«Мамо, я пlд землею!» – промовив згорьованій матері син-солдат уві сні … – «Я жuвuй – допоможи мені!»

Дело в том, что отец Лёшки был оперативником и погиб от бандитской пули ещё до рождения сына. Не хотела Анна своему ребёнку такой судьбы. Но и отговаривать не могла, потому как видела, что Лёшка прямо горит этой идеей. Но после школы всё пошло не так. На медкомиссии вдруг выяснилось, что у Алексея проблемы с сердцем, повышенное давление у него оказалось. Откуда? Ведь вроде бы всегда хорошо себя чувствовал.

Послали парня на одно обследование, потом на другое. И пока то одно, то другое, закончился приём документов в школу милиции. «Ничего, сынок, на следующий год поступишь куда-нибудь. Свет клином ведь не сошёлся на этой школе милиции», – успокаивала Анна. «А пока дома посидишь, ремонт поможешь мне сделать. У меня ведь с ногами вообще плохо». Дело в том, что женщины она хоть была ещё и не старой, но артрит с каждым годом всё прогрессировал. Медики только руками разводили, видно генетическая предрасположенность. Главное, чтобы в артроз не перешло, а там уже инвалидность.

Лёшка берёг маму как мог. Всю тяжёлую работу по дому сам делал. Он ведь с одной стороны даже был рад, что так всё получилось с поступлением. Иначе бы ему пришлось уехать из дома, оставив мать один на один с её болезнью. А так он рядом, поможет всегда. Хотя обидно всё же, что не поступил. А по зиме парню пришла повестка в армию. «Значит, учиться оказался негодным, а служить могу?» – удивился Алексей. Но на призывном участке свои были методы. Медики сочли Алексея совершенно здоровым. А давление? Сказали, что у парня просто на эмоциональном фоне давление скакало. Здоров он.

Обидно было Алексею. «Вот чего его мурыжили? Вместо учёбы в армию?» Нет, парень не отказывался, он считал, что служба для мужчины – вещь необходимая. Но в последние месяцы он стал всё больше задумываться. А как же без него справится мама? Ноги у неё болели всё больше и больше. Никакие лекарства не помогали. Но Анна Сергеевна сама настояла, чтобы сын пошёл служить, хотя знакомая из поликлиники подсказала способ отсрочки. «Надо оформить сына по уходу за тобой, и тогда никто его дёргать не будет», – говорила терапевт Галина Юрьевна, хорошая, добрая женщина, которая искренне хотела помочь. В прошлом она похоронила брата, которого привезли в цинковом гробу из Афганистана, и поэтому считала службу в армии нечто страшным.

А Анну она знала давно, знала, как она привязана к сыну. «Галина Юрьевна, не буду я ничего делать», – отказалась на её удивление Анна. «Лёшка мне первый после такого спасибо не скажет. Нужна ему армия, как ни крути». И это было так. Алексей уже понял, как ему попасть на работу в милицию. Вначале отслужить, потом пойдёт на самую простую должность в отделении МВД. А после уже и отучиться. Не искал он лёгких путей, а их и не было. Забрали Лёху перед Новым годом.

На вокзале его провожала мама, которая от переживаний еле на ногах держалась. Друзья Лёхины пришли, одноклассники. Некоторых парней в армию девушки провожают, но у Лёшки никого не было, он ещё ни с кем в своей жизни и не дружил. Не успел. В учебку он попал на Дальний Восток, в танковые войска. Особенно этому радовалась Анна Сергеевна, в то время как раз начиналась очередная заварушка на Кавказе. Хорошо, что её сын далеко от этого всего. Пусть лучше на границу с Китаем, там ведь сейчас спокойно.

Но потом пришла тревожная весточка от Алексея, вроде как переправляют его в другой регион. И тут материнское сердце замерло от страха. Неужели её кровиночка попадёт в тот ад, который по телевизору каждый день показывают? Так и случилось. О том, что сына Анны на Северном Кавказе женщина узнала в военкомате, когда только после её настойчивых расспросов ей сказали «да, ваш сын именно там». А что не пишет, так не до писем там сейчас. Понимать надо.

