Станислав Викторович встал в тот день не свет ни заря.
За ночь он едва ли смог сомкнуть глаза. Сегодня его маленькой дочке предстояла операция, от которой будет зависеть всё. Будет ли его Юлианна жить или отправиться вслед за своей матерью, которую год назад унес несчастный случай.
Завтрак не лез в горло, Станислав Викторович сразу отправился в больницу. Операция была назначена на 10 часов, если не случится непредвиденных обстоятельств и не придётся отвезти его дочь в операционную раньше. Было восемь, когда он вышел из дома и неспешным шагом направился через парк.
Около ворот парка прямо на асфальте сидела молодая цыганка, а вокруг неё сновали туда-сюда трое детей, весело играя в какую-то одним им известную игру. Перед матерью стояла картонная коробка, на которой маркером было выведено «Подайте на пропитание». Цыганка цеплялась взглядом за всех немногочисленных прохожих.
Станислав Викторович, проходя мимо, неосознанно опустил руку в карман, достал купюру и, не глядя, протянул молодой матери. Мысли его были где-то далеко, и вряд ли через минуту он вспомнил бы об этом событии, если бы не то, что произошло дальше. «Не спеши убивать дочурку», — окликнула его цыганка.
Эти слова словно пронзили мужчину током и вернули его в реальность. Он остановился и оглянулся. Перед ним сидела, разложив на асфальте свою длинную юбку, обычная цыганка в ярко-синей кофте с замысловатым узором и с растрепанным пучком из кудрявых волос.
Откуда она знает про его дочку, что значит «не убивай»? Станислав Викторович не был суеверным и не верил в магию, но события последних дней сделали его готовым поверить во что угодно, если это даст хоть какую-то надежду. «Что ты сказала?», — переспросил он. «Сказала, что слышал», — ответила цыганка.
«Дочка твоя, Юлианна, сегодня должна умереть. Да только спасти её ещё можно, если поспешишь». Несчастный отец во второй раз умер.
Она назвала имя его дочери. «Ты что-то знаешь? Откуда?», — набросился он на цыганку. «Некогда разговоры вести.
Лучше беги к ней, да поскорее. Операцию начнут раньше, и тебе надо успеть, пока её не увезли», — ответила женщина. Станислав Викторович бросился было бежать в сторону больницы, но вдруг вернулся со словами.
«Я ничего не понимаю, но вижу, что вам что-то известно. Пойдёмте со мной, по дороге расскажете»…
Цыганка подозвала к себе старшую дочь, девочку лет восьми.
Что-то коротко объяснила ей на своём языке, очевидно поручая ей младших детей, а затем встала и побежала вслед за мужчиной. По дороге поговорить не удалось, потому что они бежали со всех ног. Станислав Викторович хотел увидеть дочь перед операцией.
Он просил хирурга позвонить ему, если случится экстренная ситуация, чтобы он был рядом в ответственный момент. Он также просил не начинать операцию без него. Если цыганка откуда-то знает правду, то видимо врач нарушил договорённость.
Он чувствовал, что происходит что-то важное, что снова в очередной раз перевернёт его жизнь с ног на голову. И он готов был отдать всё, чтобы так оно и оказалось. Ещё год назад у Станислава Викторовича Шмелёва было всё, о чём он мог только мечтать.
Любимая жена Надя, с которой они прошли бок о бок 15 лет и которая была с ним в радости и в самые трудные времена. Долгожданная дочка Юлианна, весёлая четырёхлетняя девчушка, которая день ото дня становилась всё смышлёнее и всё больше радовала родителей. Станислав Викторович занимал высокую должность в престижной компании и семья жила богата.
У них была большая квартира, загородный коттедж, целый автопарк и даже прислуга. Станислав Викторович берёг свою жену и не хотел, чтобы ей приходилось тратить время на уборку и прочие бытовые обязанности. Готовила кухарка, убиралась домработница, возил личный шофёр.
А Надя уволилась с работы и теперь могла всецело посвятить себя воспитанию ребёнка. Жизнь Станислава Викторовича была наполнена смыслом и чувством выполненного долга. Теперь оставалось только поддерживать эту идиллию и ждать спокойной и счастливой старости.
Так бы он и жил, если бы в один момент всё не разрушилось. Наступил чёрный день, когда его жена Надежда неожиданно заболела. Ничего необычного.
Простуда, кашель, небольшая температура. Видимо, просто просквозила. Станислав Викторович утром ушёл на работу, сказал ей строго-настрого, чтобы вызвала врача и не занималась самолечением.
А в обед он позвонил ей и узнал, что посоветовал врач. Знал ли он, что не пройдёт и часа, как ему придётся сорваться с работы и лететь в больницу? И всё равно он не успеет. Его жена скончалась в реанимации от сильнейшего анафилактического шока и врачи ничего не смогли сделать.
Терапевт, который пришёл на дом, услышал в её лёгких хрипы и для предотвращения пневмонии выписал сильное лекарство. Надя всегда внимательно считала состав всех медикаментов. Она была аллергиком и знала на зубок все опасные для неё вещества.
Но в этот раз она почему-то не проверила состав и приняла таблетки не глядя. Спустя час она начала задыхаться, вызвала скорую помощь, но было уже поздно. Как в реанимации не бились за её жизнь, смерть победила.
