На ювілеї свекрухи Настя побачила, що чоловік кудись зник. А переплутавши двері, випадково зайшла в кімнату свекрухи і волосся стало ДИБКИ від побаченого

Гнев, омерзение, отвращение, жалость? Нет и нет. И пусть ей никто не поверит, потому что она не верит сейчас даже сама себе, но она любит этого слабого, жалкого, запутавшегося в себе самом человека. И пусть она трижды дура, ей совершенно плевать, что правильно, а что нет.

Она придвинулась к нему, обхватила его голову и прижала ее к себе. Они сидели так долго, долго, пока наконец Олег не сказал. «Я все понял.

Это же так просто. Господи, это невероятно просто. А я так долго искал выход, а он был совсем рядом.

Я должен пойти к отцу и все ему рассказать. Все от начала до конца. Я должен сам это сделать.

Не ты, не кто-то другой, только я сам. Я стану для них подонком и лжецом, больным и предателем. Я, может быть, навсегда разобью сердца моих родителей, но я все равно останусь их сыном.

Плохим, лживым, мерзким, подлым, но сыном. Сыном, который нашел в себе остатки силы, совести и вернулся к ним из тьмы». Он вытер лоб под холодного пота, посмотрел на Настю и произнес.

«А ведь это ты, ты это сделала. Ты показала мне этот выход. Если бы не ты, я сейчас рылся бы в бумагах отца и в вещах мамы.

Я бы подслушивал и прятался бы, как крыса, а потом дрожащими руками считал бы деньги. Спасибо тебе, любимая. Я никогда не говорил тебе, как люблю тебя, Настя.

Если ты останешься со мной после того, что я натворил, я посвящу тебе свою жизнь. У тебя и кроме меня много тех, кому надо посвятить хотя бы часть жизни», — сказала она, взяв его за руку и поднимаясь. «Пошли, Олежек, у нас впереди длинный путь».