…Поїхавши на екскурсію, син доярки врятував гадалку в електричці. А вона ледь торкнувшись його руки, щось шепнула йому на вушко. Хлопчик ЗАВМЕР від почутого…

А та задумчиво перебирала свои карты, из-под тяжка поглядывая на учительницу. Та в панике думала о том, как отказаться, если гадалка всё же пристанет и предложит раскинуть карты. Но тут произошло неожиданное — поезд резко дёрнулся.

Женщина испугалась, а потом упала и захрипела, лёжа на полу. Из последних сил она тянула руку к своей сумочке, оставшейся на сиденье, но достать не могла, становилась только хуже. Все в вагоне в этот момент словно оцепенели от ужаса, и только Савва бросился на помощь.

Присел на корточки возле неё и спросил. — Вам плохо? Помочь надо? — Лекарство, сумки, кармашки, — прохрипела гадалка. — Найди и сунь таблетку мне под язык.

— Понял сейчас, — ответил Савва. Он нашёл тубу с таблетками, вытащил одну и сунул женщине в рот. Попытался её поднять, но та запротестовала.

Тогда мальчишка просто сел рядом и держал её за руку, а та из ледяной синими ногтями снова становилась тёплой. Когда гадалке стало получше, Савва и другие ребята помогли ей подняться. Она немного поговорила с мальчиком, посмотрела фото в его телефоне, а когда дети собирались выходить, прошептала ему на ухо, поцеловав макушку.

— Передавай привет своей маме. — А откуда вы её знаете? — изумился Савва. — Вы её встречали когда-то? Но гадалка не успела ответить.

Учительница торопила детей, ведь электричка прибывала на нужную станцию. Все гурьбой выскочили из вагона. Савва же всё оглядывался на поезд.

Серафиме Алексеевне даже пришлось взять его за руку, чтобы мальчик случайно не упал. И вскоре электричка отбыла от перона. А Савва всё шёл и думал, от кого же он должен передать привет.

Происшествие не прошло даром для всех его свидетелей. После потрясения, пережитого в вагоне, дети шалили и не слушались. Экскурсия шла не по плану, а в конце школьники и вовсе разбили ценный экспонат — вазу какой-то исторической персоны.

И хотя точно никто не знал виновника, все почему-то указали на Савву. — Да я вообще не подходил к этой вазе. Пытался доказать мальчишка свою правоту.

— Серафимова Алексеевна, почему вы верите им, а не мне? — Савушка, ну а что мне делать? Одно твоё слово против десятка свидетелей. — Но это правда был не я. Ну посмотрите по камерам, — умолял Савва, ведь ему совсем не хотелось, чтобы мама выплачивала такую огромную сумму за вазу. — Они не работают в залах, — объяснил смотритель.

И потом, нам всё равно, кто ответит за это безобразие. Если другие дети говорят, что этот мальчик, пусть так и будет. Расстроенный Савва с трудом дождался конца экскурсии.

Дорогу домой он даже не запомнил, был слишком расстроен. И всё представлял грустное лицо мамы, когда она узнает, что придётся платить за экспонаты. Лена этот день тоже провела не слишком спокойно.

Рано утром привычно отправилась на дойку, потом в обед вернулась домой. И вскоре пожалела об этом. Пьяный Степан решил в очередной раз наладить отношения.

И с этой целью полез через забор, уронив целый пролёт. Падая, он кричал. — Ленка! Чего не открываешь? Видишь, муж пришёл.

Давай, быстро, исполняй обязанности жены. — Ещё чего тебе? — вышла она с полену в руках. — Уходи, а не то получишь.

Да чего ты, Стёпка, надоела? Всю душу вымотал, ведь подлец, а когда-то казался чуть ли не принцем. — Это потому, что ты сама жаба, не расколдовалась, как в сказке, — заявил ей Степан, пошатываясь и вставая с земли. — И не смей мне грозить этим поленом.

Я мужик, сам легко тебе напомню об этом, и безо всякого полена. Муж твой, между прочим, в паспорте так записано. — Да уж, давно надо было на развод подать, — отмахнулась от него Лена.

— Иди уже обратно к матери, не позорься. — А нечего меня прогонять, — орал Степан. — Пусть все видят, пришел к жене мириться.

А давай с тобой, Ленка, еще дочку родим. — Да куда с тобой, пьяница, и вообще что-то затевать, — вздохнула она. — Иди, Стёпа, вон и мать твоя уже на подходе, сейчас от нее получишь.

Свекровь тоже поскандалила с Леной, но потом все-таки ушла, загоняя сына домой. И едва она успела перевести дух, уже нужно было отправляться на вечернюю дойку, а после — спешить встречать сына со станцией, еле успела к электричке. Учительница рассказала о том, что произошло в музее, и потребовала оплатить стоимость экспоната.

Савва молчал. Он уже понял, доказывать свое право тут бесполезно, и лишь по дороге домой сказал. — Мам, я не разбивал эту вазу, ну хоть ты-то мне веришь? — Конечно, сынок, ты же мне никогда не врешь.

Не переживай, Саввушка, все заплатим. — Ничего, возьму работу и побольше выберемся. Отец опять приходил, спросил Савва, глядя на поваленный забор у дома.