Так Станислав Викторович в один момент лишился любимой женщины, а маленькая Юлианна – мамы. Дальше были тяжёлые дни, недели, месяцы, прежде чем он смирился с потерей. Он ходил, словно тень, ни жив, ни мёртв.
Смерть надежды стала для него серьёзным ударом. Он как будто постарел на несколько лет. Едва заметные морщины стали глубже, глаза потеряли блеск, фигура осунулась, плечи опустились.
Все вокруг жалели его, все старались помочь. На работе его отправили в отпуск на месяц, что неслыхано для руководителя его уровня. Целый месяц Станислав Викторович провёл дома, не отходя от своей дочери.
Она стала единственным дорогим для него человеком на этой земле. Его родителей давно уже не было, и больше родни у него не осталось. Юлианна в силу возраста не могла понять, что случилось с её мамой.
Для неё смерть была чем-то далёким, несуществующим. Ей казалось, что вот-вот мама вернётся, и всё будет как прежде. И она постоянно спрашивала о ней папу, чем заставляло его сердце болеть ещё сильнее.
Лишь с течением времени к ней пришло понимание, что мама больше никогда не будет с ней рядом, что она не увидит её улыбку, не услышит её смех, не почувствует тепло её тела. Юлианна замкнулась в себе. Сколько ни водили её к психологам, результата не было…
Станислав Викторович, глядя, как она угасает, погружался всё глубже в депрессию. Так всё и шло ко дну, пока молодая домработница Настя не решилась вмешаться. Весёлая, живая, жизнерадостная, хрупкая блондиночка с круглым лицом и тёплой улыбкой, она не смогла остаться безучастной.
«Я понимаю, как вам тяжело», — сказала она Станиславу Викторовичу. «Но вы-то взрослый человек, вы переживёте это. Боль рано или поздно утихнет, и вы вернётесь к обычной жизни.
Но не Юлианна. Она смотрит на вас и, помимо своего горя, перенимает и ваше. Дети ведь всё чувствуют, даже больше, чем мы можем себе представить».
«Но что же я могу сделать?» — спросил Станислав. «Если бы я мог поставить свои чувства на паузу и прийти в себя, но как? Разве я могу просто жить дальше?» «Вы обязаны это сделать. Ваша потеря велика, но жизнь продолжается.
Неужели вы думаете, что ваша жена хотела бы, чтобы вы страдали? Посмотрите, вы ведь совсем запустили свои дела. А как же Юлианна? Представьте, каково ей! Ей сейчас как никогда нужна ваша поддержка. Знаете, я ведь тоже потеряла родителей, только я тогда была немного старше.
Я отлично помню свою ту безысходность, ту боль, которую я испытывала, и никто не мог мне помочь. Рядом со мной никого не было, а у Юлианны есть вы. Теперь вы самый близкий для нее человек.
Так не водите ее по всяким психологам, а просто будьте рядом. Выйдите из дома, пройдитесь по вашим любимым местам, вспомните ее и говорите о ней. Это поможет вам пережить утрату.
А если есть вещи, которые вы не готовы обсуждать с ребенком, то можете обратиться ко мне. Я всегда готова выслушать вас. Станислав Викторович прислушался к ее совету.
Он посмотрел на себя в зеркало. На него смотрел постаревший, заросший, запустивший себя человек. Какой пример он подает своей дочери? Он взял себя в руки и стал возвращаться к прежней жизни и помогать дочери сделать это.
Мало-помалу Юлианна снова стала улыбаться. И это было ему как бальзам на душу. Отец с дочерью стали очень близки, как раньше девочка была близка с мамой.
Станислав Викторович был очень благодарен Насте за то, что она не дала его депрессии зайти слишком далеко. Он предлагал ей щедрое вознаграждение, но она скромно от всего отказывалась. Она продолжала работать в его доме.
Благодаря ей в квартире всегда была идеальная чистота. А когда Станислав Викторович был занят по работе, Настя могла забрать Юлианну из детского сада и занять ее до прихода отца. Она подружилась с девочкой и, бывало, проводила с ней время не только по необходимости, но и по своей инициативе.
Станислав Викторович не мог нарадоваться на свою домработницу, которая, как могла, пыталась заменить сиротке маму. И думал, как ему повезло с ней. Сам же он не думал о повторной женитьбе.
Раны были слишком свежими. Он был уверен, что никогда больше не посмотрит на другую женщину. Его Надя была единственной в его сердце, и он хотел, чтобы так оно и осталось.
К тому же Настя была младше его ровно в два раза. Ей было 23, а ему 46. Конечно, она достойна личного счастья и обязательно найдет его.
Но не здесь, не в этом доме. А он, Станислав Викторович, посвятит себя работе и воспитанию дочери. Такие планы были у него на жизнь.
Но три дня назад все перевернулось с ног на голову. Снова, как и тогда, год назад, раздался телефонный звонок, и еще в нотках мелодии можно было почувствовать тревогу. В трубке послышался рыдающий голос Настя.
«Станислав Викторович, я… Юлианна… Она упала без сознания!» Эти слова были словно неожиданный удар. Станислав Викторович понял, что с этого момента его жизнь снова не будет прежней. Что произошло что-то, что ее изменит навсегда.
Он с ужасом слушал, весь в холодном поту. Настя продолжала. «Я вызвала скорую, но их все не было.
Я была в такой панике, что даже не подумала позвонить вам. В общем, я сама отвезла ее в центральную больницу. Она так и не очнулась.
