НЕ народжуй! Говорили вагітній 60-річній жінці у будинку для літніх людей. А в пологовому будинку лікарі зблідли

Екатерина Семеновна, получив талон на прием, побрела к двери под гол голосов беременных девиц. «Боже мой, такого унижения я не испытывала никогда в жизни, а может, я и не беременна вовсе», — и все это придумала. Сквозь слезы бубнила себе под нос женщина.

После бессонной ночи и потрясения дня раскалывалась голова, она еле стояла на ногах. Лишь опустившись на кровать, Екатерина Семеновна тут же провалилась в объятия беспокойного сна. Под утро ей приснился муж Иван.

Он был так близко, что женщина даже ощутила тепло его руки, а потом услышала дорогой сердцу голос. «Катюша, здравствуй, ты же у меня умница, с трудностями всегда справлялась на отлично. А здесь не трудность, а настоящее счастье.

У тебя, нет, у нас будет ребенок. Помнишь, как мы долго его ждали? И, наконец, Господь услышал нас спустя столько лет. Ты справишься, дорогая, а мы с Мишей всегда будем с тобой».

Проснулась Екатерина Семеновна в хорошем настроении, словно небеса вселили в нее надежду. Женщина поняла, что больше не боится неодобрительных людских взглядов и насмешек. Она мать и ждет появления малыша.

И никто, никто не смеет ее осуждать. Спустя несколько дней Екатерина Семеновна отправилась на прием к врачу, предварительно самостоятельно сдав анализы. Она, конечно, заметила вытянувшееся от удивления лицо врача, едва та взглянула на результаты и дату рождения пациентки.

Такого в медицинской практике Галины Васильевны еще не было, а она на своем веку повидала немало. Но это была единственная недопустимая эмоция, которую врач себе позволила. Она тут же взяла себя в руки, выдержки и терпения ей не занимать.

«Судя по результатам анализов, вы беременны», – многозначительно сказала врач. «Буду наблюдать течение вашей беременности. Все анализы, обследования, лекарства назначаю только я. Больше никакой самостоятельности.

Вам понятно?» «Понятно». С улыбкой ответила Екатерина Семеновна. Как ни странно, она вдруг ощутила себя 18-летней девушкой, когда наблюдалась в консультации, беременная сыном Мишей.

Вместе с этим ощущением появилась невероятная легкость в организме, как будто за спиной выросли крылья. Она и правда словно птица выпорхнула из женской консультации и впала в состояние безмятежности и покоя, верила, что все будет хорошо. В целом, так оно и было.

Галина Васильевна очень опытный врач и скрупулезно вела беременности Екатерины Семеновны. Да, были дополнительные анализы и обследования, но в основном в связи с возрастом пациентки. Екатерина Семеновна верила в свою счастливую звезду, чувствовала она себя хорошо не только физически, но и морально.

Она, находясь дома, больше не ощущала себя диким зверем, сгорающим от одиночества. Женщина наконец-то нашла себе занятие по душе, как предписывал невролог. Она стала потихоньку собирать детские вещи для малыша, которые понадобятся в первое время после его рождения.

Шли месяцы. У Екатерины Семеновны стал расти живот. Сначала медленно, а потом быстро, как будто на дрожжах.

Это неудивительно, срок беременности перевалил отметку в 6 месяцев. В тот воскресный день она неспешно занималась домашними делами, делая и без того ухоженную квартиру ослепительно чистой. Вдруг женщина вздрогнула всем телом от неожиданности, когда услышала оглушительный стук в дверь.

«Зачем так колотить, ведь звонок есть?», — подумала она и пошла к двери. «Кто?», — спросила Екатерина Семеновна, прильнув к глазку. «Я, Юрий, открывай давай», — недовольно ответил грубый мужской голос.

«Господи, внучок приехал, как я давно его не видела!», — пронеслось в голове у женщины, и она, не раздумывая ни секунды, открыла дверь. Екатерина Семеновна опешила, когда вместо молодого человека увидела хмурого, постаревшего мужчину с недобрым взглядом. Шея и руки его были сплошь усыпаны татуировками.

