Побачивши на курорті колишню дружину, Володимир поспішив сказати гидкі речі, він же залишив її без копійки. Та коли підʼїхав кортеж з джипів…

— Ты совершенно бесполезная, Оль, совершенно! Взбесился Владимир, когда увидел прожженную утюгом рубашку. — Вова, прости ради бога, я просто поторопилась, сейчас я всё исправлю, — испуганно оправдывалась Оля. — Что ты исправишь, что? У меня совещание через полчаса, нет времени переодеваться, просил же вчера вечером всё погладить.

— В доме ни одной чистой рубашки, жена называется, да ты самая настоящая неряха и иждивенка, твои обеды есть невозможно, в доме всегда бардак, даже стиркой вовремя заняться не в состоянии, да любая дура деревенская умеет с утюгом обращаться, самое смешное даже не это. Вот скажи мне, как ты умудрилась сжечь сорочку конкретно этим утюгом? У него же защита стоит от перегрева. Скажи честно, опять в своём телефоне залипала и не слышала сигнала? Ведь так? — Нет, Вова, — схлипнула женщина.

— Клянусь тебе, что нет, я сама не знаю, я просто… — Не просто, Оля, у тебя вечно какие-то проблемы, ещё ни дня не было, чтобы чего-то не произошло, да сколько можно, и не реви. — Терпеть не могу твои рыдания эти бабские, хватит ныть, возьми себя в руки, ты меня просто бесишь, идиотка. Владимир бросил сожённую рубашку жене в лицо, пуговица больно ударила по переносице.

Мужчина не стал ни извиняться, ни ждать какую-то реакцию жены, он просто выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Ольга стояла растерянная, и из её глаз ручьями текли слёзы. Восемь лет она терпела это, терпела каждый день оскорбления, упрёки и откровенные издевательства мужа.

Семейное счастье длилось ровно год, как будто ровно по часам, через двенадцать месяцев после пышной весёлой свадьбы, на которую молодожёны созвали всех своих многочисленных знакомых и родственников, Владимир изменился. Из отзывчивого и чуткого мужчины, который до брака Олю буквально на руках носил и пылинки с неё сдувал, он превратился в жестокого тирана, для которого жена была лишь грушей для битья. Нет, физически Володя ни разу Олю не ударил, даже пощёчины никогда не давал, но иногда Ольга думала, что лучше бы муж её бил, вместо того, чтобы изводить морально.

И как вечная жертва, Оля могла бы поспорить с каждым, что хуже этого быть не может. Да, она пыталась спорить, да, она пыталась сопротивляться, уходить, обижаться, игнорировать, но в конце концов просто свыклась с неизбежным. Почему не ушла окончательно, а кто же её знает? Силы воли не хватило.

Иного объяснения Оля найти не могла. Да, были сугубо материальные причины, которыми муж вечно её попрекал. Женщина в свои 35 уже 5 лет как не работала вообще.

Вова заставил бросить службу в угоду домашней работе. Между тем Оля была довольно неплохим кондитером. До брака и пару лет после у неё была своя небольшая мастерская по изготовлению авторских тортов, которая приносила приличный доход.

Клиентская база постоянно расширялась, и когда женщина внезапно бросила своё занятие по приказу мужа, многие покупатели искренне расстроились. Несмотря на все просьбы вернуться в профессию, Владимир был непреклонен. Он буквально запер жену в четырёх стенах, заставил оборвать все связи.

Да что говорить, Оле было запрещено даже с родными общаться, не то что с друзьями. Лишь одна подруга, бойкая девица по имени Виолетта, ни в какую не хотела отворачиваться от Ольги. Женщины встречались тайком от Владимира, но и эти встречи были крайне редки, поскольку Оля боялась, что муж каким-то невероятным образом узнает о них и жестоко её накажет.

Постепенно женщина превратилась в загнанного зверька, который боялся даже дышать без разрешения мужа. Она полностью посвятила себя дому. Слова Владимира об её неряшливости были неправдой, Оля старалась изо всех сил поддерживать дома идеальный порядок, готовила вкуснейшие обеды и ужины, постоянно совершенствовалась в кулинарном мастерстве.

Если Владимиру нравилась трепня, он просто молча вставал из-за стола, не благодаря супругу, если же нет, то непременно разгорался скандал, а не понравиться мужчине могло что угодно, вплоть до цвета борща. Оля крутилась, как белка в колесе, сдувая несуществующие пылинки с мебели, в сотый раз протирая зеркала в коридоре, стирая и выглаживая бельё. Времени всегда было впритык, поскольку ровно в шесть муж всегда возвращался с работы.