Анна это понимала и каждый день ходила в храм, ставила свечки за здравие сына, молилась при святой Богородице, чтобы хранил он её ребёнка от смерти и ранений. Изредка потом стали приходить весточки от Алексея, но они какие-то куцые были, мол жив-здоров, всё у меня, мама, хорошо. Понимала Анна, что нельзя ему больше писать, а ведь так хотелось узнать, как он там питается, как отдыхает, и действительно ли там так страшно.

Может быть, утрирует всё в телевизоре. А потом и эти редкие короткие письма прекратились. Анна каждый день проверяла почтовый ящик по несколько раз, но нет, пусто. И на почту ходила, может быть, завалилась, куда письма в почтовой сумке у почтальона. Но почтальонка, молодая девушка Катюшка, уверяла её, что она внимательно следит за всей корреспонденцией. «А вы в военкомат сходите», – посоветовала Катя.

Анна ничего в ответ не сказала, понимала она, что именно туда ей и дорога, но всё оттягивало, как будто боялась услышать что-то страшное. Но всё равно пришлось идти. В военкомате её долго посылали из одного кабинета в другой. Женщина стоически ходила туда-сюда, стараясь не замечать жуткую боль в коленях. Она надеялась услышать, что зря так беспокоится. В итоге попала на приём к военному комиссару. Он долго молчал, опустив глаза, о чём-то думал, не решаясь заговорить.

Потом пристально посмотрел на мать. «Держитесь», – наконец вымолвил он. «Ваш сын пропал без вести. Был тяжёлый бой. После его не нашли ни среди раненых, ни среди погибших». «Куда же он делся?» – деревенее от страха спросила Анна. «Вперёд всего он попал в плен, но при выдаче наших ребят в этом районе его не было». «И что же теперь?» – со слезами спросила Анна Сергеевна. «Молиться», – тихо ответил ей комиссар. «А мы…» «В общем, Анна Сергеевна, если что-то будет известно, мы обязательно вам сообщим».

Анна кивнула и вышла из кабинета. Слёзы застилали глаза, в голове туман. Боль в ногах не так ощущалась, как боль душевная. Где же её сынок, её Лёшка? В плену? Что с ним? Ведь говорят, что эти бандиты никого не жалеют, издеваются, как могут. Мать только представила, как мучается её ребёнок, так совсем худо ей стало. Упала, потеряв сознание рядом с автобусной остановкой. Прохожие вызвали скорую. «У вас случился сердечный приступ», – сказал ей доктор в больнице. «Полежите у нас, подлечитесь, всё будет хорошо, только никаких отрицательных эмоций». «Да чему же мне, доктор, радоваться?» – заплакала Анна.

«У меня сын в плену, и никто ничего толком сказать не может, где он, что с ним, жив ли он». Врач на это ничего не смог найти, что сказать. А что тут скажешь? Только успокоительно и могло помочь несчастной женщине. Прошёл год после того, как Алексей пропал без вести. Ничего так Анне не сказали. Куда она только не обращалась, и в военные ведомства, и в гражданские. Подсказали ей обратиться и в комитет матерей. Все, кто мог, искали хоть какую-то информацию об Алексея, но полная тишина.

Ни живого, ни мёртвого Алексея никто не видел, как сквозь землю провалился. Через три года Анна нашла бывшего сослуживца Алексея, вместе они были на Кавказе. Но ничего толкового Николай не мог сказать. К тому времени он уже крепко пил, у него случились помутнения рассудка. Когда Анна зашла к нему в квартиру, он как раз в очередной раз накатил, выслушал мать и усмехнулся. «Считайте, что вашему сыну повезло, недолго мучился. Лежит сейчас где-нибудь в земле, а тут я каждую ночь червей давлю. Черви, черви».

Он закричал и закрыл голову руками. Анна отшатнулась от него и с трудом вышла из комнаты, столкнувшись с измученной матерью Николая. «Не берите в голову, что он сказал», – тяжело вздохнув, сказала женщина. «Он как пришёл из армии, так совсем плохо с головой». А раньше такой сообразительный парень был. В институте учился на физмате. Сессию завалил, вот в армию и загремел. Потом война, это ранение. Дома через месяц, как пришёл, пить начал. Потом галлюцинации. И в госпитале лежал, а всё зря. Пьёт и червей этих воображаемых давит. «Каких червей?» – с ужасом прошептала Анна. «Каких? Которые в трупе».