«Ну, чего уставилась? Я это я, ты тоже не больно-то, красавица, стоишь?», — так разжирело, что смотреть противно, — буркнул Юрий. Ему даже в голову не могло прийти, что Екатерина Семеновна может быть беременна. «Здравствуй, Юра, проходи, располагайся, сейчас чай будем пить», — предложила женщина.

Она все равно была рада увидеть внука, все-таки кровиночка сына Миши, жаль только, что радость оказалась недолгой. «Послушай», — буркнул Юрий, злобно сверкнув глазами на Екатерину Семеновну. «Квартира мне твоя нужна, хотя бы на время, пока дела мои не утрясутся, поживи в другом месте».

Женщина аж в лице переменилась и ошарашенно смотрела на внука. Прошло несколько секунд, прежде чем к ней вернулся дар речи. «То есть как пожить в другом месте, Юра, ты что, я тебя не поняла?» Юрий — человек импульсивный, взрывной и нетерпящий отказ, поэтому любое маломальское возражение вызывало в нем волну негодования.

«Что непонятного, мне жить негде, а ты тут в царских четырехкомнатных хоромах жируешь одна, не пора ли внучку помочь?» — грубо спросил Юрий. «Но, Юрочка, у тебя же была квартира, я знаю». — хваталась и Екатерина Семеновна за последнюю соломинку, хотя умом понимала, что ей не под силу осадить пыл этого наглого юнца.

«Ну была квартира и сплыла, мы с матерью ее в ипотеку брали, мать начала алкашить по полной программе и перестала выплачивать кредит, через пару месяцев банк лишил квартиры, так что давай, делись жилплощадью!» Юрий говорил самоуверенно, нагло, нисколько не сомневаясь в своей правоте, а Екатерина Семеновна замерла от ужаса. Ведь если внук выставит ее из квартиры, она окажется на улице с новорожденным младенцем, и что тогда? Виски сдавила, как клещами, так, что бедная женщина не могла вымолвить ни слова. А Юрий, наоборот, распалялся все больше и больше, он совершенно перестал сдерживаться и подбирать слова, со всей силой извергал на Екатерину Семеновну поток грязной, нелицеприятной брани.

«Что ты там копаешься? Я у тебя единственный наследник, родной внук, а ты квартиры пожалела, так значит? Я церемониться с тобой больше не буду, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Даю тебе три дня, чтобы собрать манатки и убраться в дом престарелых, и не вздумай заявлять на меня в полицию, я на зоне был, и мне терять уже нечего, мои дружки такой тебе марафет наведут, костей не соберешь». Екатерина Семеновна стояла ни жива, ни мертва, ей казалось, что весь этот ужас происходит не с ней, а она просто наблюдает за происходящим.

Но злобный и ненавистный взгляд Юрия возвращал женщину в жестокую действительность. И она решила использовать последний шанс, чтобы остановить внука в совершении безумного поступка. «Юра», — чуть слышно сказала она, — «я не могу остаться без жилья, потому что беременна, у меня будет…» Внук не дал ей договорить, просто расхохотался в лицо.

«Что? Ты беременна? Какой может быть ребенок? Ты в зеркало на себя смотрела? Ты же старая, как черт!» Юрий взглянул на округлившийся живот Екатерины Семеновны, и это лишь страшно разозлило его. Он, что есть силы, закричал так, что, казалось, содрогнулись стены. «Немедленно избавляйся от этого ребенка, делай аборт!» «Поняла?» «Я не могу, срок уже поздний», — пролепетала женщина до ужаса, испугавшись угроз внука.

Его лицо покрылось пунцовыми пятнами, глаза как у быка налились кровью, казалось, еще немного, и он ударит. Екатерина Семеновна сжалась, думая, что через несколько секунд упадет замертво. Но внук лишь нагло ухмыльнулся и процедил сквозь зубы.

