Галина Петровна медленно набирала номер младшего сына, чувствуя, как предательски дрожат пальцы. Тяжелая стиральная машинка, верой и правдой служившая ей последние пятнадцать лет, наконец-то сдалась, и сдав напоследок пронзительный скрежет и замолчав навсегда. Новую должны были привезти через час, и необходимость спешно решать бытовые проблемы выбивала ее из колеи.
Гудки в трубке отдавались гулким эхом в пустой кухне. Галина Петровна невольно задержала дыхание, когда вместо знакомого голоса Артема послышался холодный, словно январский ветер, голос невестки. «Алло?» В одном этом слове уже слышалось раздражение.
«Алисонька, здравствуй!» Галина Петровна постаралась, чтобы голос звучал как можно мягче. «А Артема можно?» «Что случилось на этот раз?» Вопрос прозвучал как выстрел. «Понимаешь, стиральная машинка совсем вышла из строя.
Новую привезут скоро, нужно бы старую спустить и…» «А грузчиков вызвать никак?» Перебила Алиса. В ее голосе зазвенела сталь. «Дорогая, с пенсии!» Начала была Галина Петровна, но запнулась, услышав резкий выдох в трубке.
«Ах да, конечно! Ваша пенсия!» В голосе невестки появились язвительные нотки. «Всю жизнь просидели дома, не работали, а теперь жалуетесь на маленькую пенсию!» Галина Петровна почувствовала, как к горлу подступает комок. Она посвятила всю жизнь детям, их развитию и обучению, каждый смог получить профессию и твердо встать на ноги.
«Алиса, я…» Попыталась объяснить она. «Знаете что?» В трубке послышался звенящий от злости голос. «Хватит использовать ваших детей как бесплатную рабочую силу!» «У вас дома своя жизнь, своя семья.
Ваша старость — это ваши проблемы. Мы вам ничего не должны!» «Доченька!» Галина Петровна произнесла это слово почти шепотом, чувствуя, как предательский щиплет в глазах. «Вы нас задолбали!» — выкрикнула Алиса, и в трубке раздались короткие гудки…
Галина Петровна еще долго сидела, глядя на замолчавший телефон. За окном шелестели листвой тополя, которые они когда-то сажали вместе с мужем, тихо тикали часы на стене. Все вокруг дышало воспоминаниями о семье, которая теперь, казалось, рассыпалась как карточный домик от одного резкого слова.
Воспоминания накатывали волнами, унося Галину Петровну в прошлое. Она словно наяву видела тот весенний день, когда впервые встретила Михаила на танцах в Доме офицеров. Молодой лейтенант покорил ее не столько бравой выправкой, сколько удивительной добротой в глазах и мягкой улыбкой.
Через три месяца они поженились, и началась их кочевая жизнь по гарнизонам. Каждый новый перевод мужа означал очередной переезд. Дальний Восток, Забайкалье, Казахстан.
В маленьких военных городках работы для гражданских практически не было. Галина пыталась устроиться учителем, но вакансии появлялись редко, и их тут же занимали жены офицеров со стажем. А потом начались годы отчаянных попыток стать матерью, больницы, санатории, бесконечные анализы и процедуры.
Первая беременность наступила, когда они уже почти потеряли надежду. Виктор родился в военном госпитале под Читой. Через два года, уже в Приморье, появился на свет Игорь, а еще через 10 лет младший, Артем.
Михаил, к тому времени уже майор, настоял, чтобы жена все свое время посвятила детям. «Мужчина должен быть кормильцем, а женщина – хранительницей очага», – говорил он. И в этих словах не было ни капли высокомерия, только забота и любовь.
Она создавала уют в каждой новой квартире, превращая типовое жилье в теплый семейный дом. Помогала мужу готовиться к очередным экзаменам на повышение, поддерживала в трудные минуты службы. А главное – растила сыновей, вкладывая в них всю душу…
Виктор пошел по стопам отца, выбрав военную карьеру. Игорь стал врачом, а младший Артем – инженером. Когда Михаил вышел в отставку полковником, они наконец-то осели в областном центре.
Годами откладывали каждую копейку, экономили на себе, но сумели купить каждому сыну по однокомнатной квартире. «Пусть будет свой угол», – говорил Михаил. Квартиры оформили на Галину Петровну.
Муж настоял, считая, что так будет надежнее. А уже потом, когда сыновья обзаведутся семьями, пусть живут в этих квартирах. Ну либо купят более просторное жилье, продав однушки.
Так и поступили старшие и средние сыновья. Им их квартиры помогли найти хороший первый взнос для семейной ипотеки. Витя и Игорь были очень благодарны родителям за такой старт.