— Мам, да разведись тоже с ним, чтоб не ходил сюда, ведь ты только плачешь от него. — Надо бы, сынок, так и сделать, но нелегко это, как кажется. Да ничего, Саввушка, все будет хорошо.

Лена успокаивала сына, а сама думала о том, как страшно оставаться одной. В деревне замужний статус многое значил, например, к ней не смели приставать пастухи и другие извечные собутыльники Степана, да и вообще, иногда можно было оставить с ним сына, но минусы совместной жизни явно перевешивали плюсы. За последние годы она едва ли могла насчитать пару месяцев, когда не приходилось выгонять мужа к его матери.

Разогревая для Саввы щи и гречку, она слушала рассказ сына о поездке, а тот с упоением вещал о какой-то гадалке, которая передала ей привет. Лена тоже была в недоумении, никаких знакомых прорицательниц у нее в жизни не было, но сын уверял, что гадалка была настоящей, а ее свекровь тем временем решила мстить. Светлана Геннадьевна и так все годы их брака распускала о лени слухи, именовала Туни иначе как ведьмой и вообще сильно недолюбливала, вот и сейчас наговорила со зла всяких неприятных слов, но это были лишь цветочки.

Светлана Геннадьевна еще от бабки знала одну траву, от настоя которой любое молоко мгновенно скисало и сворачивалось. Она изготовила это средство давно и хранила его в темном месте, на коже средство тоже оставляло заметный ожог, пользоваться им нужно было очень аккуратно. Оставалось найти ту, кто будет добавлять это снадобье в молоко, получаемое Леной на ферме.

В ход пошел легкий подкуп, и вот уже ее коллега, подруга Светланы Геннадьевны, завидовавшая рекордным надоем, согласилась пакостить конкурентки. Ей надоело оставаться без премии, пока Ленка регулярно получала дополнительное вознаграждение от фермера. Забрав у Светланы Геннадьевны снадобье, она уже следующим утром тайком добавила пару его капель в молоко, конечно же не в то, что собрала сама.

Владелец фермы возмутился, наорал на Лену, что ты как новичок, все молоко скисло, куда его теперь, у меня заказ на свежее, а не на простоквашу. Ленка, вычту убытки из твоей зарплаты. Да что вы, это какая-то случайность, может резервуары плохо помыли, волновалась она, давайте разбираться в чем дело.

Нечего тут разбираться, твоя вина и все, отвечал фермер, просто или выплачивай убытки, или уходи, увольняйся. Дайте мне хотя бы испытательный срок, умоляла Лена, я все перепроверю, глаз не спущу, все точно будет хорошо. Но и через неделю, все повторялось вновь и вновь, коллега Анастасия просто добавляла пару капель снадобья, а распознать это никто не мог.

Шишки за потерянные доходы сыпались на Лену, Степан же продолжал куролесить только уже дома у матери, и она, глядя на его страдания, обещала, ничего, Степочка, будет и на нашей улице праздник, отольются этой стерве твоей слезоньки, вот сейчас вышибут Ленку с работы, и куда она побежит, к мужу под бок, а у тебя как раз скоро сезон начнется заработки, приползет на коленях, будет еще умолять, чтобы простил, а мы подумаем стоит ли. А, пусть попляшет стерва, поддержал мать Степан, сколько она мне нервов вымотала, детдомовка, а, ишь какая гордая, да она должна ноги мыть и воду тупить за то, что я вообще женился, а она меня друзьями и гулянками попрекает и говорит, что сыну плохой пример показываю. Да ты у меня чистое золото, сыночка, ну хоть пахота скоро начнется, денег заработаешь и пить не будешь, ворковала Светлана Геннадьевна.

Но, на самом деле, свекровь не сильно-то рассчитывала на то, что он завяжет со вредными привычками, более того, частенько сама спонсировала его походы в магазин. Пьяным сыном было легко манипулировать, он охотно шел по ее указке тиранить жену и ребенка, а еще ни в какую не давал развода. Не слишком грамотная свекровь думала, что так сможет избежать начисления сыну алиментов, но не знала, что право на них невестка имеет даже находясь в браке.

Впрочем, Лена тоже пребывала в блаженном неведении, да и проблемы у нее были посерьезнее конфликта со свекровью. Существовал большой шанс совсем лишиться работы. Фермер был недоволен тем, что доходы падают, и винил во всем только ее.

«Ну, подумай, что ты делаешь не так?» – настаивал он. – Сама посуди, ведь это же чудеса какие-то, у всех все нормально, твое кислое, портишь весь товар на продажу, а конкуренты не дремлют. «Да, Кондратий Вениаминович, я все как обычно делаю!» – чуть не плакала Лена.

– В чем-то другом тут дело, но точно не в моих ошибках. «Вот чувствовал я тогда еще десять лет назад, когда брал тебя на работу, не принесешь удачу!» – буркнул тот. – Уж больно, ученые! – я предупредил.

– Еще раз случится такое, и все, иди гуляй, и плати долги мне как хочешь, больше жалеть тебя не стану, детдомовка. «Так как же я буду с ребенком одна и без работы?», – жалобно спросила Лена. – А что, у тебя муж есть, в сезон хорошо зарабатывает, если что, с него свою недостачу за молоко и вычту, иди к нему, пусть содержит…