«Мне плевать, от кого ты нагуляла этого ребенка, все равно единственный законный наследник этой квартиры — я, и никто другой. Отправляйся в дом престарелых, в ближайшие дни я пришлю документы и отпишешь мне квартиру». Увидев, что Екатерина Семеновна оторопела и смотрит на него непонимающим взглядом, прикинул для пущей острастки.

«Повторяю, собирай манатки. За тобой будет наблюдать мой человек, если надумаешь настучать ментам, он окажется рядом быстрее, чем они, и последствия будут для тебя плачевные». После случившегося Екатерина Семеновна застыла на месте и не могла больше произнести ни слова.

Уже несколько минут назад, как ушел Юрий, громко хлопнув дверью, а она все стояла, не в силах пошевелиться. Еще час назад порхала по квартире как молоденькая девушка. Будущая мама собирала вещички для малыша, а сейчас трясется от страха и неизвестности.

Внутренний голос неустанно повторял ей «Позвони в полицию». Но Екатерина Семеновна так и не заставила себя сделать это. Страх потерять ребенка был настолько велик, что мозг отказывался мыслить логически.

Она не смогла совершить разумного поступка и обратиться в полицию. Просто поддалась угрозам внука, которые на самом деле были не больше, чем словами для ее запугивания. Когда женщина только узнала о беременности, очень сомневалась, нужен ли ей этот ребенок, а сейчас нисколько не сомневается.

Нужен. Еще как нужен. Он будет не только моей радостью под старость лет, но и памятью, незримой нитью, связывающей с семьей, мужем и сыном.

«И не могу я, категорически не могу подвергать себя и ребенка опасности», думала Екатерина Семеновна. Именно так она оправдывала свой поступок, когда трясущимися от нервного шока руками собирала вещи в дом престарелых. По ее лицу текли горькие слезы, а душа оказалась во власти обиды и разочарования.

Единственный внук оказался эгоистом, подлецом и преступником, как их поискать. Во многом она винила себя, не нужно было, глядя на внука в детстве, пускать все на самотек, надо было бороться за него. Тогда не случилось бы того, что произошло сегодня.

А сейчас все. Время упущено. С горечью вздохнула Екатерина Семеновна, опустившись вечером на диван, уже не могла стоять на ногах от навалившейся дикой усталости.

Перед ней стояли две сумки, та, что поменьше, с ее вещами, та, что побольше, с вещичками для малыша. Идти, кроме дома престарелых, ей некуда, в этот момент она горько пожалела, что не имеет подруг, которым можно обратиться и поплакаться в жилетку. Екатерина Семеновна не представляла себе, как все это будет происходить, ведь идет-то она не в роддом, а в дом престарелых.

Страхи и сомнения усугубились до предела, когда по телефону вновь позвонил внук Юрий. «Ну чего, собираешься? Надеюсь, в полицию не настучала? До рукоприкладства дело не дойдет?», — рявкнул он. «Нет», — тихо ответила Екатерина Семеновна.

«Вот видишь, быстро усекла, можешь, когда хочешь, пошевеливайся!», — буркнул Юрий. Он до сих пор не мог поверить в то, как лихо провернул аферу с бабкой. «Дело осталось за малым — официально оттяпать у этой старой перечницы квартиру, и тогда заживу круто, еще как круто!», — довольно ухмыльнулся Юрий.

О Екатерине Семеновне было совсем не до смеха. До смерти напуганная собственным внуком, на следующее утро она поплелась в дом престарелых. На автобусной остановке было многолюдно, прохожие с любопытством глазели на немолодую женщину с большим животом и двумя объемными сумками наперевес.

По их лицам читались немые вопросы. «Во жрать!» — думали мужчины. «И что ее понесло рожать в таком возрасте?», — восклицали женщины.

Такие же немые вопросы возникали на лицах пожилых людей, постояльцев дома престарелых, порог которого переступила Екатерина Семеновна, смущаясь и сгорая со стыда. «Не плачьте, дорогая, не плачьте, все в жизни бывает, у каждого жителя этого дома есть своя личная трагедия, и вы не исключение из правил», — утешала женщину сердобольная директор дома престарелых Анна Васильевна. «А насчет ребеночка не переживайте, будете также посещать доктора, у которого наблюдаетесь, мы пойдем навстречу, войдем в ваше положение», — продолжала утешать плачущую женщину директор.

