«Не відпускай чоловіка у відрядження, він живим не повернеться»різко зупинила її бабуся в переході, жінка почалась до дому. Зайшовши в квартиру закам’яніла від побаченого

Сегодня друг твой готов за тебя в три часа ночи сорваться в незнакомый район на разборке, а завтра, глядишь, уже постережёться. У него дети подрастают, родители старые больные, да жена будет недовольна таким внезапным отъездом. Я, конечно, утрирую, но ты, смотрю, мужик умный, ты понимаешь.

Андрей кивнул, но всё же решился спросить. — Но ведь у Марины есть семья. — А, это так, ни о чём.

Собеседник его раздражённо махнул рукой. Брат у неё, да тот брат уже давно последней мозги пропил. Моя вина.

Он родился, когда уже деньги были. Разбаловали мы его. Золовка она баба неплохая, но трётся около нас только потому, что на наследство для себя и для своего сына надеется. Ну и я им на жизнь каждый месяц кое-что подбрасываю. Само собой.

Всё-таки внук — неродная кровь. Но внук ещё маленький, а мать его по сути нам чужая. А больше кто? Я один остаюсь.

Но мы с Мариной никогда не были особо близко, сам понимаешь. Дочь, она обычно к матери ближе. Да и сколько мне ещё жить осталось? Хотелось бы подольше, конечно, но тут как бог решит.

А помру и останется моя девка совсем одна. Дубцов вновь кивнул. Эти рассуждения были ему понятны.

Он и сам примерно так же думал про Алёну. И старался сохранить отношения с бывшим тестем и тёщей, ещё и для того, чтобы, в случае чего, у его маленькой дочери всё же была семья. Я добром её уговаривал найти себе мужа ради ребёнка, знакомил её с хорошими людьми, но не преуспел.

Вот пришлось опуститься до шантажа. Сергей Геннадьевич вновь усмехнулся. На этот раз чуть виновата.

Но я рад, что так получилось. Ты не думай, если бы она какого-нибудь прохиндея мне привела в зятья, я бы молчать не стал. А ты, мужик, вроде бы нормальный, разумный.

А главное, я вижу, что ты как раз понимаешь, что такое семья для человека. Я же посмотрел, как ты со своими стариками общаешься, как о дочери заботишься. И Марину я уже вижу, подсознательно в свой круг принял.

Тоже частью семьи назначил и под опеку взял. Ты человек изначально семейный, а Маринка моя больше одиночка. Но я уверен, что ты её сумеешь перевоспитать.

Специально не старайся только. Просто женитесь, живите как живётся. Твоя натура и твоя ситуация уже сами помогут моей дочери дорасти до нужных мыслей, повзрослеть наконец, понять, что в жизни главное.

Спасибо, — ответил Дубцов проникновенно. Я Марине ничего о нашем разговоре не скажу. Но уж и вы всё-таки наследством не обижайте её.

А то она старается. Защитничек, с этим разберёмся по совести, не волнуйся. А сейчас, если спросит, чего мы тут засиделись, скажи, что свадьбу обсуждали.

Я, мол, настаивал на пышном торжестве, а ты меня переубедил, уговорил на простой ужин в ресторане. А вдруг она хочет торжество? Мы ещё не обсуждали с ней на самом деле? Заволновался Андрей. Поверь, отцу она будет только рада, — веско произнёс Сергей Геннадьевич.

Не, пошли уже, пока нас окончательно не потеряли. Постепенно всё как-то сгладилось, устоялось. Родители Андрея привыкли к новой невестке и даже подружились с ней.

Бывшая тёща, продолжая величать зятя полным именем, Марину как-то незаметно стала называть Мариночкой. А на Третий Новый год, который семья отмечала вместе, даже подняла тост за молодую женщину и при всех попросила у неё разрешения называть её на «ты». Алёне тогда было девять лет.

