Отримавши в спадок стару халупу, звільнена за крадіжку медсестра поїхала жити в село. А заглянувши в стару пічку за порадою покійної бабусі, ЗАЦІПЕНІЛА…

«Маш, ну не злись, пожалуйста! В следующий раз я тебя на час раньше сменю!» Лицо Кравцовой засветилось. «Ловлю тебя на слове! Давай, живее переодевайся и принимай смену! Да я уже почти готова, осталось только тапочки натянуть!» Кравцова задумчиво промолвила. «Странная ты, Завьялова! Я уже третий месяц усиленно наблюдаю за тобой и не могу понять, какие мысли роятся в твоей бестолковой голове! Нормальные люди стараются избегать неприятностей, а ты специально лезешь на рожон!» Поправляя у зеркала волосы, Арина спросила.

«Интересно, и в чем выражается моя ненормальность?» Губы Машки выгнулись при зрительной усмешке. «Да хотя бы в отношении к больным! Ты стараешься каждому угодить! С пациентами нельзя сюсюкать, а то они быстро тебе на голову сядут!» Завьялова в удивлении приподняла брови. «Маша, а разве может быть по-другому? Ведь любой медицинский работник должен быть милосердным, нам и в колледже говорили!» Кравцова подтолкнула девушку к двери.

«Только пропаганды сейчас и не хватало! Поработаешь здесь пару лет, забудешь все установки, которые тебе давали в колледже!» Кравцова чувствовала себя хозяйкой положения, поскольку была старше Арины по возрасту и уже имела опыт практической работы. Она считала, что эти два обстоятельства дают ей полное право наставлять молодую коллегу. Однажды заведующая оказалась свидетельницей воспитательного процесса, и ей это очень понравилось.

Мурашова даже с ней зашла до того, что обняла Кравцову за плечи. «Молодец, Машенька! Добровольно взяла шефство над новенькой. Я считаю, что это очень положительный пример, и его нужно распространить в нашем отделении».

Похвала заведующей бальзамом пролилась на Машкину душу, и она с удвоенным усердием взялась за новенькую. Ее постоянные уроки сильно напрягали Арину, а в последние несколько недель девушка все чаще стала подумывать о переходе в другое отделение. Но своими намерениями она пока ни с кем не делилась.

Завьялова принимала смену и с облегчением выдохнула, когда Маша Кравцова покинула отделение. Она на автопилоте выполняла повседневную работу, размышляя над странностями своей жизни. Время близилось к обеду, когда в дверях ординаторской нарисовалась Мурашова, по велительным тонам сказала «Завьялова, зайди на минутку».

Поскольку в медицине порядки, как и в армии, Арина бросилась на зов начальства. Переступив пору координаторской, она вытянулась по стойке смирно «Слушаю вас, Полина Осиповна». По выражению лица Мурашовой было заметно, что она едва сдерживает раздражение.

С минуту она пристально рассматривала молодую медсестру, а затем спросила «Арина Георгиевна, я уже несколько раз пыталась пробиться к вашему сознанию, но вы меня не слышите». Девушка упавшим голосом спросила «Я опять что-то не так сделала?» Заведущая закатила кверху глаза «О, господи, и откуда такие тупые берутся? Завьялова, не строй из себя наивную, ты все прекрасно понимаешь, поэтому предупреждаю тебя в последний раз, еще одно опоздание и вылетишь, как пробка от шампанского». Арина изобразила нечто похожее на поклон.

«Я учту ваше замечание, постараюсь больше не нарушать трудовые дисциплины». Мурашова немного сбавила обороты. «Уж постарайся, сделай одолжение.

Да, еще хочу тебе напомнить, что в нашей больнице недопустимы панебратские отношения с пациентами». Арина растерянно промямлила. «Но я же хочу как лучше».

«Как лучше будешь делать у себя дома. А здесь ты обязана подчиняться правилам медицинской этики и дионтологии. А эти правила не предусматривают панебратства ни в каких формах».

Мурашова перевела дыхание и с издевкой дополнила. «Я понимаю, тебе очень хочется завоевать расположение пациентов, но это дешевый способ и у нас он не приветствуется, поэтому тебе стоит хорошенько подумать над своим поведением. Все, можешь идти».

У Арины было такое ощущение, будто ее облили ведром нечистот. После разговора с заведующей она долго не могла сконцентрироваться на работе. У нее все буквально валилось из рук, поэтому она очень обрадовалась появлению Ларисы Уткиной.

Сменщица явилась на полчаса раньше. «Надеюсь, подруга, ты не в обиде, что я решила тебя пораньше сменить? Мне самой по молодости часто приходилось с утками пахать». Завьялова настолько растрогалась, что готова была пустить слезу.

«Ой, Лариса, спасибо тебе огромное, ты реально мой ангел-спаситель, я ведь к концу смены уже ничего не соображаю, да еще заведующая меня отчитала». Улыбка сползла с лица Ларисы Евгеньевны. Опять.

«Не понимаю, почему к тебе прицепилась Полина? Видно, ты ей где-то дорожку перешла». Арина смутилась. «Я постоянно ломаю голову, пытаясь разгадать эту загадку, но ничего на ум не приходит».

Уткина наморщила лоб, что свидетельствовало об интенсивной работе ее мозговых извилин. Арина терпеливо наблюдала за старшей коллегой, она даже поближе придвинулась к ней. «Лариса, у тебя есть на этот счет какая-то версия?» Уткина задумчиво произнесла.

«Есть одна мыслишка. Не знаю, может, я преувеличиваю, но, возможно, все связано с Днем Медицинского Работника». Завьяла в непонимающем взгляде и уставилась на сменщицу.

«Не понимаю, о чем ты?» Лариса Евгеньевна усмехнулась. «Девочка, не верю, что у тебя такая короткая память. После нашего профессионального праздника прошло чуть больше месяца…