Ее осмотрели и… Наверное, вам лучше приехать самому и услышать это лично от врача. «Настя, что случилось, скажи мне!» кричал мужчина в трубку. Ответом ему были лишь звуки плача.
Станислав Викторович сорвался с места и через 20 минут был в больнице. Увидев дочь на больничной койке без сознания, он умер. История повторялась.
По словам Насти, Юлианна просто упала в обморок ни с того ни с сего. В больнице ее обследовали и нашли в ее мозгу опухоль. Природа ее неизвестна.
Она может быть и доброкачественной, но дело в другом. Эта опухоль растет и давит на области вокруг нее. Поэтому девочка и не приходит в сознание.
Необходима срочная операция. Этот вердикт вынесли вчера, и операцию назначили на сегодня, чтобы не терять времени даром. И вот с утра пораньше Станислав Викторович направился в больницу.
Сегодня решится все. Страшные мысли не покидали его голову, рисуя картины неблагоприятного исхода. Если бы не цыганка, которая вернула его в реальность, он так бы и продолжил представлять себе печальные картины в голове….
И вот они в палате. Малышка лежит, подключенная к многочисленным приборам контроля жизненных показателей. В ее руке катетер с капельницей, а на лице аппарат искусственной вентиляции легких.
Без него девочка не может дышать. Ее мозг постепенно теряет свои функции из-за опухоли, которая давит на его участок все больше и больше. У Юлианны розовый румянец на щеках, словно она здорова и полна сил.
Ее невероятно длинные распущенные русые волосы свисают с кровати, а кукольные черные ресницы вздрагивают, словно она вот-то вот проснется. Отец засмотрелся на лежащую перед ним на больничной койке дочь, и сердце его снова защемило. Он видел, что все ее показатели в норме, он немного разбирался в медицине.
Но он видел и результаты ее анализов и обследований. И тут даже далекому от врачебной практики человеку было понятно, что ситуация критическая. В этот момент цыганка, зашедшая вместе с ним в палату, подошла к девочке и оглядела ее.
«Нужно увезти ее отсюда, срочно!», выпалила вдруг она и потянулась руками к аппаратам. «А ну стой, что ты творишь!», закричал Станислав Викторович, но цыганка его не слушала. Она уже сняла с лица Юлианны трубку и бросила ее на пол.
Затем, не успела отец реагировать, она достала из ее вены катетер. «Пошла вон отсюда!», закричал Станислав Викторович. Он бросился к дочери, готовясь к тому, что сейчас она начнет задыхаться.
Каково же было его удивление, когда он понял, что девочка дышит самостоятельно и без аппарата. Все показатели на экранах остались прежними. Отец поднял глаза и вопросительно посмотрел на цыганку.
«Бери ее и бежим отсюда прочь!», «За ней вот-вот придут!», только и сказала она. Мужчина аккуратно поднял девочку на руки, а цыганка поправила ее волосы, чтобы они не зацепились за многочисленные провода. Все трое покинули палату.
Станислав Викторович не понимал, что происходит, но теперь готов был следовать всему, что скажет эта цыганка. В коридоре их остановила медсестра. «Стойте, вы что задумали? Куда вы? У вас операция через 10 минут!», Станислав Викторович не знал, что ответить, и вместо него это сделала его спутница.
«Мы забираем ее отсюда, вы хотите ее убить? Мы вам этого не позволим!», медсестра всплеснула руками. «Да что же это происходит? Анатолий Николаевич, вы только послушайте!», из операционной выглянул врач. Это был пожилой, высокий и грузный мужчина с седыми висками и в роговых очках.
Именно он, Анатолий Николаевич Фомичев, профессор, светила науки, взял на себя ответственность выполнить эту сложную операцию. Никто больше не брался за нее. Все доктора отказывались от такой рискованной операции, лишь увидев анализы и результаты КТ.
И даже Анатолий Николаевич не мог дать гарантии благополучного исхода. «Что здесь происходит?», грозно спросил он. «Ты убийца!», прошипела цыганка.
«Пошла прочь отсюда!», рявкнул на нее врач. «А вы, папаша, что задумали? Немедленно верните ребенка в палату, ее должны готовить к срочной операции!». Отцовское сердце подсказало, что здесь что-то нечисто, и Станислав Викторович стал отбиваться от него.
«Какой операции? Она ведь дышит! Вы говорили, что она не может дышать. Мне кажется, она даже один раз пошевелилась. А точно ли нужна операция? И к чему такая спешка? Еще нет и девяти часов! Все ее показатели в норме! Откуда такая срочность?».
Врач начал выходить из себя. «Вы не медик и не можете знать всего. Если вам кажется, что все хорошо, это не значит, что это так.
Ваша дочь на грани жизни и смерти. И то, что вы отключили ее от капельницы, очень сильно усугубит ситуацию. Отдайте мне ребенка немедленно.
Я сам отнесу ее на операционный стол. Охрана! Отберите у него девочку. Он не понимает, что творит».
«Вы еще не поняли? Операции не будет!» — сказал Станислав Викторович. «Ребенка я вам не отдам. И если хоть кто-то к нам приблизится, я вызову полицию».
Он быстрым шагом с малышкой на руках пошел по коридору в сторону выхода, и цыганка посеменила за ним. Профессор крикнул уходящим вслед. «Девочка не протянет и часа.
