…Мужик прогнав набридлу дружину з сином в «забите» село, а сам одружився на молоденькій. А коли через три роки зустрів їх в найдорожчому ресторані, був ОШЕЛЕШЕНИЙ, побачивши як вони живуть…

Часть вторая. У Владимира были серьёзные проблемы. На третьем году брака ему ужасно надоела собственная жена.

Он не имел ни малейшего представления, как бы ему от неё избавиться. Точнее, не так. Избавиться от неё было несложно.

Но как сделать так, чтобы не выглядеть в глазах окружающих полным негодяем. Этой задачей в значительной степени препятствовал брачный контракт. Если бы он просто заявил Татьяне, что они разводятся, то получилось бы, что он просто выставляет её на улицу, без денег и других средств к существованию.

Ведь официально она не работала ни дня в своей жизни, а потому, несмотря на высшее образование, вряд ли могла бы нормально трудоустроиться. Конечно, являясь неплохим экономистом, она помогала ему с бизнесом. Но это, как говорится, к делу не пришьёшь.

Официально. А неофициально — это дополнительный способ сказать, что она, понимаете ли, два года трудилась на благо семьи, а теперь муж его так нехорошо с ней поступает. Чтобы избежать всех этих проблем, можно было бы, конечно, выплатить ей некоторую компенсацию.

В добровольном, так сказать, порядке. Но тут вставал вопрос с её размером. Как ни крути, получалось, что либо она слишком мала, и может быть сочтена, скорее, издевательством, либо слишком велика.

И Владимиру просто-напросто жалко расставаться со своими деньгами. Словом, время шло, мозг работал наполно, но разрешить эту проблему всё никак не удавалось. Ему бы не помешал хороший совет.

Но парадоксальным образом, единственным человеком, который, пожалуй, сумел бы справиться с этой дилеммой, была его жена. А к ней, понятное дело, по такому вопросу обращаться не стоило, так как он и жил, не имея ни малейшего понятия, как ему быть. Зачем-то, наверное, по привычке, продолжил ходить с Татьяной на свидания, дарить цветы и всё в этом же духе.

Даже притворялся, что страшно доволен всем этим. Старался быть для неё образцово-показательным мужем. Опять же, когда он, наконец, придумает повод, чтобы расстаться с ней, подкопаться будет абсолютно не к чему.

И тут неожиданно случилось новое напасть. Татьяна вбила себе в голову, что ей срочно необходим ребёнок. То ли ей вправду так уж хотелось иметь детей, и как она выражалась с полноценной семьёй, то ли это был и хитрый план, чтобы ещё крепче привязать Владимира к себе.

Кто знает, а вдруг она начала догадываться о его тайных мыслях и решила подстраховаться. Так или иначе, оба варианта звучали в одинаковой степени удручающе. При наличии ребёнка свалить из семьи станет ещё труднее, если вообще возможно.

К тому же и финансовая сторона вопроса перестанет быть такой однозначной. Жене-то, учитывая брачный контракт, он ничего не будет должен. Но алименты-то никто не отменял.

Владимир долго сопротивлялся этому порыву жены. То просто категорически возражал, то придумывал какие-то сопливые истории про трудное детство. Ничего не помогало.

В конце концов он начал опасаться, что Татьяна может пойти на какую-нибудь хитрость. Например, заняться саботажем контрацепции. А дальше… «Ой, милый, я забеременела, конечно же, совершенно случайно.

Но раз уж так получилось, не будем же мы теперь убивать нашего ребёнка, да?» Он не придумал ничего лучше, кроме как согласиться на ребёнка. Как говорится, не можешь подавить протест — возглавь. Поставил ей ряд условий, которые гарантировали ему некоторую свободу.

Ведь было вполне очевидно, что при такой помешанности на детях вряд ли Татьяна доверит свои сокровища няне. А значит, по крайней мере, в первые годы будет находиться при нём практически неотлучно. И вряд ли найдёт время и силы следить за тем, чем занят её муж.

Но Татьяна и тут поразила его в самое сердце. Она вроде бы согласилась на его условия, но тут же начала, как могла, саботировать их. Стала таскать его по врачам, показывать какие-то бесконечные детские шмотки и всё в том же духе.

Должно быть, хотела зачем-то пробудить в нём отцовский инстинкт. Вот только она промахнулась. Разбудить можно только то, что спит.

А если оно, в принципе, отсутствует, ничего из этого не получится. Но вот ребёнок родился. Владимир продолжал гнуть свою линию.