И она замерла от удивления, пытаясь понять, почему мама после этого тоста расплакалась. Отчего плакала бабушка девушке было чуть понятнее, но ненамного. Сергей Геннадьевич вписался в семейство Дубцовых так легко и органично, словно был там всегда.

Алёна его обожала и как минимум один раз в месяц, в течение лета, проводила в коттедже деда Серёжи. Тот специально для девочки развёл у себя кроликов, а ещё приютил огромного пушистого рыжего кота, который появился, казалось, вовсе из ниоткуда. Дома Алёне запрещали держать животных, и потому нового дедушке она отводила душу, занимаясь многочисленными питомцами.

Нередко во время её каникул у деда Серёжи проведать девочку приезжали другие бабушки и дедушки, гостили там по несколько дней. Сергей Геннадьевич принимал их радушно, общался охотно и вообще как-то очень сильно сблизился со старшим поколением семьи. Впрочем, и зятям у него вскоре установились доверительные и приятельские отношения.

Первые несколько месяцев Андрей ещё замечал, что новый тесть присматривается к нему. Ловил на себе этот наблюдающий, проницательный взгляд, но со временем этот контроль ослаб, а потом и вовсе пропал. На смену ему пришли приватные телефонные разговоры.

«Расскажи, как там у тебя дела? И у Марины, а то она сама сроду ничем не поделится. Походы на рыбалку к лесному озеру, долгие и просторные беседы у камина с формальным бокалом коньяка, совместные прогулки с Алёной. Дубцов понял, можно расслабиться».

Отец Марина одобрил его окончательно. Алёна росла, поступила в школу, записала секцию эстрадного танца. Теперь они с Мариной без конца разучивали какие-то новые движения, изучали разные способы растяжки и гимнастики.

А ещё придумывали костюмы для выступлений. Оказалось, новая Алёнкина мама не чужда рукоделью и может за ночь буквально из ничего сотворить совершенно фантастический наряд. Андрей удивлялся её изобретательности, выдумке, умениям, а ещё тому, с каким вниманием женщина относится к фантазиям дочери и как старалась как можно более точно воплотить их в жизнь.

На всех школьных праздниках и карнавалах и на сольных выступлениях в секции Алёна неизменно была звездой. И Дубцов совершенно одинаково гордился как ею, так и её мамой. У Андрея с Мариной сложились тёплые дружеские отношения.

Поначалу, конечно, тоже было непросто. Новоиспечённые супруги не знали, чем им заняться вместе, кроме быта, о чём говорить, кроме Алёнкиных успехов и неудач. Марина пыталась рассказать мужу о работе, но экономика была ему совершенно неинтересна, а сплетни из коллектива жены навевали скуку.

Женщина попробовала было расспросить Дубцова о его рабочих делах, но вскоре выяснилось, что и это неудачная идея. Марина ждала каких-то смешных историй жизни сумасшедших, чего-то вроде байко-психушки. Андрей же строго придерживался профессиональной этики.

Ситуации пациентов с посторонними не обсуждал, ничего смешного, в душевнобольных людях не видел и забавляться над ними не желал. Все его рассказы сводились к сугубо медицинским подробностям, но их уже не понимала Марина. Однако вскоре выяснилось, что, несмотря на разность интересов и такие отличные друг от друга профессии, у новоиспеченных супругов много общего.

У них были схожие взгляды на жизнь и воспитание детей, одинаковое отношение к финансам, похожее чувство юмора и родственные темпераменты. Все это, по мнению отца Марины, было намного важнее для удачного брака, чем неземная любовь и всепоглощающая страсть. И Марина понемногу начала с этим соглашаться, хотя пока еще сама этого не осознавала.