Она умрет, и вы будете нести за это ответственность. И когда меня спросят, что произошло, уж я-то вас покрывать не буду. Все расскажу, как было».
Ответа не последовало. Врач остался смотреть им вслед, стоя около открытой двери операционной и схватившись руками за голову. Станислав Викторович не знал, куда ему нести дочь, но что-то внутри подсказывало ему, что нужно бежать домой.
Он нес свою малышку на руках, стараясь идти аккуратно и прислушиваясь к ее ровному дыханию. Сквозь одежду он чувствовал ее сердцебиение, и в его голове не укладывалось, почему его убеждали, что она в тяжелом состоянии. Минут через двадцать он подошел к своему дому и оглянулся.
Цыганка следовала за ним ни на шаг не отставая. Он жестом позвал ее за собой, и она прошла в его квартиру, не обращая никакого внимания на суровый взгляд консьержки. Отец положил дочь на ее кровать в детской.
Только теперь он понял, как затекли его руки и спина, но ему было все равно. Он задал сам себе вопрос. И что же дальше делать? Цыганка села на край кровати и положила руки на голову Юлианны, затем легонько потрясла ее за плечи и похлопала по мягким щечкам.
И случилось чудо. Девочка сладко потянулась и распахнула свои огромные голубые глаза. Каких только чувств не испытал в этот момент ее отец.
Значит, все, что он сделал, было правильно, и ему не придется винить себя до конца жизни. Он бросился на колени возле кровати и обнял дочь. «Девочка моя, как ты себя чувствуешь?», — говорил он сквозь слезы.
Юлианна покрутила головой, оглядываясь вокруг, и ответила. «Нормально. А что случилось? Почему я в кровати? И кто это?» Она указала на цыганку, все еще сидящую на ее кровати, закинув ногу на ногу.
Станислав Викторович повернулся к ней. «Простите, я даже не знаю вашего имени. Вы спасли мою дочь, но как вы узнали? Вы гадалка, экстрасенс? Расскажите нам все.
Я богат и не пожалею никаких денег, чтобы отблагодарить вас. Но сначала я хочу знать все». Цыганка широко улыбнулась и загадочно ответила.
«Кто умеет слушать, тот услышит, а кому дано, тот знает». И она начала свой рассказ. Молодую цыганку звали Роза.
Она рано вышла замуж и родила троих детей. Двух дочек и сына. Однако случилась беда.
Несчастный случай унес жизнь ее мужа. Похоронив и оплакав его, она с ужасом осознала, что теперь ей придется долгие годы в одиночку растить свое потомство и заботиться о его благополучии. Не имея образования, сложно найти работу.
К тому же, кто горит желанием взять на работу цыганку? Тяжело пришлось Розе. Однако в какой-то момент ей повезло. В больницу требовалась уборщица, а зарплату предлагали настолько маленькую, что никто не хотел идти на эту должность.
Лишь человек в отчаянном положении согласится за такие крохи таскать тяжелые ведра, срывая спину и драть больничные помещения. В таком положении оказалась Роза. И эта работа стала для нее спасением от нищеты и голода.
Роза работала ответственно, так как боялась увольнения. Она не сделала ничего плохого или предосудительного за все три месяца, проведенных здесь. Разве что она не подружилась ни с кем из персонала и держалась от всех в стороне.
Главврач запретил ей показываться пациентам без особой необходимости, потому что, увидев ее длинную пеструю юбку, подверженные стереотипам люди начинали переживать за свои ценные вещи и то и дело проверяли свои прикроватные тумбочки. Именно поэтому Роза всегда старалась оставаться незамеченной и убиралась, пока никто не видит. Быстро и бесшумно.
Это и стало причиной ее увольнения два дня назад. В тот день она зашла в кабинет профессора Фомичева. Убрав основной кабинет, она направилась в его маленькую лаборантскую, которая была частью кабинета, но имела отдельную дверь.
Быстро, орудуя шваброй под столом, Роза вдруг услышала, что кто-то находится за дверью в основном кабинете. По голосу она узнала Анатолия Николаевича, а с ним была какая-то пожилая женщина. Из разговора стало понятно, что это его жена, которая принесла ему обед и сама села с ним за стол.
Цыганка хотела закончить свое дело и уйти, но, услышав, куда в дальнейшем зашел их разговор, она едва не выронила швабру из рук. Ей пришлось затаиться и дослушать. «Что насчет завтрашней операции?» – спросила жена врача.
«Ты точно сделаешь это?» «У нас нет другого выхода», – ответил тот. «Мне придется это сделать, иначе у нас будут проблемы гораздо серьезнее». «Я все понимаю», – продолжила жена…
«Но ведь это ребенок, ей всего пять лет, и она совершенно здорова. Разве у тебя рука поднимется?» Хирург раздраженно махнул на нее рукой. «Лариса, не надо строить из себя невинность и не делай вид, что не знаешь, что ты всю жизнь прожила чудовищем.
Мы живем в таком мире, где если хочешь чего-то достичь, надо вертеться как можешь. Ты думаешь, наш дом, дачу, три квартиры и три машины я приобрел на зарплату бюджетника? Если бы я играл в честность, мы бы так и жили бы в той коммунальной квартире на краю города. Всегда есть пациенты, которые готовы платить за особый подход.
А есть особые случаи, когда люди просят помочь им в чем-то. Например, скрыть, что в крови был алкоголь в момент аварии, или наоборот написать, что он есть, в зависимости от того, кто обращается с просьбой. Кто-то просит выписать лекарства, которые им не положены, или написать причину смерти родственника такую, какую нужно.