Всегда старались помочь матери после смерти отца. Тишина в квартире давила на плечи невидимым грузом. Галина Петровна механически протирала пыль с фотографии на серванте.
Здесь вся ее жизнь, застывшая в глянцевых отпечатках. Вот Михаил держит на руках маленького Витю. Вот школьный выпускной Артема.
А здесь Игорь в белом халате на фоне больницы. Пять лет прошло с похорон мужа. Она все еще иногда просыпается среди ночи и прислушивается, не его ли шаги на кухне.
Старший Виктор звонил каждое воскресенье, словно по расписанию. Голос в трубке серьезный, заботливый. Мама, как давление.
Лекарства не заканчиваются. Может зайти помочь с чем. Игорь, хоть и загруженный дежурствами в больнице, старался выкроить время, то продукты завезет, то в поликлинику сводит.
А вот Артем. Галина Петровна остановилась перед его свадебной фотографией. Счастливые молодожены смотрели куда-то вдаль, словно уже тогда знали, что будут все дальше уходить из ее жизни.
Раньше младший был самым привязанным к дому, самым ласковым. Теперь же. Она мысленно подсчитала, за последние полгода он появился всего трижды, и каждый раз с Алисой под руку, словно та была его щитом.
Невестка держалась подчеркнута официально, отказывалась от угощения. Мы на правильном питании. Ее холодная вежливость ранила больнее, чем откровенная грубость.
В такие моменты Галина Петровна физически ощущала, как между ней и сыном растет невидимая стена. Артем будто стыдился своих прошлых проявлений нежности, избегал смотреть в глаза, все больше молчал. Телефон на тумбочке безмолвствовал неделями.
Раньше он звонил по любому поводу, посоветоваться, поделиться новостями, просто сказать «люблю тебя, мам». Теперь эти слова она слышала только по большим праздникам, да и то словно по обязанности. В последний его приход Алиса, думая, что свекровь не слышит, шептала ему в прихожей «Сколько можно сюда ходить? У тебя своя семья».
А он молчал, просто молчал, и это молчание отдавалось болью в материнском сердце. Галина Петровна подошла к окну. На детской площадке во дворе молодая мама качала коляску….
Точно так же когда-то она качала маленького Артема. Интересно, помнит ли он, как просил читать одну и ту же сказку по 10 раз подряд? Как не отпускал ее руку, пока не заснет? Как прибегал к ней со всеми своими детскими бедами и радостями? «Наверное, это и есть материнская доля», подумала она, вытирая набежавшую слезу, «отпускать детей, даже когда сердце рвется на части». Только вот почему отпускать должно означать терять? Дрожащими пальцами Галина Петровна набрала номер старшего сына.
Виктор ответил после первого гудка, словно ждал ее звонка. «Мам, что случилось?» В его голосе звучала привычная заботливая нотка. «Витенька, прости, что беспокою.
Тут с машинкой стиральная беда, старую нужно спустить, новую поднять, скоро будет доставка из магазина». «Понял, буду через 40 минут с Сергеем», – коротко ответил он, и в трубке послышались гудки. Виктор с другом появились даже раньше обещанного.
Высокий, подтянутый, как и отец в его годы. Сын молча обнял мать, чмокнул в щеку и сразу взялся за дело. Они с Сергеем действовали слаженно, без лишних слов, сказывалась военная выучка.
Старая машинка, казавшаяся Галине Петровне неподъемной, в их руках, словно потеряла половину веса. Когда привезли новую технику, мужчины также споро подняли ее на этаж, установили, проверили все соединения. Виктор даже запустил пробный цикл, чтобы убедиться, что все работает как надо.
«А что Артем не помог?» – спросил он, вытирая руки полотенцем. Ему же всего 15 минут ходьбы отсюда. Галина Петровна не выдержала, и слезы покатились по щекам.
Отправив Сергея курить на лестничную клетку, она рассказала про утренний разговор с Алисой. «Вот поэтому и позвонила тебе, хоть ты и через весь город добираться должен», – закончила она, промокая глаза уголком фартука. Виктор хмурился, но молчал, только желваки ходили на скулах, совсем как у отца, когда тот сдерживал гнев.
Вечером позвонил Артем. Галина Петровна, все еще надеясь на извинения, начала пересказывать утренний разговор с его женой. «Мам, прекрати!», – резко оборвал он ее.
Алиса правильно сказала. «Я давно хотел тебе объяснить. Мы взрослые люди, у нас своя жизнь.
Я как сын ничего тебе не должен, пойми уже это наконец». «Артемушка», – голос предательски дрогнул. «И хватит давить на жалость.