Насмотрелся мой сын, не приведи, Господь. И мать вытерла набежавшие слёзы. С тяжёлым сердцем вышла от них Анна, мысли о том, что пришлось испытать её сыну, глядя на несчастного Николая, только ещё больше убивали. И со здоровьем у Анны с каждым годом дела становились всё хуже. Теперь она ходила с тросточкой и очень тяжело. Сердце ещё болело. Иногда женщина шептала в ночи. «Господи, забери ты меня к себе. Если сын мой у тебя, я покой обрету. А если жив, так ты мою жизнь взамен его возьми».

Так страдала, болела и жила дальше несчастная мать. А Лёшка ей часто снился, особенно маленький. Вот они в первый раз в садик идут. Капризничает он, маму не хочет отпускать. А вот на первое сентября у Лёшки такой огромный букет гладиолусов и вроде бы сны эти всё больше на воспоминания похожи. Ведь так и было в реальности. Но однажды приснился сон, после которого Анна проснулась в ужасе. «Мама», — говорил ей во сне пропавший без вести сын, «я под землёй нахожусь, но я живой, помоги мне». Живой, но под землёй. Больше в ту ночь женщина так и не сомкнула глаз.

Она лежала и думала, думала. Нет, она современный человек и не верит во всякую мистику. В церковь ходит, да, но это немного другое. А тут сон такой странный. И Лёшка её в этом сне. Нет, она его не видит, только голос его услышала. Такой родной. Жив её сыночек, точно жив. На следующее утро Анна с новыми силами принялась обзванивать все организации, занимающиеся пропажей людей. Война к тому времени уже закончилась. Многих тогда из плена освобождали, а вот Алексея всё равно среди них не было. Но мать вспомнила свой сон, слова сына, под землёй он.

Может быть, это какой-то подвал или подземное помещение, может там держат моего мальчика, потому и не могут найти, вопрошала она людей, занимающихся поисками. Никто не мог дать ей точного ответа. А вскоре поиски Алексея и вовсе прекратились. Прошло 10 лет. Никто больше не искал Алексея. Куда только ни обращалась Анна, бесполезно. На телевидении, в газеты писала письма. Тишина. Никто её письма ни разу не озвучил, терялись, видно. А может быть, просто не считали нужным? К гадалке как-то ходила. Та сказала, жив твой сын. И этим только расстраивала не без того незаживающую рану на сердце матери.

Из-за всех переживаний Анна к 50 годам была седая, как снег. Ей давно уже оформили инвалидность, она лишь по дому передвигалась с ходунками, а на улицу только на инвалидной коляске. К Ане был приставлен социальный работник. Женщина примерно по возрасту, как Анна, только резкая, немного ворчливая. Татьяной её звали. Но она хоть и вредная была, но дотошная. Вот выяснила она, что требуется Анне с её артрозом специальный массаж, а в поликлинике ни в какую не давали направление, мол, только платно.

Да куда ей платно, возмущалась Татьяна. У неё только пенсия по инвалидности, у неё сын без вести пропал на войне. Ну неужели никак нельзя помочь человеку? В конце концов, через соцзащиту выбила она для Анны массажистку. Пришла милая женщина, лет сорока, невысокая, с грустными голубыми глазами. Массаж Мария действительно делала замечательно, после него мышцы на ногах словно энергией наполнялись. Как-то они разговаривали с Анной, Мария и рассказала ей, что вообще-то она по профессии хирург.

Но жизнь сложилась так, что после определенных событий я не могу держать скальпель в руках. Со вздохом призналась Мария. Вот выучилась массажу, и знаете, не жалею, я люблю свою работу. Анна только кивнула в ответ, не стала спрашивать о причине переменной профессии. Всякое в жизни бывает. В тот день на журнальном столике лежал альбом с фотографиями. И они с Машей так душевно разговаривали, выпили чайку. Анна показала семейный альбом.