И за это платят гораздо больше. У меня во всей больнице и в лаборатории есть свои люди, которые за небольшой процент напишут мне все что угодно. Мы все с ними в одной лодке, и на каждого у меня есть компромат, так что они будут молчать.
Это в их же интересах, так что за девчонку не бойся. По анализам там нарисована такая картина, что ни у кого не возникнет вопросов в причинах её гибели при операции. Завтра пораньше её заберу.
Не хочу, чтобы папаша ошивался рядом и задавал вопросы. — Это понятно, — сказала жена. — И я о другом.
Неужели тебе не жалко её? — А нас не жалко? — возмутился врач. — Кто пожалеет меня? Я почти 30 лет горбатился в этой больнице. Суточные смены, бесконечные операции, спину разогнуть некогда, а их всё везут и везут на скорой.
В редкие выходные я занимался своей диссертацией в надежде стать известным и зарабатывать больше. А что в итоге? Знаешь, какой у меня оклад? Не намного больше, чем у молодых специалистов, которые пришли после вуза и не отличат скальпель от расширителя. И я вынужден и дальше работать в этой несчастной больнице, потому что ничего приличнее этого места в нашем регионе нет.
Нормальные пациенты встречаются не так часто, и в основном мне приходится оперировать за несчастные гроши. Тебе не жалко нашу Настю? Как нам помочь ей устроиться в жизни, если не сделать этого? Эта Юлианна слишком много знает, и если что-то сболтнёт, мы все пропали. Уже сутки она под снотворным, но долго так продолжаться не может.
В любой момент, пока я занят, кто-нибудь приведёт её в чувства. И я не могу дежурить в её палате вечно, а она непременно заговорит и расскажет всё, что услышала. Конечно, сначала ребёнку не поверят, но если начнут копать, то всё подтвердится.
Ты ведь понимаешь, что будет, если вскроется то, что мы с Настей провернули год назад? Поэтому другого выхода, как избавиться от неё, у нас теперь нет. Да и к тому же у того богача, кроме дочери, нет родни. Если Насте удастся захомутать его, она получит все его деньги, и мы наконец-то заживём так, как всегда мечтали.
Лариса тяжело вздохнула и произнесла. Только бы у неё всё получилось. Она у нас красивая, но бестолковая.
Уже год живёт с ним под одной крышей и даже не смогла затащить в постель. Понятно, что он тоскует по жене, но целый год? Да на месте Насти я бы уже давно… Впрочем, за такую добычу можно побороться и подольше. Но Настя и правда бестолковая.
Надо же было додуматься болтать по телефону в квартире, зная, что в соседней комнате ребёнок. Я всегда говорила, будь осторожна. Теперь из-за её глупости тебе придётся такой грех на душу брать.
Цыганка слушала этот разговор, затаив дыхание и не могла поверить своим ушам. Она надеялась, что неправильно поняла и имеется в виду что-то другое. Но у неё никак не получалось сложить в голове иной картины.
Выходило так, что доктор собирался убить пятилетнюю девочку во время операции и никаких других вариантов быть не могло. К несчастью, именно в этот момент у цыганки в кармане зазвонил её старый кнопочный телефон. Это звонила дочь сообщить, что пришла домой с прогулки.
Резкая мелодия запищала во всю громкость, не оставив у доктора и его жены сомнений в том, что их кто-то подслушивает. Они тут же открыли дверь в лаборантскую и предстали перед испуганным взглядом Розы. Анатолий Николаевич выглядел ещё выше и крупнее, чем всегда, а его лицо из-под толстых очков было настолько яростным, что казалось, вот-вот из его глаз появятся молнии.
Его жена была низенькая женщина с короткой стрижкой и седых волос. В костюме цвета пыльные розы и с крупными бусами на шее. Её взгляд был холоден и тяжёл.
Роза не на шутку испугалась за свою жизнь. Теперь она тоже знала слишком много, как и та несчастная девочка, которая должна поплатиться за эту жизнь. Теперь эти люди могут захотеть избавиться и от любопытной цыганки, и останутся трое её детей полными сиротами.
А мелодия звонка всё пищала и пищала. Лишь одна мысль пришла Розе в голову для своего спасения, и она рискнула ей воспользоваться. Она ответила на звонок и начала громко разговаривать с дочерью на цыганском языке.
Так спокойно, как будто ничего не произошло. Хирург и его жена терпеливо ждали, когда она закончит, затем переглянулись. Когда Роза положила трубку, она обратилась к ним.
«Теавен бахтале», — и с широкой улыбкой начала интенсивно орудовать шваброй. «Как думаешь, она ничего не понимает?», — спросил врач, отведя жену в сторону. «Вряд ли.
Цыгане всегда говорят на нашем языке. Впрочем, чёрт их знает, я никогда не имела с ними дел». Пока они размышляли, цыганка быстро собрала свой инвентарь и покинула помещение, скрывшись в коридоре.
Она старалась не бежать, чтобы не вызвать подозрения, но сердце её стучало так, что казалось, в пустом больничном коридоре раздавалось эхо от него. В тот же день Роза была уволена. Сотрудница отдела кадров, которая нанимала её три месяца назад, была в отпуске, а заменяющая её женщина никогда с ней прежде не встречалась.
