Одноклассники перетворили життя цієї дівчини на кошмар, тому що вона була з бідної родини
И твоего, кстати, светлого будущего. Жалкий журналистишка, который учит всех жизни, а сам ничего толком о ней не знает. Катя сидела, словно поражённая ударом грома.
Она не знала, кто прав, а кто виноват в сложившейся ситуации. Но ей срочно надо было встретиться с Леонидом. Девушка вбежала в школу и пронеслась мимо кабинета директора.
Она слышала голоса, доносившиеся из учительской. Один из них принадлежал журналисту. Катя влетела в учительскую и остановилась напротив журналиста.
«Гринёва!» – закричал преподаватель по литературе. – Что ты себе позволяешь? – Меня зовут Гринёва Екатерина Семёновна, – сказала Катя, словно не слыша преподавателя. – Моя мать Гринёва Людмила Леонидовна.
Вам это что-то говорит? Самоедов несколько минут помолчал, потом встал с кожаного дивана, на котором сидел в окружении других учителей директора. Он откашлялся и протянул Кате руку. – Очень приятно, Екатерина Семёновна.
А я Гринёв Леонид Петрович. И я, так понимаю, я ваш дедушка? – Вы всё правильно понимаете, – Катя кивнула. – А теперь я уйду, не буду вам мешать.
– Хочу только сказать, что ошибка, о которой вы жалеете, живёт в весьма стеснённых условиях под гнётом настоящего монстра. Наверное, под старость лет вам придётся принимать ещё кое-какие решения, касающиеся вашей семьи, которая, в принципе, ни на что не претендует. Катя вышла из учительской и побежала вниз по ступенькам.
Зачем-то она вспомнила Мишеля, который стоял на задних лапах за кусочек школьной котлеты. И от этого воспоминания стало ещё горче. В их квартиру позвонили, когда Олег как раз доедал свои тушёные овощи, припоминая про мясо.
Мать сдрогнула, а Катя уверенно прошла в прихожую и открыла дверь. На пороге, как она и предполагала, стоял Леонид Гринёв-Самоедов с букетом цветов в руках. «Ваша дочь там», – сказала Катя, впуская журналиста в дом.
Напротив неё сидит человек, который испортил всю её жизнь, а также жизнь вашей внучки и внука, ещё собаки, которая вообще не член семьи. Дедушка Катя слабо улыбнулся и прошёл внутрь. Катя из прихожей услышала вскрик матери, а также брань Олега, который, признав в гости знаменитого журналиста, только и мог, чтобы бормотать ругательства, имеющие мало общего с приходом важной персоны.
На следующий день Самоедов уехал, а через два дня в доме Гринёвых пришли люди в костюмах и вывели из квартиры Олега. Тот не сопротивлялся. Мать плакала, а Катя думала о том, что её отчиму самое место там, куда его везут.
В больнице, где он пройдёт реабилитацию. Только теперь стало известно о том, что помочь ему может только психиатр. За два дня до выпускного, когда Катя примеряла своё платье у тёти Оли в гостях, ей позвонила мать.
Звонил твой дед, он приедет за тобой через неделю. – Зачем? – удивилась Катя, продолжая любоваться своим отражением. – За тем, что так надо.
Мы переезжаем в столицу. – Ты ведь не хотела. Катя улыбнулась, но голосом это не подала.
– Я хочу жить, Катя. Я просто хочу жить. Выходя из подъезда швеи и идя домой, Катя снова столкнулась с Мироном.
– А какие планы на лето? Куда едешь поступать? Он снова остановился возле девушки. – Не знаю, мы едем с мамой в столицу к деду. – Я тоже поеду в столицу.
Буду пытаться прорваться в журналистику. Но, как сказал самоедов, надо практиковать уверенный голос. Поменьше слушать тех, кто плохо разбирается в жизни.
Усмехнулась Катя, ни словом не упоминая о том, что сам самоедов ее дед. – Хорошо. – рассмеялся Мирон…
