Муж в лютый мороз выкинул из дома свою молодую жену. А она ему лишь спасибо сказала

— Иди в комнату, — буквально вытолкнул жену из кухни, хотя она ешё не закончила готовить ужин.

С братом говорил на повышенных тонах, после чего тот собрался и уехал. Стас обиделся на брата, перестал с ним общаться.

С Артуром с того дня стало твориться что-то неладное. Он придирался к каждой мелочи, упрекал жену в том, что она улыбается посторонним мужчинам. Обвинил в попытке соблазнить мастера, который налаживал холодильник. Хорошо, что он вовремя домой приехал. Успел, дескать.

Под подозрение стали попадать все соседи- мужчины. То, что Артур говорил Любе, было настолько ужасным и неправдоподобным, что её по первости просто оторопь брала от нереальности того, что происходит.

Дальше стало только хуже. Артур начал бить Любу. Она было пожаловалась участковому, даже заявление написала. 

Но, во-первых, бил он так профессионально, что синяков не оставлял. А во-вторых, во время беседы с участковым Артур был само обаяние. Улыбался, говорил вежливо и даже вкрадчиво. Тот даже подумал, что у Любы с головой не всё хорошо, раз она на такого порядочного и заботливого мужа наговаривает.

Она пыталась сбежать. Делала несколько попыток. Но Артур каждый раз её находил, перехватывал у самого поезда или автобуса. Возвращал домой, где наказывал жестоко и долго.

Сегодня он пришёл домой пьяным, что было большой редкостью. Спиртное муж не любил, считал себя спортсменом. Но, вероятно, произошло что-то такое, что вывело его из равновесия. Что-то из ряда вон выходящее.

Сначала он грубо скрутил Любу и потащил в спальню. А потом, спустя время, залил в себя одним махом ещё полбутылки водки и стал её избивать.

Таким жестоким и безжалостным он не был никогда. Подсознательно Люба поняла — сегодня ей придёт конец. Артур её просто убьёт.

И сейчас, медленно засыпая в сугробе, она мысленно сказала ему спасибо. За то, что смерть будет не такой больной… И за то, что больше не придётся страдать.

Савелий Алексеич ехал на своей лошадке за село, где стояли колхозные стога сена и соломы.

— Вот ведь Ксения упёртая баба, ну ты скажи, — разговаривал он сам с собой. — Говорю ей, утром привезу, утром. Ничего твои свиньям не будет. И на старой соломе поспят. Нет, «езжай» да «езжай»! Всю плешь проела. Как будто лето на дворе…