Так, СЬОГОДНІ саме ТОЙ день, коли Маша помститься чоловікові. Тиждень тому вона підслухала його розмову з коханкою і в неї визрів ЦЕЙ ПЛАН

Она плохо видит и из-за этого не может нормально играть с другими ребятишками. Часто плачет. А тут еще такое потрясение.

Мама появилась и тут же ушла. Вы ведь понимаете, что я не могу вам ее отдать? — Я все понимаю. Маша шагнула к девочке.

— Здравствуй, Верочка. Маша присела на корточке рядом с малышкой. — Меня зовут тетя Маша.

— Здравствуйте. — подала голосок девочка и внимательно посмотрела на незнакомую тетю. — Вы наша новая воспитательница? — Нет, я фотограф.

Проглотив кому в горле, ответила Маша. — Хочу тебя сфотографировать. Ты не против? — Меня? — поразилась девочка.

— Я же, я же. Она всхлипнула и замолчала. — Солнышко, ты чего расстроилась? — удивилась Маша и погладила малышку по голове, отметив, какие шелковистые у нее волосы, а глаза у Веры зеленые с желтой крапинкой, как у нее.

— Тетя, не надо меня фотографировать, — прошептала Вера. — Я же некрасивая. — Кто тебе такое сказал? Маша села рядом на стульчик и обняла малышку.

— Это неправда. У меня же вон какие очки, все ребята смеются, а еще обзываются. — А ты их не слушай, ты самая красивая.

Я сегодня просто приехала, чтобы выбрать героя для съемки, а на днях я буду с фотоаппаратом. Мы с тобой сделаем такие фотографии, все обзавидуются. — Не надо, — жалобно проговорила девочка.

— Они плакать будут. Вы лучше всех нас фотографируете. — Да, ты права.

Я так и сделаю. Значит, договорились? Скоро будем фотографироваться? — Будем. Мальчик, который стоял рядом, явно подслушивал их разговор, а потом начал дергать Машу за рукав.

— Тетя, а вы точно к нам приедете? Не врете? — Точно, — улыбнулась Маша, пытаясь скрыть набежавшие слезы. — Обязательно приеду и всех вас сфотографирую. Мальчишка тут же побежал всем сообщать о предстоящей фотосессии.

— Что тут началось? Все ребятишки приняли эту новость с восторгом. Закричали, в ладоши захлопали. Маша еще раз погладила Веру по головке, улыбнулась ей и пошла к выходу.

— Что вы устроили? — выговаривала ей заведующая. — Я же просила тихо, без шума, а вы… — Я просто хочу подарить детям хорошие эмоции, — оправдывалась Маша. — Придумала, если честно, на ходу.

Но разве плохо, если у вас будут качественные фотографии? Вы их потом куда надо примените. — Хорошо, — убедили. — И главное, вы мне покажите выписку из диагноза Веры и сумму скажите, реквизиты и все такое.

Я постараюсь в ближайшее время решить этот вопрос. Если честно, Маша пока не знала, как она будет его решать. Но у нее появилось стойкое ощущение, что она все же сделает так, как надо.

Женщина ехала в такси и вспоминала лицо девочки. Да, это ее крошечка. Тут никакой экспертизы не надо.

И вновь гневные мысли захлестнули ее. Как мог Виктор с ней так поступить? Хотя, чему она удивляется? После того, как он ее пытался травить лекарствами, в открытую ей угрожал, после того, как она слышала его разговоры с любовницей, а потом та в наглую пришла в их дом, — ничему же не стоило удивляться. А его мать? Она явно была в курсе ситуации с Верочкой и, скорее всего, была инициатором.

«В роддом», — попросила она водителя изменить маршрут. Тот осторожно покосился на Машу, но ничего не ответил, только кивнул в ответ. Она даже улыбнулась, и тут же улыбка сползла с ее лица.

Да, больше туда она не попадет по той причине, по какой привозят остальных женщин. Ну и что? У нее ведь теперь есть Вера, и Маша все сделает, чтобы вернуть свою дочь и вылечить ее обязательно. В роддоме она спросила доктора по фамилии Кравченко.

Она помнила, что тогда именно он был заведующим. Он же и сообщил Маше скорбное известие. А еще его печать стояла на документах, которые показала Анна.

«Дмитрий Алексеевич у себя в кабинете», — сказали ей в приемном отделении. — Я могу пройти? — Нет, конечно, — воскликнула женщина-медик. — У нас не положено ходить в стационар.

— Тогда позовите мне Дмитрия Алексеевича. — потребовала Маша. — Это срочно! Ее тон заставил женщину подчиниться, и вскоре заведующий спустился вниз.

