Невістка побачила як свекруха ПІДСИПАЛА їй дивний порошок в чай… Швиденько помінявши чашки, вона стала спостерігати, ЩО буде далі і ЗАВМЕРЛА від результату …

А однажды, когда Люба в очередной раз пришла к нему в ларёк, Алексей Михайлович и вовсе ошарашил её немыслимым заявлением. — Выходи за меня замуж, — пылко бросил он, уставившись на девушку. — Всё для тебя сделаю, озолочу.

Он выскочил из ларька, картинно бухнулся перед Любой на колени и схватил её за ноги. И девушка тут же отвесила ему звонкую пощёчину. — Дурак, — воскликнула она, пятясь от Алексея Михайловича.

— Оставь меня в покое. Больше всего в заявлении хозяина ларька Любу смутило то, что он не был пьян, когда всё это произносил. Взгляд его был чист и даже честен, без какого-либо намёка на фальшь.

Это пугало девушку больше всего, что если хозяин ларька и в самом деле влюбился в неё и теперь захочет взять её в жёны. Прибежав домой, Люба рассказала обо всём тётке, и Глафира тут же скривила рот в неприятной улыбке. — Так радоваться надо, — прохрепела она, покачиваясь в старом кресле.

— Лёшка-олигарх человек хороший и при деньгах. Редко так бывает, чтобы хороший и при деньгах. Считай, что тебе повезло.

Люба едва не задохнулась от негодования, и в глазах её сверкнул огонь. — Ещё чего? — воскликнула она. — Он старый, плешивый и похож на крысу.

В ответ тётка громко рассмеялась, и Люба вне себя от злости вскочила и понеслась к двери. — Ну, жди, принца, — едко бросила ей вслед Глафира. — Он уже едет к тебе на хромой кобыле.

Расстояние от дома до лесной сторожки девушка пробежала очень быстро, как будто бежала от стаи волков. Оказавшись у поросшей мхом избушки, Люба тяжело опустилась на лавочку и запрокинула голову. По небу медленно плыли облака.

Лёгкий ветерок гнал их куда-то далеко-далеко, и Любе очень захотелось плыть с ними. Замечтавшись, она незаметно задремала и вдруг очнулась от громкого крика. Она не на шутку перепугалась, людей поблизости не было, и так кричать они не могли.

Крик был каким-то надрывным, жалобным. Он то опускался до рёва, то поднимался до визга, и в сумерках звучал особенно жутко и тоскливо. Люба сидела ни жива, ни мертва, и всё слушала этот заунывный, полный скорби зов какого-то неизвестного ей лесного существа.

Наконец, крик затих, но вскоре вдалеке послышался шорох и сильный треск кустов. Осторожно заглянув за угол, Люба с удивлением увидела, как к избушке ковыляет маленький медвежонок. Он смешно косолапил, подпрыгивал и всё время вертел головой, прислушиваясь и принюхиваясь ко всему, что его окружало.

Доковыляв до вросшего в землю бака с дождевой водой, медвежонок вдоволь напился, потом сел и посмотрел на вышедшую к нему девушку. — Так это ты ревел? — спросила она медвежонка. — Кто ж тебя обидел? Медвежонок утер мордочку когтистой лапой и чихнул, потом подполз к Любе и ткнулся носом ей в ногу.

Девушка быстренько сбегала в сторожку, принесла оттуда оставленный кем-то из охотников сахар и протянула несколько кусочков мохнатому гостю. Он мигом слизнул угощение и снова заревел. На этот раз куда веселее.

— Где же твоя мама, малыш? — поинтересовалась Люба, пугливо озираясь по сторонам в поисках медведицы. — Ты что же, совсем один? Медвежонок зевнул, подскочил к лавочке и забился под нее. Вскоре девушка услышала его звонкое сопение и решила накрыть медвежонка рогожкой.

Посидев еще немного, она вынесла из сторожки еще сахара, положила его рядом с медвежонком и пошла домой. От встречи с маленьким хозяином леса на душе Любы немного посветлела, и все ее неурядица со старым олигархом и теткой показались ей мелочными, не стоящими и выеденного яйца. Медвежонок, как выяснилось в последствии, оказался медведицей, которую Люба назвала Машей.

К концу лета Маша немного подросла, но все так же обитала рядом со сторожкой, и девушка приходила туда, чтобы приготовить для медведицы еду. Алексей Михайлович к тому времени разорился и уехал из поселка в город, что очень обрадовало Любу. Да и тетка Глафира теперь не была так строга с ней.

В начале августа у нее случился сердечный приступ, и теперь она старалась избегать всяческих скандалов, дабы не бередить свое больное сердце. Жизнь Любы постепенно налаживалась, и девушка считала, что причиной этому была помощь, которую она оказала медведице Маше. Люба верила, что к ней вернулся бумеранг добра, и всякий раз, когда она смотрела на медведицу, ей казалось, что та благодарит ее.

И Маша действительно благодарила свою спасительницу. Всегда, когда Люба появлялась у сторожки, она тут же выходила из леса и шла к ней, затем ложилась у ее ног и блаженно закрывала глаза. А после обильной трапезы, приготовленной для нее Любой, Маша садилась рядом с девушкой и лизала ей руки своим мягким, гладким языком.

Отблагодарив таким образом свою спасительницу, медведица поднималась и в развалочку уходила, чтобы потом снова вернуться. Но однажды, когда Люба в очередной раз пришла проведать Машу, она почему-то к ней не вышла. Девушка с тревогой посмотрела в чащу, крикнула медведицу по имени, но Маша так и не появилась…