«Ты убиралась в кабинете у Анатолия Николаевича и украла у него деньги из кошелька», — напала на неё кадровичка. «Как тебе не стыдно? Кроме тебя никто не мог это сделать. И вообще пациенты давно на тебя жалуются…
Из тумбочек пропадают ценные вещи в твои смены. Мы долго терпели это, но больше терпеть не намерены. Ты уволена.
Убирайся прочь прямо сейчас. Охране сказано больше тебя не пускать». За спиной сотрудницы стоял сам Анатолий Николаевич, скрестив руки на груди и не сводя с цыганки глаз сквозь толстые очки.
Розе пришлось притвориться, что она ни слова не понимает, и продолжать улыбаться. Она подключила все свои актерские способности, а тем временем внутри у неё всё переворачивалось. Она снова осталась без работы и опять ей и детям придётся жить в нищете.
Лишь когда ей бросили её трудовую книжку, она разыграла целую трагедию, как будто только что поняла, что случилось. Эмоционально восклицая что-то на цыганском языке. С того дня она не появлялась в больницах и её окрестностях.
Чтобы накормить детей, ей пришлось просить милостыню в парке. И когда ей подал тот самый богач, которого она видела в больнице, и дочка которого была той самой обречённой пациенткой, Роза не смогла молчать. «Имя у твоей дочурки красивое, необычное – Юлианна», – закончила рассказ она.
«Вот я и запомнила, как ты звал её тогда в палате. Если будет у меня когда-нибудь ещё одна дочь, я обязательно также её назову. А пока у меня только трое детишек – Ариадна, Пелагея и Марсель.
Люблю красивые имена». Всё это время, слушая цыганку, Станислав Викторович не мог налюбоваться на свою дочку. Свежая, румяная, полная жизни она сидела на своей постели, разглядывая гостя.
В этот момент её уже могло не быть на этом свете. Её убийца сообщил бы отцу печальную новость и ушёл праздновать свою победу, оставив его убитого горем. Страшная трагедия прошла мимо их семьи, и всё благодаря случайной утренней встрече в парке.
Что это, если не чудо? Но что за девушка упоминалась в рассказе цыганки? Настя? Неужели это их домработница? Станислав Викторович не мог даже представить такого. Она добрейший человек, к тому же, по её признанию, она сирота, да и фамилия её отличается от фамилии хирурга. Её отчество Станислав Викторович не помнил, он видел её документы лишь один раз при устройстве на работу, и для всех она была просто Настя, или даже Настенька.
Ну, а имя более чем популярное, и Станислав Викторович до последнего сохранял надежду, что речь о какой-нибудь её тёзке. Он не мог поверить в предательство человека, которому доверял свой дом и свою дочь. Впрочем, был один способ проверить, о ком шла речь.
«Что же ты такое слышала? Расскажи нам», — спросил Станислав Викторович Юлианну. Девочка стала вспоминать. Я смотрела мультики в своей комнате, а потом они закончились, и я пошла за Настей, хотела, чтобы она включила мне следующую серию.
И я подошла и услышала, что Настя не убирается, а лежит на нашем диване и разговаривает по телефону. Как же, она сказала, сейчас вспомню, что-то вроде этого. Теперь я просто так отсюда не уйду, я не согласна даже на половину его состояния.
Мне нужно всё. Столько усилий вложено, и я чуть не попалась, когда заменила таблетки его жены. Хорошо, что отец помог.
Мы чуть не попали по следствию. Одно спасло. У отца связи где надо.
Примерно так Настя сказала кому-то по телефону. Потом она увидела меня и замолчала. Она встала и включила мне мультики, но дальше я ничего не помню.
И я просыпалась в больнице несколько раз, каждый раз приходил доктор в очках, толстый такой, и я снова засыпала. «Пап, он же больше не придёт ко мне?» ответил Станислав Викторович, обняв дочь. «Ты больше никогда его не увидишь.
У меня тоже есть свои связи и свои люди, как и у него. Посмотрим, как он запоёт после того, как я сделаю парочку звонков». В этот момент скрипнул дверной замок, и на пороге появилась Настя.
На ней была обтягивающая красная летняя платьица и босоножки на каблуках, а на лице яркий макияж, не смотря на жару. Она пришла в полной боевой готовности, чтобы утешать несчастного отца, подставить ему своё плечо в трудную минуту и стать его поддержкой и опорой после смерти дочери. Она была уверена, что теперь у него никого не осталось, и когда душевные раны затянутся, в его сердце найдётся место для неё, для той, которая была рядом в самый тяжёлый момент в его жизни.
Каково же было её удивление, когда, пройдя по коридору в детскую, она не обнаружила там убивающегося в страданиях отца. Вместо этого её встретили Станислав Викторович с Юлианной, да ещё и какая-то цыганка, восседающая у девочки на кровати. Последняя своим видом совсем сбила домработницу с толку, и она не знала, что сказать.
Так она и стояла в дверях, раскрыв рот и попеременно глядя на каждого из троица. Мы всё знаем. Прервал тишину Станислав Владимирович.
Как видишь, моя дочь жива и здорова. Твой план не удался. Готовься рассказать всё о том, что произошло год назад.
Это поможет тебе. Об остальном можешь молчать. Все ваши с отцом дела и так известны, считая, ваша вина уже доказана.
