Привидение…

1941 год. Начало немецкой оккупации в маленьком городке Полтавской области. В бывший райком партиивселилась комендатура. Небольшой дореволюционныйдвухэтажный особняк. По коридорам снуютнемецкие офицеры, взвод охраны, обслуга из местных. Стучат пишущие машинки, тренькают телефоны, немецкийпорядок входит в свои права.

В один из кабинетов, для разбирательства привели двенадцатилетнюю девочку. Ее поймали на улице, естьподозрение, что еврейка. На свою беду, она и вправдубыла еврейкой. Родители уже месяц как поджидалисвою доченьку на небе, и вотпришла пора Адочки. Месяц она бродила по городу, жила, где придется. Приютитьопасную девочку никто не решился.

В комнате работали два офицера за двумя письменными столами. Один оторвался от бумаг, перекинулся парой слов с конвоиром, глянув на Аду, сказал:
-«Я! Дас юдише швайн!» и опять углубился в бумаги. Советская пионерка хоть и не понимала по-немецки, но что такое «юдиш» и что ее ждет, знала.

Она вдруг в отчаянии бросилась к дверям и опрометью выскочила в коридор. Присутствующие не кинулись догонять беглянку, а дружно заржали, ведь в здании не было ни одного окна без решетки, а внизу на выходе круглосуточная охрана и только немецкая. Бежать-то некуда, разве что заскочить в другой кабинет… А толку? Но страх смерти не имеет логики. Ада из коридора кинулась на второй этаж и забежала в первую попавшуюся открытую дверь.

Немцы обрадовались новому развлечению и не спеша, планомерно, как инопланетяне в поисках человека, обходили комнату за комнатой:
-» Тефощка. Ау! »
«Кте ты ест? »
«Ком, дас кляйн юдише швайн…»
«Ау! Ми тепя искать!»

Инопланетяне обошли все помещения на обоих этажах, потом еще раз, еще… Им уже было не смешно. Еврейки нигде не было. Через пару часов поиска они поняли, что девчонке удалось просунуть голову между прутьями в туалете, и она сбежала. И какие же маленькие головы бывают у этих подлых еврейских детей… Тут же вызвали «майстра» из местных, и он присобачил дополнительную перемычку к туалетной решетке.

В комендатуре наступила ночь. Офицеры разошлись по домам, темный особняк опустел, только охрана у входа еле слышно переговаривалась.