Впрочем, со страстью долгое время ничего не складывалось. Эти двое довольно быстро научились без стеснения прикасаться друг к другу, обниматься при встречах, целоваться на прощание, потому что так было принято в семье Дубцова, смотреть кино, сидя бок о бок под одним пледом, потому что это нормально для супругов, ходить под руку, держаться за руки, шутливо трепать друг друга по волосам, приобнимать и даже боюкать, чтобы утешить или поддержать, потому что именно так ведут себя любящие люди. Словом, с виду Андрей с Мариной производили впечатление вполне нормальной пары, нормальной во всех сферах жизни.

Им обоим это было важно, хотя и по разным причинам. Марина все еще считала, что провела отца и старательно поддерживала в нем легенду о долгом романе с Дубцовым. Андрей же постоянно помнил о том, что Алена будет строить свое отношение к семейной жизни по образу и подобию родительской семьи, и потому старался, чтобы этот образ был идеальным.

Однако жить супруги продолжали в разных комнатах, как и повелось с самого начала. Сергей Геннадьевич нередко одобрительно высказывался по этому поводу. Это правильно.

Хороший сон — это самое важное в жизни человека. Побаловаться с женой можно и днем. Время и место всегда найдется.

А ночью надо спать, в комфортных для себя условиях, как привык. Чтобы никто по духам не храпел, одеяло не перетягивал, в бок не пинал. Для хорошего самочувствия это намного важнее секса.

Андрей с Мариной обычно на эти речи кивали чуть смущенно. Но ни одному из них и в голову не пришло признаться пожилому мужчине в том, что секса в их паре не существовало с самого начала и по сей день. И даже разговоров о нем не заходило долгое время.

Около трех лет после свадьбы точно. Но наступил момент, когда Андрей вдруг понял, что такая ситуация его не устраивает. Неожиданно для себя он вдруг осознал, что он мужчина, и у его тела имеются определенные потребности.

Поначалу Дубцов отнесся к этому иронично и несколько отстраненно. «Можно себя поздравить?» – думал он. «Это хороший признак.

Это означает, что все-таки что-то там внутри переболело, зажило. Самые глубокие раны затянулись. Значит, я почти пришел в норму после…» Он знал после чего.

Но до сих пор отказывался это формулировать вслух. И даже в мыслях. Слова «смерть жены» и ее имя стали для Андрея почти сакральными.

Он избегал их как только мог, чтобы лишний раз не чувствовать боли. В общем, отметив для себя возвращение сексуального влечения и пробуждения либидо, психиатр Дубцов занес это в собственную мысленную историю болезни и предполагал, что продолжит жить дальше, как ни в чем не бывало. Но не тот-то было.

Его тело за три, почти четыре прошедших года, видимо, сильно истосковалось по женской ласке и теперь вело себя совершенно разнозданно. Возбуждение могло появиться в любой самый неподходящий момент. Оно требовало выхода, отвлекало, мешало.

Андрей чувствовал себя подростком, вошедшим в период полового созревания и готовым буквально накинуться на любой объект женского пола. И это его раздражало и забавляло одновременно. Впрочем, вскоре юмор отошел на второй план, а сексуальный голод и раздражение по его поводу, напротив, сильно обострились.

И тогда Дубцов вдруг вспомнил, что у него вообще-то есть жена. «Марин», — начал он как-то после завтрака в воскресенье, когда Алена гостила у одной из бабушек, «как ты смотришь на то, чтобы сделать наши отношения более близкими?» «В каком смысле?» — поинтересовалась Марина, отпивая кофе. «Сексуально», — объяснил Андрей и вдруг смутился.

«Понимаешь, у меня тут встал вопрос. Я за тебя рада», — ровным тоном ответила женщина. «А как ты раньше справлялся со своим вопросом?» Глаза ее чуть посмеивались, а последнее слово она выделила голосом, произнеся его с невероятно похабной интонацией.

Андрей рассмеялся, одновременно думая о том, как ему все-таки повезло с женой. В любой ситуации Марина умела вести себя так, чтобы сгладить любую неловкость и обеспечить комфорт собеседнику. «Раньше этот вопрос был не актуален», — пояснил он без всякого стеснения…