Он не хочет ни видеть этого мальчишку, ни слышать, ни вообще знать что-либо о его существовании. Раз жена решила завести себе игрушку, пусть сама с ней развлекается и оставит его, наконец-то, в покое. Однако очень скоро стало понятно, что с этим своим решением он просчитался по полной.

Женой, в самом деле, большую часть своего времени уделяла сыну. И даже в какой-то момент поняла, что действительно не стоит показывать его Владимиру и обсуждать с ним хоть что-то, касающееся ребёнка. Но сделать хоть что-то с постоянными криками она была бессильна.

Конечно, это могло бы стать хорошим предлогом, чтобы вообще не появляться дома. Ребёнок постоянно орёт, отвлекает его от любых дел, в том числе от работы. Но куда это годится, в конце-то концов, а? Но было в этой идее одно «но».

По сути, такой шаг означал бы, что он должен просто взять и отдать этот дом Татьяне, а заодно её сыну. Такого Владимир допустить уж точно не мог. Однако, в конце концов, эмоции его всё-таки перевесили доводы рассудка.

Терпеть постоянный шум становилось просто невыносимо. Он сдался и стал появляться дома всё реже и реже. Татьяне такое поведение отчего-то не понравилось.

И каждый раз, когда он всё-таки приходил домой, она начинала долгие и нудные беседы. «Но куда это годится, Вова? Семья мы, в конце концов, или так, соседи. У мальчика сейчас трудный период в жизни.

Но ведь это не только мой сын, но и твой». Трудный период в жизни. «У мальчика будет продолжаться лет до 18, а то и дольше.

Мы же договаривались об условиях, на которых ты можешь завести этого ребёнка, помнишь? Твой сын, твоя ответственность. Я к этому не имею никакого отношения. В идеале я не должен его ни видеть, ни слышать, но я его слышу, Таня, причём постоянно.

Это мешает сосредоточиться, да и, по правде сказать, просто раздражает. Поэтому мне и приходится бежать из своего собственного дома. А я ведь предупреждал тебя, что так будет».

«Предупреждал», — соглашалась Татьяна. И в тоне её звучала какая-то мрачная обречённость. «Но я была уверена, что ты передумаешь, что, когда он родится, сможешь его полюбить.

Почему бы тебе не попытаться? Ну, хотя бы ради меня, ради нашей семьи, ради нашего, в конце концов, общего будущего. Ради нашего общего будущего тебе следовало бы считаться с моими желаниями. Да и как, скажи мне, можно заставить себя полюбить кого-то? Чувства они либо есть, либо нет.

И что хочешь, делай. Если их нет, они не появятся». Разумеется, жене Владимир говорил, что непристанно торчит в офисе.

На самом же деле он весьма неплохо проводил время в клубах и на различных элитных вечеринках. Как-то даже умудрился на выходные слетать на море. Словом, если бы не проблема с домом и вечное нравоучение Татьяны, жизнь его можно было бы назвать вполне счастливой.

В таком режиме прошло долгих четыре года. И, наверное, продолжилось бы и дальше, до конца их жизни. Казалось, сложившийся расклад вполне устраивал не только Владимира, но и его жену.

Уж, по крайней мере, она, видимо, вполне смирилась с тем, что муж практически не присутствует в её жизни, и вплотную занялась воспитанием сына, отдавая именно ему всю свою любовь и заботу. Но так уж случилось, что во время одной из своих развлекательных поездок Владимир повстречал Анастасию. Она была невероятно очаровательна и, к тому же, юна.

Девушке только-только исполнилось восемнадцать. Она казалась совершенно невинной, и, когда начала оказывать знаки внимания взрослому солидному мужчине, он не смог устоять. Анастасия совершенно вскружила голову Владимиру.

Он уже и не помнил, когда в последний раз влюблялся так же сильно. Вполне возможно, что в Татьяну, в те времена, когда она была практически так же молода и красива, как сейчас его новая избранница. Вот только любовь к ней отчего-то оказалась не слишком долговечной, хотя в тот момент, когда он предлагал ей руку и сердце, ему казалось, что это на всю жизнь.

Так же было и в этот раз. Владимир был абсолютно уверен, что никого и никогда уже не сможет полюбить, кроме этой девушки. Она была, пожалуй, не так умна, как Татьяна, но это играло даже в плюс.

Всё-таки тяжело жить с женщиной, которая порой соображает лучше, чем ты. Это как-то раздражает, да и вообще дурно влияет на самооценку. Когда выяснилось, что Анастасия живёт в том же городе, что и Владимир, он был на седьмом небе от счастья.

Вернувшись из отпуска, они могли встречаться каждый день, что, собственно, и происходило. Когда-то Татьяну он водил по ресторанам, катал на теплоходе, показывал какие-то красивые места. Одного только он сделать не мог — пригласить её к себе домой.