Вечно ты со своими претензиями, со своими просьбами. Я сыт этим по горло». В оглушительной тишине после его слов было слышно, как тикают на стенные часы подарок Артема на прошлый день рождения.
Галина Петровна медленно опустила трубку на рычаг, не находя сил даже заплакать. За окном сгущались сумерки. На кухне остывал чай в любимой фарфоровой чашке.
Старая фотография улыбающегося мальчика с детской площадки теперь казалась снимком из чужой жизни, той, где материнская любовь еще что-то значила. Бессонной ночью Галина Петровна перебирала в памяти слова сына. «Я как сын ничего тебе не должен»…
Эта фраза звенела в ушах, отдаваясь болью в сердце. Она встала с постели, подошла к окну. Город спал, только редкие огни в окнах напоминали, что где-то тоже не спят.
Тоже, может быть, решают свои жизненные головоломки. Квартира Артема, та самая однокомнатная, которую они с Михаилом купили для младшего сына, стояла пустой. Ремонт в ней закончили месяц назад, ждали, когда молодые решат заселиться.
Галина Петровна горько усмехнулась. Как же она старалась, выбирала обои под вкус Алисочки, советовалась с дизайнером по поводу плитки в ванной. «Ничего не должен».
Эхом отозвалось в голове. Что же, эти слова можно понимать по-разному. Она подошла к серванту, достала папку с документами.
Свидетельство о собственности на ее имя, муж настоял, светлая ему память. «Береги детей, но и себя не забывай», словно наяву услышала она его голос. Впервые за долгое время в душе появилась какая-то решимость.
Да, она мать, но не половик, о которой можно вытирать ноги. Не банкомат, который должен выдавать квартиры по первому требованию. Пенсии едва хватает на лекарство и коммуналку, а ведь можно.
Галина Петровна включила компьютер, подарок Игоря на прошлый Новый год. Открыла сайт по аренде недвижимости. Район хороший, метро рядом, новый ремонт, такая квартира должна хорошо сдаваться.
Записала несколько телефонов риэлторов. Утром, после бессонной ночи, она чувствовала небывалую ясность мысли. Позвонила Артему сама, не стала ждать его звонка, который мог и не случиться.
Алло, голос сына звучал настороженно. Доброе утро. Артем, собственный голос, казался ей чужим, твердым, спокойным.
Я приняла решение. Раз ты, как сын, ничего мне не должен, то и я, как мать, не обязана обеспечивать тебя жильем. Квартиру буду сдавать.
Что? Он поперхнулся. Мам, ты что? Мы же собирались. Вы можете поискать другое жилье, перебила она, или снимать эту квартиру на общих основаниях по рыночной цене.
Я вышлю договор аренды. Но, мама, ты не можешь так поступить. Это же… Могу, сынок.
Ты сам научил меня, что могу. Всего доброго. Она положила трубку и долго сидела, глядя в окно…
На душе было горько, но спокойно. Впервые за много лет она почувствовала себя не просто матерью своих детей, а человеком, имеющим право на уважение и достойную жизнь. Телефон взорвался звонками, сначала от Артема, потом от Алисы.
Галина Петровна не стала отвечать. Вместо этого набрала номер риэлтора. Пора было учиться жить по-новому.
Звонок в дверь раздался ближе к вечеру. Галина Петровна не спешила открывать, она знала, кто стоит на пороге. Сквозь дверь уже доносился возмущенный голос Алисы.
«Откройте! Мы знаем, что вы дома!» Щелкнул замок. На пороге стояли Артем с женой, она впереди, воинственно выставив подбородок, он чуть позади, избегая смотреть матери в глаза. «Как вы можете так поступать?» С порога начала Алиса.
«Мы столько времени и денег вложили в ремонт. Мы уже планировали переезд. Проходите!» Спокойно ответила Галина Петровна.
«Чай будете?» «Какой чай?» Алиса всплеснула руками. «Вы нас без крыши над головой оставляете, а предлагаете чай?» «Артем!» Наконец подал голос Артем. «Ты же не можешь так с нами поступить!» «Мы твоя семья!» «Ты же сама всегда говорила, семья — это главное!» «Семья — это главное!» Согласилась Галина Петровна, присаживаясь в кресло.