Увидев на фотографии Алексея в военной форме, портретный снимок перед присягой, Мария так и замерла. «Это ваш Алексей?» – спросила она Анну. – Да, мой сыночек. «Мне кажется, я его знаю», – наконец, произнесла Мария после некоторого молчания, все еще рассматривая фотографию. Откуда? У Анны почему-то тревожно дрогнуло сердце. Правда, тогда он выглядел иначе. Словно не слыша мать, продолжала Мария думая о чем-то своем. Но это точно он. «Маша, скажите уже, ради бога, где вы видели моего мальчика?» – буквально взмолилась Анна.

И тогда Мария вздохнув, начала свой рассказ. Ей было почти 30 лет, за плечами медицинский институт, недавно вышла замуж, муж, как и она, был хирургом. И вот однажды им предложили поехать в район боевых действий, якобы в местной больнице убила своего хирурга, а второй сбежал. А мирное население тоже болеет, при том, бывает, что их ранят. До города далековато, а это был поселок с населением около пяти тысяч. Подумали Мария с Юрой, мужа так звали, и решили, что в данный момент это самое правильное решение.

Денег там хорошо обещали заплатить, а потом вернуться от работы в положенный срок и в своем городе купят себе квартиру. Как раз заработают, но все пошло не по их сценарию. Да, они приехали в тот поселок и даже около месяца принимали пациентов, но однажды ночью к ним пришли бандиты, нужно было поехать с ними и осмотреть их раненого. Якобы у них был свой врач, но недавно его убили. Юрий им сказал, что он не будет помогать и указал на двери. И тогда они выстрелили в него в упор на глазах у Маши.

«Ты ведь тоже хирург?» – с усмешкой спросил один из бандитов у Маши, рыдающий над бездыханным телом мужа. «Забирайся». Маша отказалась, но ее убивать не стали. Бандиты просто подхватили ее, скрутили, какой-то мешок на голову одели и куда-то повезли. А уже на месте, у постели раненого освободили. Тут же были все лекарства и инструменты, Маша поняла, что выбора у нее нет. И как могла, сделала операцию, хотя предупреждала, что больному надо в больницу, но кто ее слушал.

Просто автомат на нее направили, пришлось ей все делать в полевых условиях. А потом ее куда-то повели. Из обрывков слов она поняла, что в живых ее вряд ли оставят. Куда-то толкнули, и она полетела вниз. Внизу была солома. Это была глубокая яма, сверху ее закрывала крепкая решетка. Приглядевшись, она увидела лежащего на соломе парня. Маша поняла, что он вперед всего контужен, плохо ему было. А помочь она ему ничем не могла. Ни лекарств, ни воды даже. Так они и просидели вдвоем в яме до рассвета. Утром Маша хорошо рассмотрела его лицо, совсем мальчишка. Но как его звали, парень не сказал, не смог.

Он вообще ни слова не мог произнести. А потом Машу подняли наверх и опять куда-то повели. Павел, один бандит, совсем молоденький. Маша поняла куда. «Слушай», — сказала она, превозмогая страх, — «отпусти меня, я ведь все сделала, что хотели твои хозяева». Парень молчал. А когда он подвел ее к краю какого-то оврага, он вдруг выстрелил в воздух. «Беги отсюда», — сквозь зубы сказал он.

Дважды девушку просить не пришлось. Вскоре она была уже у своих. Рассказала о том парне. «Или расстреляют, или на работу будут гонять», — объяснили ей. Второе маловероятно. Вскоре то село освободили, но мальчишку того так и не нашли, а Маша после всех пережитых событий она больше не смогла работать хирургом. Вот такая история. «Тот парень — одно лицо с вашим сыном», — наконец произнесла Маша, глядя в глаза Анне. «Ты говоришь, парня так и не нашли при освобождении?» — утирая слезы, произнесла Анна. «Ну и мертвым его не видели», — ответила Маша. Женщины замерли, глядя друг на друга. Они поняли всё без слов, и уже через несколько дней Мария везла по перрону инвалидную коляску, в которой сидела Анна.