На этот раз ни тебе, ни ему не уйти. Он специально не произнес вслух, что именно произошло год назад, чтобы не травмировать девочку напоминанием о смерти матери. Малышка и так натерпелась неприятностей, и нужно было беречь её.
Настя была поймана врасплох. Она не стала оправдываться, чтобы снова не сболтнуть лишнего. Говорили ведь ей отец и мать быть осторожны.
Настя родилась в семье тогда еще начинающего хирурга Анатолия Фомичева и его жены Ларисы Васильевны. Семья никогда не жила бедно, но родители отчаянно стремились разбогатеть и жить в роскоши. Отец пошел в медицину именно за деньгами, а не для спасения жизни людей.
Он знал, что кому надо, тот найдет способ заработать в этой сфере. Ведь когда на кону жизни и здоровья, люди готовы раскошелиться, и на этом можно неплохо нажиться. Жена всецело поддерживала планы начинающего хирурга и жила в ожидании богатства.
Как известно, от осинки не родятся апельсинки. Родители с детства привили Насте любовь к деньгам и стремление к роскоши. С детского сада она мечтала найти богатого мужа, завладеть его состоянием и наслаждаться жизнью.
Хитрая и целеустремленная, она готова была по-настоящему трудиться ради своей меркантильной цели. А родители ее только подбадривали и поддерживали, вместо того, чтобы отправить учиться и дать ей хороший старт в профессии. В первый раз Настя вышла замуж в 19 лет.
Да, в свои 23 она успела дважды побывать в браке и дважды развестись. Первым ее мужем стал Олег Евгеньевич, директор крупной фирмы, приносящей немалый доход. Он ездил на неприлично дорогой спортивной машине и жил в личном особняке в центре города.
Насте удалось познакомиться с ним в тренажерном зале, который он посещал. Она быстро оказалась с ним в одной постели, а затем выбрала простой и действенный метод – разыграла беременность. Все складывалось удачно.
Брак Олега Евгеньевича не был крепким, и он был рад поменять надоевшую и постаревшую жену на молоденькую красавицу Настю. Хотя после развода его состояние слегка уменьшилось, он все еще был достаточно богат, чтобы быть для нее привлекательным. Дальше все развивалось стремительно.
Свадьба, медовый месяц в свадебном круизе, после которого Настя разыграла выкидыш, а ее отец Анатолий Николаевич выдал ей соответствующие медицинские справки, чтобы для мужа все выглядело достоверно. Затем она уговорила мужа поменять квартиру, купить новый дом. А когда он сообщил ей, что закрыл крупную сделку и стал в два раза богаче, она решила, что пора.
Не будет же она вечно жить в браке с нелюбимым. Пора было разводиться и забирать половину нажитого в браке. Муж лишь пожал плечами.
Разводиться, значит разводиться. Он и не рассчитывал на вечную любовь от нее. Только при разводе Настю ждал сюрприз, которого она никак не ожидала.
Наученный горьким опытом первого развода, Олег Евгеньевич давно переписал все имущество на свою мать, а деньги положил на тайный заграничный счет. Настя ушла с тем же, с чем и пришла в его дом, с одним чемоданом вещей. Первая неудача не заставила ее сдаться.
Она лишь жалела о бесполезно потерянном времени. Вскоре она нашла себе нового мужа. Это был молодой начинающий бизнесмен Максим.
Не только богатый, но и красивый и интересный. Он сам влюбился в Настю, и ей даже не пришлось ничего придумывать, чтобы заманить его в свои сети. Максим сам сделал ей предложение на семейной встрече через месяц знакомства.
Родители Насти радостно одобрили этот брак, втайне потирая руки в предвкушении надежды. И вот свадьба сыграна, и счастливые молодожены, купаясь в деньгах, сорят ими направо и налево, не отказывая себе в красивой жизни. Настина мечта сбылась…
Она получила не только богатство, но и любовь. Она была счастлива до того момента, пока ее Максим в один прекрасный день не пропал. А вскоре на пороге их пентхауса не появился следователь.
Оказалось, что Максим был мошенником и заработал свои деньги на финансовых махинациях. Он помогал другим фирмам обналичивать деньги. Каково же было удивление Насте, когда она узнала, что является ответственным лицом в его фирме.
Видимо, он в какой-то момент подсунул ей пару документов для подписи, а она, потеряв бдительность, подписала. Нашла коса на камень. Настя собиралась забрать чужие деньги, а нарвалась на такого же, как она, и сама стала жертвой.
Теперь она была под следствием, и ей светили большие проблемы. Со слезами она бросилась за помощью к отцу. Тот был в ярости, но все же занес кому-то из своих знакомых крупную взятку, и с Настей сняли обвинение.
«Ты мне все вернешь!» – кричал он в ответ на ее благодарность. «Ты должна мне эти деньги, иди зарабатывай их как хочешь! И на этот раз будьте умнее, и не попади в неприятности!» Настя устроилась в дом к Станиславу Викторовичу, предварительно наведя справки о нем. Она убедилась, что все его имущество под документом оформлено именно на него, и что родственников, кроме жены и дочери, у него нет.
Наличие жены ее не смущало. Неужели она, двадцатилетняя блондинка с ногами от ушей, не уведет его у сорокапятилетней супруги? При приеме на работу Настя соврала, что она сирота, чтобы ее пожалели и точно взяли на эту должность. В дальнейшем это сыграло ей на руку.
