Старшокласники після випускного натовпом познущалися над учителькою в підвалі. Весь місто ОНІМІЛО, побачивши, що зробив директор школи
Директор школы только подъехал к своему дому. Настроение у него было настолько паршивое, настолько отвратительное, что не хотелось даже приходить домой. Не было никакого желания рассказывать обо всём случившемся жене, которая вообще могла встать на сторону тех, кто так жестоко обошёлся с молоденькой учительницей, совершенно не подумав о том, что жизнь её навсегда будет сломана.
Директор сидел в машине. Не знал, как поступить дальше.
Что придётся делать, на какие ухищрения придётся пойти, чтобы наказать ребят, которые в этот момент не думали ни о чём, ни о ком, кроме собственного удовольствия. Страшно было представить, что из всех этих, с позволения сказать, детей вырастет. Страх, который появился у него в груди, заставил его чувствовать себя более живым.
Но при этом появилось ощущение, что он не справляется с накопившимися эмоциями. И что совсем скоро он взорвётся, тогда места вокруг будет мало всем. «Ты чего там застыл?» — спросила супруга, выходя на балкон, наблюдая за тем, как муж её всё ещё сидит в машине, как будто бы тянет время.
Ей это не нравилось, хотя она и старалась скрыть эмоции. Директор школы махнул ей рукой, как бы показывая, что сейчас выйдет и всё в порядке. Но нет, он был далеко не в порядке.
Он вышел из машины, поднялся в квартиру, всё ещё смотрел по сторонам так, как будто бы всё, что его окружает, было ему чуждо. «Ты чего там застыл?» — повторила жена, как только он зашёл в помещение, как только оказался рядом с ней. «У нас трагедия в школе произошла», — сказал директор школы, снимая с себя уже изрядно потрёпанный пиджак, поскольку за сегодняшний день он набегал так много, что дорогая вещь превратилась уже почти в хлам.
«Не знаю, в новостях ничего не было», — сказала супруга, пожимая плечами, всем своим видом показывая, что она не при делах, но при этом готова выслушать его. В такие моменты её наигранный тон раздражал его, потому что для него произошла трагедия, а для неё — очередной повод, чтобы распустить сплетни. Он взял себе верхнюю одежду, вошёл в помещение, вошёл в кухню, сел за стол, закрыл лицо руками.
Сложно было говорить о том, что случилось, и ещё сложнее будет объяснить, что один из виновных был сыном лучшей подруги его жены. Почему ребята пошли на такое? Такое, почему дети, которым едва исполнилось восемнадцать, которые только выпускаются из школы, пошли на такой страшный поступок, совершенно не думая о человеке, которого они угробили? Филипп Владимирович не знал ответа на этот вопрос. Жена, уже встревоженная, уже вся натянутая, словно струна, порхала вокруг него, дожидаясь, пока он с ней заговорит.
Но Филипп Владимирович молчал. Мужчина был полностью погружён в свои тягучие мысли. Сложно было думать о чём-то, что было связано с работой, с произошедшим, ведь у него в голове не укладывалось, что всё это произошло в его школе.
Прав был Роберт, когда говорил, что надо уходить с этой работы. Давно надо было оставлять место, которое уже давно не было свято ни для детей, ни для родителей. Родители списывали воспитание отпрысков на школу, совершенно забыв, сколько перед этим дети были у них на попечении, и что школа занимается обучением, а не воспитанием.
И в этот раз, когда вся правда всплывёт наружу, все вокруг тоже будут говорить, что виновата школа, что директор был такой-сякой. И всё это будет бесконечно его мучить, а ещё других учителей, всех, кто окажется замешан в этой жуткой истории, которая по-прежнему была невыносима. «Старшеклассники после выпускного иzнасиловалu молодую учительницу», —…