Они вдвоём ехали туда, где десять лет назад Маша в последний раз видела Алексея. То селение теперь казалось не таким зловещим, каким оно осталось в памяти у Марии. Обычное горное село, и живут здесь мирные люди. Вон люди дом строят, вон вдалеке у гор кто-то овец спасёт. Ребятишки в мячик играют, обычная жизнь как будто и не было здесь только боли и страха. Две женщины, одна подталкивая коляску с другой, прошли вдоль улицы. «Что вы хотели?» — на них строго глянул старик из-за забора в высокой меховой шапке. «Кто вы такие?» Маша даже растерялась, вспомнила, что ей пришлось тут пережить боль, страх, потерю любимого. И она сама уже себя мысленно ругала. Зачем поехала? Сил нет тут находиться. Да и что они тут найдут?

Столько лет прошло. Но Анна была настроена решительно, она столько лет оббивала пороги всяких организаций, просила найти её сына, надеялась на кого-то. Но сейчас она сама там, где видели её сына. Пусть это было давно, но было же. И теперь Анна всё узнает, всю правду, какой бы тяжёлой она ни была. «Простите», — Анна достала фотографию Алексея. «Я ищу своего сына, он пропал в ваших местах во время войны». «Многие тут пропадали», — проворчал старик. «Время было дурное и страшное. Ехали бы вы отсюда. Если за столько лет ваш сын не объявился, значит, нет его уже на этом свете». «Вы всё-таки посмотрите», — почти взмолилась Анна. «Я ведь к вам приехала издалека, несколько тысяч километров пути преодолела».

Старик небрежно взял фото, глянул было, и тут в лице изменился. «Говоришь, сын твой?» «Да, Алёша мой», — Анна в волнении замерла. «Вы что-то знаете?» «Ну, он похож на моего пастуха», — немного растерянно ответил старик. «Вы не подумайте ничего, я его не держу как раба. Просто когда здесь война кончилась, нашёл я его полумёртвого в одной из ям. Вытащил. Хотел вашим отдать, а они его брать не стали, мол, всё равно помрёт. А им потом с грузом двести возиться. Попросили просто прикопать тут.

А парень выжил, его моя жена на ноги поставила. Так вот, выжить-то он выжил, но память он потерял. Я его русиком просто и звал все эти годы». «А почему никому не сообщили?» — потрясённо спросила Мария, когда он в себя пришёл. «А зачем?» — искренне удивился старик. «Я ведь его вылечил, он мне в помощниках был, я его не обижал». «А то, что всё это время его мать с ума сходила, проливая слёзы, вы об этом не думали?» — возмутилась Мария.

Старик только головой покачал, мол, к чему ему переживания, незнакомые ему женщины? «Тише, Маша, тише», — мягко сказала Анна. «Давай подождём этого русика, может быть, это не Лёша сроду?» — «Когда ваш работник пригоняет овец?» — «Да скоро», — ответил старик, уже явно пожалевший о том, что сказал. «Это что получается? Если его русик, тот самый Алексей, он без бесплатного работника останется?» — «Хотя пусть уж забирают, а то ещё обвинят в том, что он в рабстве человека держит. Но это ведь не так?» Вскоре на краю деревни заблеяли овцы, показался пастух.

Анна вглядывалась в заросшее лицо мужчины и не могла понять, её ли это сын или нет. И только когда она почти вплотную подошла к нему, она вдруг, кажется, её дрогнула. Да, это был её Лёшка, постаревший, с глубоко запавшими голубыми глазами, отпустивший бороду. Но это был он, её сын. — «Кто вы?» — спросил мужчина, удивлённо рассматривая худенькую женщину в инвалидном кресле. — «Я твоя мама». Сдерживая рыдание, ответила Анна и протянула к нему руки. Алексей неуверенно протянул ей свои, он совсем её не помнил. — «У нас, впрочем, ничего из прошлой жизни». — всё перечеркнула Вейна.

Но теперь у него начиналась новая жизнь. Потом была дорога домой, долгие хождения по инстанциям, восстановление документов и всё такое. Память к Алексею со временем вернулась. Он учился жить заново, а вместе с ним и Анна. Она даже лучше стала себя чувствовать. Мария их хороший друг семьи. Много ещё впереди, но главное сделано, мать нашла своего сына. Теперь Анна знала, никогда нельзя терять надежды. Даже тогда, когда все уже не верят. Материнское сердце может творить чудеса.