— Подожди, вот окочурится, потом уж оторвемся, отпразднуем…
— Подожди, вот окочурится, потом уж оторвемся, отпразднуем…
— Сколько еще ждать? — полный мужчина лениво повернул голову в сторону женщины. — Она, кажется, нас с тобой еще переживет. Живучая…
— Не переживет. Врач сказал, что еще пару месяцев. Нотариус же нам все бумаги передал?
— Все, все. Ох и жадный он, столько бабла отвалили! Не дай бог не окупится… — озабоченно вздохнул мужчина.
Сидящая в соседней комнате в инвалидном кресле старушка прекрасно слышала разговор за стенкой. Конечно, возраст брал свое, и слух у нее притупился, но все же уши улавливали каждый смешок, а глаза явно представляли наглую ухмылку Кристины в момент разговора с мужем. По старческой щеке скатилась слеза. Антонина Петровна так и задремала в кресле, ведь сил перебраться на кровать у нее не было.
Наутро старушка проснулась от странного шума, доносящегося из коридора. Антонина Петровна потянулась, пытаясь прийти в себя после сна сидя, после чего двинулась на источник звука. Но стоило ей открыть дверь, как руки вдруг перестали слушаться. На пороге рядом с Кристиной стояла молодая девушка, точь в точь, как погибший больше десятка лет назад сын Антонины Петровны… Те же каштановые волосы, подбородок с ямочкой, смеющиеся карие глаза… Вылитый Сашка в женском обличье!
— А это, судя по всему, хозяйка этого дома? — обратилась к старушке девушка, поправляя на плече лямку от рюкзака. — Можно мне войти, бабушка?
