобой вдвоем. Теперь на прогулках Лиза понуро тащилась сзади Агнессы и совершенно не хотела играть.
Она все чаще спала на кухне, а женщина все чаще думала о своем начальнике. В конце концов она решила разузнать о Павле Ивановиче. По виду они были ровесники, но оказалось, что он старше на пять лет.
Совсем как Леня, — подумала почему-то Агнесса. Интересно, где он учился? Они могли бы быть сокурсниками с Леней. Павел Иванович был старше на пять лет.
Учился он в другом университете, и он был женат. И у него была дочь, о боги, тоже Анна. Ей было девятнадцать.
Дочка Агнессы сейчас была бы почти такая же, но на год старше. «Надо же, как быстро пролетает время», — думала Агнесса. Нет, мне нечего там делать.
И как бы Павел не смотрел в ее сторону, рушить семью она не станет, не посмеет. Скорее всего, ее время прошло. Теперь ее удел — гулять с собакой.
Это случилось на новогоднем корпоративе. Там были все сотрудники, а многие даже с семьями. Павел Иванович пришел с женой и дочерью.
Его дочь недавно вышла замуж и была беременна. Агнесса не хотела идти ни на какой праздник, но медсестра, та самая, которая взяла собаку, ее уговорила. «Но у меня нет никого», — отнекивалась Агнесса.
«Что, мне прийти с Лизой?» «Пошли со мной, у меня тоже никого нет». «А вместе мы семья», — по крайней вере родственница по собакам, смеялась коллега. Агнесса согласилась.
Она была удивлена, как молода выглядит супруга Павла. «Ты что? Это его вторая жена. Она едва старше дочери, может, от силы лет на пять.
Мать Анны умерла от рака десять лет назад. Я только начинала тут работать. Скажу тебе, я знаю, почему он на тебя засматривается при молодой жене.
Ты очень похожа на его первую жену. Конечно, не как сестры-близнецы, но у тебя с ней одинаковый типаж», — пояснила медсестра. Агнессу снова бросила в краску.
Она подумала, что если это заметила медсестра, то и другие могут на это обратить внимание. «Зачем только она пришла сюда? Мою дочь тоже звали Анна. Сейчас, наверное, могла бы тоже замуж выйти, и я уже была бы бабушкой», — ответила Агнесса.
И вдруг прямо посреди праздника произошла какая-то сумятица. Дочка начальника вскочила и стала задыхаться. Потом опустилась на пол и начала отекать.
Полный зал врачей, и никто ничего не мог сделать. Они просто не имели права. Ведь это был праздник.
Люди выпили. И, кроме того, дочь босса все боялись. Вызвали скорую помощь.
Приехали молодые и неопытные врачи. Они что-то делали, но все, что им оставалось, это только разводить руками. Анна угасала на глазах.
Агнесса все видела. И более того, она даже понимала, в чем тут дело. Но она дала клятву на могиле дочери, что больше никогда не свяжет свою жизнь с медициной.
Внутри у Агнессы происходила внутренняя борьба. Клятва на могиле дочери против клятвы Гиппократа. Которую она, кстати, дала задолго до гибели ребенка.
Она смотрела, как никто не может оказать помощь. Агнесса боролась с собой. В конце концов, здравый смысл взяла верх.
Никому не станет легче, если погибнет еще одна Анна. Агнесса встала с места и подошла к толпе, окружившей Анну. — Коллега, вы не осмотрите девушку? — сказала одна пожилая доктор, которая была рядом с Агнессой.
Мурашки пробежали по спине у женщины. Голос был, как из ее кошмарного сна. Как оказалось, эта пожилая врач узнала Агнессу.
Узнала уже давно и молчала. Она знала о трагедии и относилась с пониманием к ее тайне. — А ну-ка, разойдитесь! — громко скомандовала Агнесса.
Она склонилась над девушкой. Осмотрела ее, потрогала пульс и заявила, что это отравление. — Где ее бокал? — Ей подали бокал.
Агнесса осмотрела его. Понюхала и поняла, в чем дело. — Кто-то подмешал ей в бокал змеиный яд.
— Скорее всего, яд гадюки — сказала Агнесса. Сам по себе проглоченный яд гадюки не может повредить человеку. Прежде всего, потому что до того, как он попадет в кровь через желудок, будет нейтрализован различными ферментами.
В том числе, присутствующие в желудке соляной кислотой. Вот только одна проблема. Если у человека не будет аллергии.
У Анны на лицо был приступ сильнейшей аллергической реакции. К тому же, Анна была беременна. И судя по размеру живота, месяца где-то на седьмом.
— Ах, девочка, сидела бы ты дома. Зачем пошла на этот корпоратив? — подумала Агнесса. Надо было действовать незамедлительно.
Никто не знал, сколько яда было в бокале. А яд гадюки на ранних сроках беременности может спровоцировать выкидыш. А на поздних сроках — вызвать роды.
Именно так бывает после укуса гадюки. И, к сожалению, чаще всего ребенок погибает. — Что же вы все стоите? С ума посходили, что ли? Уберите поломойку от моей падчерицы! — стала кричать жена Павла Ивановича.
— С каких это пор уборщицы у нас лечат пациентов? Агнессе было некогда разбираться. Что тут происходит и почему жена босса так странно реагирует? Счет шел буквально на минуты. И счастье, что внизу у них была аптека…
Агнесса пулей метнулась в аптеку на первом этаже. Достала антидот от яда гадюки и антигистаминные препараты для девушки. — Вызови полицию, — сказала она подруге.