Но Екатерина Семеновна никак не могла успокоиться и ни в чем не находила утешения. Еще бы, она, всю жизнь прожившая в любви и согласии с мужем Иваном, вдруг очутилась среди одиноких стариков, беспощадно кинутых сюда детьми, внуками или просто не выдержавших тяжести житейского бремени. Они глазели на нее, она на них.

Некоторые пытались познакомиться, но со знакомствами у Екатерины Семеновны как всегда не клеилось. «Ну ты чего сидишь, надулась как индюк, пойдем с нами, сегодня какой-то концерт для нас придумали», — на перебой зазывали ее женщины. Но Екатерина Семеновна лишь отрицательно качала головой.

«Фу ты, ну ты еще выделывается, как и забеременеть-то смогла в таком возрасте и от кого, такая-то нелюдимая», — шептались по углам женщины. Екатерина Семеновна лишь молча глотала слезы, шла в небольшую комнату, которая делилась с двумя соседками. Они любили шумные компании и, казалось, совершенно не грустили о прожитых годах вне дома престарелых.

Но зато бесшабашность соседок позволяла женщине оставаться одной. Вернее, не одной, а с ее будущей дочкой или сыночком. Она еще не знала, кто у нее родится.

Она разговаривала с малышом всегда, а младенец ей отвечал толчками ножек или ручек. Когда Екатерина Семеновна думала о том, что будет с ним дальше, ей становилось страшно. Особенно страшно стало в тот день, когда после столовой к ней подошла директор Анна Васильевна и протянула пакет с документами.

«Это вам курьер принес», — с вежливой улыбкой сказала она. «Да, спасибо», — пролепетала Екатерина Семеновна, дрожащей рукой взяв пакет. Она сразу поняла, что может быть в этом пакете.

Но все равно, как морально не готовила себя, возвращаясь в комнату, оцепенела от ужаса, увидев содержимое. Это был договор дарения квартиры внуку Юрию, а к договору прилагалась записка, полная грязных угроз по отношению к ней и неродившемуся малышу в случае неповиновения в течение трех дней. Екатерина Семеновна откинулась на спинку стула и заревела белугой.

«Господи, за что мне такое наказание?», — запричитала она. Внутренний голос вновь настойчиво заставлял ее обратиться в полицию. Но страх потерять малыша был сильнее, в тысячу раз сильнее.

Женщина проходила весь день, как в воду опущенная. Ничто и никто не мог ее отвлечь от тягостных мыслей. А каждый прошедший час с болью отзывался в сердце.

Так и три дня пройдут. И что тогда? Всю ее жизнь поглотит тьма. И пропадет она в ней навсегда.

После ужина женщина, как всегда, одна брела в комнату. «Катюша, ты?», — вдруг Екатерина Семеновна услышала знакомый мужской голос за спиной и резко обернулась. Она не сразу, с трудом узнала в пожилом мужчине Сергея, своего одноклассника.

Когда-то еще в школе между ними возникло чувство похожее на любовь. Сергей первым сказал об этом, а Катя поддержала его. У нее самой по отношению к Сергею возникло что-то подобное.

Стали встречаться. А потом к ним в класс неожиданно перевелся парень по имени Иван. Ваня.

Ванюша. Ванечка. Влюбилась в него юная Катя по-настоящему так, что сердце заходило ходуном, а Сергей отошел на второй план.

После школы он совсем исчез из жизни Катерины, а может быть, она просто забыла о нем. «Боже мой, постарел-то как!», — подумала Екатерина Семеновна, и тут же отдернула себя, а сама-то ведь тоже не помолодела. «Ой, Катюша, ты, вроде медленно идешь, а еле догнал тебя, тоже годы берут свое, может, пойдем посидим где-нибудь подальше от людских глаз?», — запыхавшись, сказал Сергей.