А Анастасия тем временем явно намекала, что их отношения пора бы перевести в какую-то иную плоскость, и переводить их туда, несомненно, было бы куда удобнее в роскошном доме Владимира, нежели в однушке, где она проживала вместе с родителями. Владимир постоянно придумывал какие-то отговорки, которые позволили бы ему немного отсрочить тот момент, когда наконец придётся признаться Анастасии в том, что он женат, и, скорее всего, потереть её навсегда. Мало какая девушка, уж тем более юная и прекрасная, захочет мириться с таким положением вещей.

«Скажи мне честно, — как-то раз напрямую спросила Анастасия, — почему ты не хочешь пускать меня в свой дом? — Ну, почему же не хочу? Я как раз-таки очень хочу. Можно сказать, я об этом мечтаю. Просто, видишь ли, обстоятельства складываются как-то совсем уж неудачно.

— Это какие такие обстоятельства? Может быть те, что ты на самом деле женат? — Ехидна поинтересовалась девушкой. — Как она узнала? — мелькнула в голове тревожная мысль. — Или, может быть, не узнала, а просто предположила? Что лучше ей ответить, начать отпираться или сказать правду? Да и, в конце концов, изменит ли это хоть что-нибудь? — Ладно.

Всё с тобой понятно, — вздохнула она, так и не дождавшись ответа. Если бы был не женат, сразу бы начал отрицать, а так задумался о чём-то. Наверняка прикидываешь, откуда я могла об этом узнать.

Так вот, сообщаю, до этого момента я действительно не была уверена. Ну что ж, вот мы и расставили всё по своим местам. Извини, дорогой, мне было хорошо с тобой, но я настроена исключительно на серьёзные отношения.

Она встала из-за столика ресторана, в котором они сидели, начала неспешно натягивать на себя верхнюю одежду. Владимир вскочил вслед за ней и схватил за руку. Анастасия попыталась её отдёрнуть, но как-то неуверенно и как будто не всерьёз.

— Подожди, Настенька, уверяю тебя, я тоже настроен крайне серьёзно. Я люблю тебя, и никто, кроме тебя, мне не нужен. Позволь мне всё объяснить.

Она присела обратно, небрежно бросив своё пальто на спинку стула. Владимир, несколько успокоившийся, тоже опустился на место. Пока он подбирал слова, обдумывал, как лучше начать рассказ, она спросила.

— Так что же вы, с женой уже на стадии развода? — Нет, — он покачал головой. — Понятно. Значит, просто не живёте вместе, по крайней мере, как мужчина с женщиной, уже много лет.

Просто она смертельно больна, и ты не хочешь оставлять её в такой трудной ситуации. Я угадала, или ты приготовил для моих ушей какой-то более изящную лапшу. — Мы действительно уже несколько лет не имели никакой близости, — начал Владимир, — и не надо смотреть на меня с таким скептицизмом.

Это чистая правда. Я и дома-то появляюсь от случая к случаю. Но жена моя вполне бодра и здорова, так что тут ты не угадала.

— Так почему в таком случае ты с ней не разведёшься, раз уж она давно не интересует тебя как женщина? — Да и ты её, видимо, не очень привлекаешь в этом плане. — Видишь ли, дело в том, что у нас есть общий ребёнок. — О, и ты благородно не хочешь оставлять её наедине с тяготами воспитания подрастающего поколения.

Анастасия уже явно издевалась и даже не думала скрывать этот факт. — Или нет. Дай-ка я угадаю.

Ты так привязан к этому малышу, и если вы расстанетесь, то злая бывшая не даст тебе с ним видеться. — Да в гробу я видал её и этого ребёнка. Я, знаешь ли, вообще не хотел его.

Это ей нужны были дети. Без них, видите ли, семья не семья. А я уже тогда смертельно устал от этой грымзы.

— Видательно, что ты заподозрила и решила привязать меня покрепче с помощью этого мальчишки. — Вот это уже интересно. То есть ты не питаешь тёплых чувств ни к жене, ни к ребёнку.

Тогда что ж в конце концов мешает тебе развестись? У тебя что, какие-то важные активы на неё записаны? — Да ничего у меня на неё не записано. Более того, у нас заключён брачный контракт, по которому ей ничего не полагается в случае развода. Так что максимум, что я потеряю в материальном плане — элементы на ребёнка.

— Тоже жалко, конечно, но не смертельно. Не такие уж там гигантские суммы. Пожалуй, сейчас я трачу на этих двоих даже больше….