— Уже, — ответила та. Агнесса подошла к девушке и принялась спасать ее ребенка. — Да отгоните эту уборщицу! Вы что, сами не можете? — верещала жена Павла.
— Это очень опытный и квалифицированный доктор, — сказала та пожилая коллега. — А кем она работает — не ваше дело. Вскоре Анне полегчало.
Отек прошел, сердцебиение восстановилось. И сердцебиение плода тоже прослушивалось. Хорошо.
Но все же надо было остаться под наблюдением врачей. Подоспела полиция. Они взяли у всех показания.
Забрали бокал как вещдок и увели жену Павла. Вот так закончился праздничный корпоратив. Всякое в жизни бывает.
Агнесса нарушила клятву, данную на могиле дочери. Но не нарушила клятву Гиппократа. Она не знала сама, что важнее для нее в жизни.
Однако почему-то она чувствовала неимоверное душевное спокойствие, ее ощущение того, что она поступила правильно. Агнесса вернулась к врачебной практике. Узнав, кто работает у них в клинике простой уборщицей, Павел уговорил Агнессу приступить к работе врача.
Каждый день она теперь приходила на работу, к обходу и шла по больничному коридору. Земля не уходила у нее из-под ног. Она твердо шагала по коридорам больницы.
Что интересно, кошмары перестали сниться. Она больше не теряла свою дочь в ночных ужасах. И тот голос «коллега, не осмотрите девочку» больше ничего не говорил.
Агнесса поняла, откуда был этот сон. Это ее неспокойная совесть приходила к ней и мучила ее за то, что она бросила работу и перестала спасать людей. В образе дочери ее терзало собственное подсознание, лишь стимулируя поменять решение.
Жену Павла привлекли к ответственности. Это она подлила яд гадюки в бокал к падчерице. Оказывается, молодая жена узнала, что по результатам УЗИ у дочери ее мужа будет мальчик.
А значит, это будет прямой наследник всего состояния Павла Ивановича. А это немало, надо вам сказать. И клиника, в которой он практиковал, и фонд, и еще несколько клиник.
Он был не только акционером, как мы помним, но и совладельцем целой медицинской корпорации. Видимо, молодая жена решила, что там есть за что бороться, и что эти деньги могут стоить жизни двух человек, Анны и ее ребенка. Женщина рассчитывала сама родить наследника своему мужу, да не успела.
Дочь подсуетилась раньше. Вот так вот бывает. Такая вот Санта-Барбара в рамках одной больницы.
Павел развелся с молодой женой и стал ожидать появления внука. Как оказалось, собака Лиза принесла в жизнь Агнессы и, правда, большие перемены. Теперь она снова была доктором.
И пусть не главврачом, как и раньше, но она снова занималась любимым делом. Она снова жила полной жизнью. Время не лечит.
Время лишь помогает смириться с обстоятельствами, принять их и вспоминать прошедшее. Пусть с грустью, но спокойно. Агнесса больше не грустила о муже и дочери.
Она не запрещала себе вспоминать Анну. Тем более, что она спасла другую Аню. Они очень сдружились с дочерью Павла.
И Аня пригласила Агнессу стать крестной ее сына. — Вы мне не разрешите поиграть с вашей собакой? — послышался сзади знакомый мужской голос. Агнесса как раз гуляла с Лизой по парку.
Она, как обычно, была задумчива и погружена в свои мысли. Женщина повернула голову и увидела Павла Ивановича. — Я не уверена, что это моя собака, но живет она со мной, — ответила Агнесса.
Лиза оживилась, увидев в руках у мужчины палку. Павел кинул ее, и собака умчалась искать вожделенный предмет среди деревьев. — Вы мне позволите гулять с вами с вашей собакой? А то домашние не разрешают мне заводить щенка.
Говорят, что от собаки много грязи, а дома будет малыш, — сказал Павел Иванович и взял Агнессу под руку. — О боги, — улыбнулась она. — Я слышала это всю жизнь, а когда у меня появилась Лиза, поверьте, по-моему, в квартире стало даже чище.
Я мою пол теперь два раза в день после каждой прогулки. — Надо будет взять на заметку и посоветовать дочери и внуку. Будет интересно, — ответил Павел…
Это было началом новой жизни, новой любви и новых отношений. Вскоре на свет появился маленький Пашка. Анна решила назвать мальчика в честь деда.
Как и предполагалось, Агнесса стала крестной мальчика. А через полгода они с Павлом Ивановичем решили пожениться. Анна сказала Агнессе, что та действительно похожа на ее мать.
О злобной отравительнице больше никто не вспоминал. Она писала Павлу из тюрьмы, но он даже не успевал читать ее письма. Их таскала Лиза и рвала на мелкие клочья.
Как она это чувствовала и как понимала, никто не знал. Да, собственно, никому не интересно было читать эти письма. Так, пережив крах своей жизни, горечь утраты, потерю ребенка, наша героиня нашла в себе силы снова встать на ноги.
Снова поднять голову вверх и посмотреть на небо. В лице Анны она обрела вторую дочь, став в свою очередь для девушки не мачехой, а настоящей второй мамой. Прошло пять лет.
Маленький Пашка вовсю носился по клинике деда, словно маленький ураганчик. Лиза ушла в мир иной около года назад. Как жаль, что собаки живут так мало.
Теперь иногда Агнессе снилась дочка. Она вернулась в ее сны, но только не в кошмары. Она сидела верхом на собаке Лизе и махала рукой матери.
После таких снов Агнесса просыпалась не в холодном поту, а в хорошем приподнятом настроении. Все в жизни наладится и может встать на свои места. Надо только надеяться и не опускать руки и продолжать верить в лучшее.