«Пойдем, Сережа», — согласилась Екатерина Семеновна, заметно волнуясь. Она никак не ожидала увидеть Сергея, тем более здесь, в доме престарелых. «Ты как здесь оказался, Сережа?», — неожиданно осмелела Екатерина Семеновна, начав разговор первый.

«Ну как, просто», — коротко ответил Сергей. «А разве сюда попадают просто так?», — удивленно спросила женщина. «Попадают, просто я один, просто я не встретил такой, как ты и не создал семьи.

Работал учителем истории в школе, досрочно вышел на пенсию». Сергей внезапно остановился, перевел дыхание. Видно было, что ему тяжело рассказывать о своей боли, которая спустя годы только усиливается.

Но он собрался силами и снова продолжил. «Дома что, пол, стены, потолок, клетка в общем, а здесь, в доме престарелых общества, таких же битых или уставших от жизни людей, и да, врачи всегда есть, даже развлечения имеются». Сергей попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась какая-то грустная усмешка.

«Да что я, ты-то как, Катюша?» «Я…», — пролепетала Екатерина Семеновна, — «беременная». «Вижу, весь дом престарелых о твоей беременности гудит. Я тоже слышал, только не думал, что это ты.

Но почему ты здесь? Где Иван?» Екатерина Семеновна почувствовала, что подступает комок к горлу, а слезы вновь начинают душить ее. Она не выдержала и рассказала всю свою горестную историю. Сергей слушал, удивлялся, время от времени всплескивал руками.

Его переполняли чувства обиды за Катерину, так безропотно подчинившуюся внуку, и сострадания за безвременно ушедших мужа и сына. «Катюша, ну зачем ты ломаешь свою жизнь? Это же твоя собственная квартира, и любой суд это подтвердит. А все угрозы малолетнего подлеца не больше, чем слова, я уверен в этом.

Надеюсь, ты не подписала эти лживые бумаги о дарении квартиры. Отдай их мне», — попросил Сергей. «Зачем они тебе?», — изумилась Екатерина Семеновна.

«Пригодятся для полиции, чтобы посадить этого наглого мошенника в тюрьму», — хладнокровно ответил Сергей. Для него было делом чести заступиться за свою когда-то любимую женщину, да и сейчас эти чувства никуда не ушли, он просто боялся себе признаться в этом. «Но Юрий же мой внук, как же я его собственноручно в тюрьму посажу?», — растеряно пробормотала Екатерина Семеновна.

Несмотря ни на что, это ее родной человек. Как говорится, что выросло, то выросло, с заядлым упорством убеждала себя женщина. «Это не внук, это чудовище, которому самое место на зоне», — возражал Сергей так убедительно, что Екатерину Семеновну изнутри прошибало волной ледяного холода.

Она металась и внутренне содрогалась от принятого Сергеем решения, так и не смогла дать согласия на это. В душевных страданиях прошли три дня, отведенные Юрием на подписание Екатериной Семеновной договора дарения. Удивительно, но больше не поступило никаких звонков, циничных угроз в адрес женщины и ее будущего ребенка.

С тех пор прошло еще две недели. Екатерина Семеновна стала замечать за собой, что успокаивается и сердце больше не щемит, как раньше. Завтра ее беременность перейдет отметку в семь с половиной месяцев.

Несмотря на беспокойство и стрессы, по словам врача Галины Васильевны, ребенок развивается хорошо. И, конечно, спасал Сергея, без его поддержки женщина бы не выдержала таких испытаний. Тот воскресный день был ясным и солнечным.

Ничто не предвещало беды, но она, окаянная, подстерегала Екатерину Семеновну. После обеда они с Сергеем планировали прогуляться в парке, окружавшем дом престарелых. Вдруг ближе к полудню в дверь Екатерины Семеновны постучали.

«Сережа!», — крикнула она, — «сейчас иду». Открыв дверь, женщина растерялась от неожиданности. Вместо Сергея на пороге стояла вахтерша Зоя.