Проработав в этой семье какое-то время, Настя поняла, что Станислав Викторович любит жену, и брак у них крепкий. При Надежде она вела себя прилично, а когда ее не было, из кожи вон лезла, чтобы обратить на себя внимание ее мужа. А он был словно слеп.
Никакие из ее уловок не работали. И тогда Настя, посоветовавшись со своей семьей, решила действовать более решительно. Надежда мешала ей, и от нее нужно было избавиться.
Во время генеральной уборки Настя тайно перерыла все документы семьи и среди бумаг нашла медицинскую карту Надежды. Она отксерокопировала ее и передала Анатолию Николаевичу. Тот ее изучил, и они составили план.
Нужно было лишь дождаться, когда Настя заболеет, хотя бы просто простудится. Настя не могла терпеть и ускорила этот процесс. Настроила кондиционер на холодную температуру, пока Надя лежала в джакузи.
И вот она простудилась. Врач выписал одно лекарство, но Настя тайно заменила таблетки в упаковке на те, в которых содержалось опасное для Надежды вещество. Когда Надежда заметила странность в упаковке, Настя убедила ее, что все в порядке, и уговорила поскорее принять лекарство.
Дело было сделано. Надя попала в больницу в руки Анатолия Николаевича, и оттуда больше не вернулась. А Настя заменила рецепт, выписанный терапевтом, на поддельный, чтобы в случае чего обвинили его.
На этот раз ей все сошло с рук. Весь следующий год она помогала Станиславу пережить смерть жены. Она действительно вытащила его из депрессии, но сделала это с корыстной целью.
Она помогала и Юлиане, хотя на самом деле вовсе не любила ее. Девочка совсем не вписывалась в ее планы. Приходилось изображать любовь к ней.
Настя все ждала, когда Станислав забудет свою умершую жену, чтобы наконец обольстить его и получить доступ к богатству. По ночам она представляла, как тратит его деньги, а затем разводится и забирает половину, а лучше становится вдовой и забирает все. Однажды она повела себя неосторожно.
Позвонила маме во время работы и сболтнула лишнего. «Да, мам, все идет как нужно», — говорила она, — «осталось только соблазнить этого идиота. Ох и дурак же он.
Я ему и так, и эдак намекаю, а он ничего не понимает. Придется действовать напрямую и заявиться в его спальню в красивом белье. Думаю, это сработает…
Теперь я от него точно не отступлюсь». А дальше она упомянула то, чего упоминать было никак нельзя — свою причастность к загадочной смерти Надежды. Настя заметила Юлианну в комнате слишком поздно.
Она не сомневалась, что девочка запомнит ее слова и даже если не поймет сама, расскажет кому-нибудь. И тогда все пропало. Настя отвлекла ее мультиками и принесла стакан сока со снотворным.
А дальше, как и в прошлый раз, повезла в больницу к своему отцу, которому пришлось на ходу придумывать, как заставить малышку замолчать навеки. Ох и ругался он на Настю. В который раз она его подставляет и заставляет совершать преступление.
Но все-таки как не помочь родной дочери? Была придумана легенда с опухолью в голове, были подделаны анализы и снимки. Хирург сказал дочери, что все будет сделано в лучшем виде и она выдохнула. Без Юлианны ей будет проще соблазнить ее отца.
Вечно эта девчонка мешалась под ногами да отвлекала его на свои дурацкие игры. Теперь когда он оправится от горя, пусть это будет и не скоро, он будет полностью свободен. Да и деньги перестанут уходить на глупые детские развлечения.
Настя шла на работу, уверенная, что сейчас будет утешать Станислава Викторовича и изображать горе. Если бы она по дороге не слушала музыку в наушниках и услышала звонок отца, она бы узнала, что план не сработал. Что девочку забрали из больницы живой и вот-вот снотворно перестанет действовать и тогда она заговорит.
Если бы Настя узнала об этом, она могла бы не идти на работу и сбежать, скрыться и, возможно, не попасть в тюрьму. Цыганка просидела в гостях у Шмелевых до самого вечера. Ее никак не хотели отпускать.
Если бы не ее наблюдательность и неравнодушие, все могло бы быть совсем по-другому. А благодаря им удалось избежать страшного несчастья. Станислав Викторович щедро одарил ее деньгами, украшениями и вкусностями для ее детей.
Он готов был отдать ей все ценное, что было в квартире. Наконец настало время прощаться. Только обещайте, что завтра придете к нам в гости со всеми своими детьми.
Взял с нее обещание Станислав Викторович. «Мы очень хотим познакомиться с семьей нашей спасительницы. Я устрою их в хороший детский сад и школу.
А вам найду такую работу, что вы больше никогда ни в чем не будете нуждаться». «Спасибо тебе, добрый человек», — ответила цыганка. «Помощь я приму ради моих деток.
Тяжко нам живется с ними. Теперь будет лучше. А ты береги дочурку.
Много вокруг тех, кто раззирает рты на чужое богатство. Только все они получат по заслугам и горько пожалеют о своих делах. Не наше дело мстить.
Жизнь сама все расставит по местам. А кто делает добрые дела, к тому они тоже вернутся». «Пока, Роза», — помахала рукой Юлианна, стоя босиком в коридоре с очередным, неизвестно каким по счету за сегодня, шоколадным батончиком в руке.
Обычно папа не разрешает ей этого, но сегодня ей можно все. Сегодня ее счастливый день — второй день рождения. День, который мог стать последним, но стал началом новой жизни.