Тотальный контроль над женой привёл к тому, что из статной молодой красавицы Оля превратилась в замученную женщину неопределённого возраста. Синяки под глазами, серая кожа, вечный хвостик и скромный спортивный костюм стали её неотъемлемыми спутниками. О макияже или красивой одежде не могло быть и речи.

Помимо деспотичных замашек, Владимир отличался ещё и патологической ревностью. Телефон жены ежевечерне проверялся от и до на предмет сторонних переписок, звонков или фотографий. Без разрешения мужа Оле выходить из дома разрешалось только в магазин за продуктами.

Если женщина по неосторожности имела наглость накрасить губы, то тут же подвергалась волне критики, насмешек и гневных выпадов супруга. За семь лет Ольга привыкла. Она уже давно не смотрела на себя в зеркало с удовольствием.

Ещё бы, кому понравится ежедневно лицезреть в отражении замученную бытом клячу. Вот и Оле не нравилось, потому что она вообще старалась не глядеться в отражающие поверхности, несмотря на то, что ежедневно полировала их до блеска. Когда из коридора послышался звук запираемой двери, оповещавший об уходе Владимира на работу, Оля вздохнула с облегчением.

Это означало, что хотя бы несколько часов она гарантированно проведёт в спокойном одиночестве. Она прекрасно знала, что сожжённая рубашка ещё пару дней будет гвоздём программы за их семейными ужинами. Но пока можно было не беспокоиться.

Ольга устала, обвела взглядом комнату. Убрав недоглаженное бельё в шкаф, она сложила гладильную доску и утюг в кладовку и направилась в ванную. Было около двух часов, когда Оля полностью закончила домашние дела.

До прихода Владимира оставалось ещё четыре часа. Женщина взяла свой телефон и принялась писать сообщение Виолетте. Подруга ответила моментально, тут же перезвонив по видео.

— Лёля, к фигово выглядишь. Сморщилась она в камеру. У тебя вокруг глаз уже не просто синяки, а настоящие чёрные дыры.

Скоро начнёшь затягивать всю окружающую действительность. Что стряслось? — Ледка, я больше не могу. На глазах Оли выступили слёзы.

Я хочу уйти. — Куда? — удивилась подруга. — Да хоть куда.

Лишь бы отсюда, подальше! — воскликнула Ольга. — Что это вдруг? — Нет, ты не пойми неправильно, я считаю, что тебе давно пора уже своего козла бросать. Просто что именно сейчас тебя натолкнуло на эту мысль? Только не говори, что он на тебя руку поднял.

— Нет-нет, — помотала головой Оля. — Не знаю, что произошло. Всё вроде бы как обычно.

Я утром его рубашку случайно сожгла. Даже не сожгла, а небольшое жёлтое пятнышко на рукаве получилось. А он распсиховался, будто я дом дотла спалила.

Опять же, мне наговорила всякого. И вот что-то треснуло. Ты знаешь прекрасно, что мне некуда особо идти, но ты ко мне всегда можешь перебраться, — перебила Виолетта.

— У меня комната свободная есть. Да тут Димка с Машкой, конечно, но они рады будут тебе. Машка, правда, тебя совсем не помнит.

Вы когда в последний раз виделись? Ей года два было? А, нет, три, точно. Как раз на дне рождения. — Лет-то брось, я не смогу вас так напрягать.

Да и вообще… — Что вообще? Денег нет? Да наплевать на них, всегда заработать можно. Снова начнёшь свои торты печь. У меня, кстати, иногда спрашивают про тебя.

— Серьёзно? — удивилась Оля. — Серьёзней не бывает. — Ну, Летка, я бы с радостью, но не на кухне же я буду твоей их печь, у меня же от старого дела вообще ничего не осталось.

Я сама не понимаю, как так позволила Владимиру всё оборудование продать. — Оборудование можно в аренду взять, — парировала Виолетта. — Сырьё закупим, каморку тебе снимем какую-нибудь.

У нас сейчас с деньгами туговато, но затянем пояса. — Ради тебя я на всё пойду. Сил нет смотреть, как ты мучаешься.

Ты у косметолога давно была? Это что за крысинный хвост? Он тебя что, даже в парикмахерскую не пускает? Оля, так нельзя. Тебе всего 35, а ты как тётка 50-летняя выглядишь. Куда моя Оленька-красавица подевалась? Да за тобой весь наш район бегал.

Такие мужики на таких тачках под окнами дежурили, а сейчас что? Как вот тебя угораздило с Володей связаться. Лето, ты же всё прекрасно знаешь, — вздохнула Оля. Он же до свадьбы совсем другим был, и мы не сразу в ЗАГС побежали.

Два года жили. Ума не приложу, что у него в голове перевернулось. Не мог человек так просто взять и резко поменяться….