Повернувся із відрядження раніше. Хотів зробити дружині сюрприз, але сюрприз чекав на нього самого, точніше цілих ДВА
«Скоро Новый год, и его нужно встретить достойно! Переодевай скорее малыша и сама переоденься, там еще платья сестры были!» Он ушел на кухню, вытащил из холодильника пакеты и принялся открывать контейнеры, перекладывая еду в салатницы. «Глафира, переоделись?» «Да, я сына кормлю!» Тихо ответила женщина, а через пятнадцать минут добавила, «Ну все, покушали, уснул!» «Ну, тогда помоги мне скорее!» Она робко вышла из комнаты и опустила голову. «Спасибо вам за все! Мне страшно представить, что могло бы произойти!» «Важно вовремя понять!» Улыбнулся Никита.
Стол был накрыт, шампанское открыто, когда по телевизору начались поздравительные речи. «Ну что ж, Глафира, с Новым Годом! Меня Никита зовут, совсем забыл представиться!» Глафира впервые улыбнулась уголками губ и кивнула. «С Новым Годом!» Малыш крепко спал, посапывая в своей люльке, а Никита с Глафирой проговорили почти до утра.
И за эти несколько часов он сумел разглядеть ее душу, такую чистую, такую наивную и такую хрупкую. Он предложил Глафире пока пожить у него. Для него одного, три комнаты — это слишком шикарно! Она не могла найти слов благодарности и молча краснела.
После праздника Никита уехал в командировку, оставив Глафире ключи от квартиры и деньги на расходы. Вернувшись, он обнаружил, что она потратила всего лишь мизерную часть. «Ты зачем так ограничивала себя?» поинтересовался он.
«Чем питалась?» «Я все самое дешевое покупала, не хочу вас обременять!» «Ну вот что, Глашенька!» «Это была моя последняя командировка!»
«Повышение получил!» «Буду теперь офисным сотрудником!» «Давай договоримся!» «Ты не будешь больше экономить и будешь готовить полноценные обеды для нас двоих, а сыну будешь покупать все самое лучшее, иначе буду ругаться!»
Нахмурил брови Никита и улыбнулся. Она смущенно кивнула и промолчала. «И еще! Хочу сделать тебе очень неожиданное предложение! Выходи за меня замуж! Отказ приму лишь в том случае, если я тебе совсем не нравлюсь!» Глафира долго молчала, ее щеки пылали румянцем, а руки теребили поясок платья…