«Только вот вчера ты сказал, что ничего мне не должен!» «Что же, я приняла твои правила!» «Я тоже ничего не должна!» «Но это другое!» Воскликнула Алиса. «Вы мать! Вы обязаны помогать детям!» «Почему?» В голосе Галины Петровны зазвучала сталь. «Потому что я всю жизнь сидела дома!» «Или потому что я использую детей как бесплатную рабочую силу!» «Это ведь твои слова, Алиса!» Невестка осеклась, залившись краской…
«Мама!» Артем шагнул вперед. «Но ты же понимаешь, что нам нужно где-то жить!» «У нас нет таких денег, чтобы снимать квартиру!» «А у меня нет такой пенсии, чтобы обеспечивать вас жильем, когда вы считаете возможным так со мной обращаться!» Она говорила тихо, но каждое слово било как молот. В этот момент открылась входная дверь.
Виктор, как всегда, пришел без звонка своим ключом. «О, семейный совет!» – окинул он взглядом собравшихся. «Что случилось?» «Твоя мать решила выставить нас на улицу!» – выпалила Алиса.
«Правда?» Виктор повернулся к матери. Та коротко кивнула и пересказала вчерашний разговор с сыном. «Ты права!» – просто сказал он, присаживаясь рядом с матерью.
«Если Артем считает, что помогать родителям не нужно, пусть живет сам, по своим правилам!» «Вы! Вы все с ума сошли!» Алиса схватила сумку. «Артем, мы уходим! Я не собираюсь это терпеть!» Она вылетела за дверь. Артем помедлил на пороге.
«Мам! Ну правда, давай все обсудим!» «Нечего обсуждать, сынок!» – покачала головой Галина Петровна. «Ты вчера все сказал, а я сегодня все решила!» Когда за младшим сыном закрылась дверь, Виктор молча обнял мать за плечи. Она прижалась к нему, как в детстве.
«Думаешь, я правильно поступаю?» «Правильно, мам! Иногда любить – значит научить отвечать за свои слова!» Вечером, оставшись одна, Галина Петровна долго стояла у окна. В отражении стекла она вдруг увидела непривычную усталую женщину с виноватой улыбкой, а кого-то другого – прямая спина, гордо поднятая голова, спокойный взгляд. Она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой…
Цельной. Всю жизнь она существовала в предписанных ролях – любящая жена, заботливая мать, понимающая свекровь. Эти роли, словно невидимые цепи, приковывали ее к чужим ожиданиям, чужим потребностям, чужим желаниям.
Даже после смерти мужа она продолжала жить прежними установками, ведь мать должна, мать обязана, мать существует только для детей. Она прошла в спальню, открыла шкаф. На дальней полке лежала коробка с пожелтевшими тетрадями, когда-то она писала стихи, мечтала пойти на литературные курсы.
«Зачем это нужно?» – говорила тогда Алиса. «В вашем возрасте уже поздно начинать что-то новое». А она верила, соглашалась, откладывала мечты в дальний ящик.
Галина Петровна достала одну из тетрадей, провела рукой по выцветшей обложке. Может быть и правда никогда не поздно. Она улыбнулась своим мыслям.
Деньги от сдачи квартиры не только помогут с лекарствами и коммунальными платежами, можно будет позволить себе те самые курсы. Или уроки английского, о которых она давно мечтала. Или путешествие, пусть небольшое, но свое, выбранное не по чужой указке.
На столе лежал свежий договор аренды, риэлтор сработал быстро, нашел приличных жильцов. Завтра нужно будет встретиться с ними, обсудить детали. Непривычно было принимать такие решения самостоятельно, но в этой непривычности была какая-то пьянящая свобода.
Зазвонил телефон, высветился номер Артема. Галина Петровна впервые за многие годы позволила себе просто не ответить. Не потому, что была обижена или злилась, а потому, что имела на это право.
Право на собственное время, собственное пространство, собственную жизнь. Она подошла к зеркалу, вгляделась в свое отражение. В уголках глаз притаились морщинки, свидетельства прожитых лет, выплаканных слез, пережитых радостей и горестей…
Но сами глаза словно помолодели, в них появился давно забытый блеск, та искра, которая когда-то покорила сердце молодого офицера на танцах в Доме офицеров. Она достала из серванта старый фотоальбом, там, на первой странице, была их с Михаилом свадебная фотография. Молодая девушка в подвенечном платье смотрела в будущее с надеждой и предвкушением.
Сейчас, спустя столько лет, Галина Петровна вновь ощутила это чувство, будто перед ней открывается новая глава жизни, и она наконец-то может писать ее по собственным правилам. Теперь никому никто ничего не должен, произнесла она вслух. И эти слова прозвучали не как горькая констатация, а как долгожданное освобождение.
Спасибо, что провели время с нашими героями.
А как вы считаете, правильно ли поступила Галина Петровна? Стоило ли ей идти на такой решительный шаг, или нужно было искать способы сохранить отношения с младшим сыном любой ценой?