Маше показалось, что он ее узнал. Он даже побледнел слегка. Маша тоже прекрасно его помнила.

Да, это был тот самый врач, который говорил ей об остановке сердца у ее дочери. Маша сжала в сумке диктофон, который так кстати захватила с собой. — Нам нужно поговорить, — уверенно сказала она.

— Я вижу, вы меня узнали? — Нет, я вас не знаю. Врач явно соврал. У него даже руки затряслись, поэтому он спрятал их в карманы халата.

— А я думаю, если напрячь память, то вы вспомните. Женщина на сохранение с трех месяцев роды в двадцать две недели, потом якобы ребенок умирает. Маша все это сказала, понизив голос, а потом добавила громче.

— Я могу и подробнее. — Я сейчас вызову охрану. Дмитрий Алексеевич повысил голос.

— Хорошо, — почти прошептала ему в ответ Маша. — А я полицию позову. — Дмитрий Алексеевич, мне просто надо с вами поговорить.

Я знаю, что моя дочь жива. Я видела документы об отказе. Только вот не за дачи.

Я не отказывалась от дочери. — Хорошо. Пройдемте ко мне в кабинет.

Только халат накиньте и бахилы наденьте. Обреченно вздохнув, ответил врач. В кабинете он плотно закрыл за Машей дверь и указал на стул.

Сам сел напротив. — Я вас слушаю. — Сухо сказал он.

— Я не буду долго задерживать вас. Мне просто надо знать, что случилось на самом деле шесть лет назад. Маша незаметно включила диктофон.

— Вы ведь вспомнили меня? Учтите, что я видела подпись на отказе от ребенка, и я этих бумаг не подписывала. Предлагаю вам всем не рассказать. Я не пойду в полицию.

У меня есть другие планы, как разобраться с моим мужем. — Разбирайтесь с ним сколько хотите, — глухо ответил врач. — Только не он был инициатор той истории.

— Ирина Эдуардовна? — Да, она. Поймите, она бывшая судья. Ее весь город знал.

Она просто пришла ко мне в кабинет и сказала, что если я не сделаю все, как надо, то уже завтра же у меня в роддоме будет проверка из Минздрава, и я точно слечу со своей должности. Вот я и составила документы на отказ. Ваш муж подписал, даже не задумываясь.

Ирина Эдуардовна хотела и вам подсунуть, но потом засомневалась. Понимала, что вы прочтете и поднимете шум. Сама она расписалась.

Вот и все. А я к вам потом пошел и сказал, что девочка умерла. — И выписали справку о смерти? — Ничего я не выписывал, — врач покачал седой головой.

— Такого греха на мне нет. — Как не выписывали, когда у меня есть свидетельство о смерти Веры и место, где ее могилка? — Я ничего об этом не знаю. А документы, думаю, ваша свекровь могла сделать, уже обратившись по знакомству в ЗАГС.

Маша потерла виски. Это столько лет ее окружали лживые люди, а она жила и ничего не подозревала. А они ей в глаза смотрели, но ничего бы они не сделали, если бы им не помогали за деньги и за страха потерять свое теплое место, просто из-за желания угодить.

— Спасибо, что рассказали, — холодно сказала Маша и поднялась с места. — А девочка? — окликнул ее уже у дверей доктор. — Как она? — Мы когда ее выписали в приют, она была еще слаба.

— Ее выходили добрые люди? — она помолчала и добавила. — Не без вашей помощи, конечно. — И за это я вам благодарна.

Не переживайте, я никому не скажу о вашем поступке. — Спасибо. — Врач опустил голову.

Маша вышла из больницы, думая над словами врача о том, что сама сказала. Как она могла не предавать огласке все, что случилось? Был один вариант, но для этого она должна была знать все подробности. Из роддома она поехала в другую клинику.

Дело в том, что по пути в роддом она нашла информацию о том самом враче с тонкими усами и редеющей шевелюрой. Теперь на очереди был он. — Яков Николаевич сегодня уже не принимает, — сказала ей миловидная девица в регистратуре.

— Но он еще на месте? — уточнила Маша. — Девушка, я же сказала, что он не принимает! — терпеливо повторила медсестра. И тут Маша заметила того самого худощавого мужчину, который еще недавно стоял над ней и пытался посчитать ее пульс.

— Яков Николаевич, а вот вы мне и нужны. Она смело шагнула к нему. В сумке по-прежнему работал диктофон.

— Прием только в четверг, — буднично ответил он, пытаясь пройти мимо. — Как в четверг? — воскликнула Маша. — А как же мне быть? Капли, которые вы дали моему мужу, кончились? Яков Николаевич посмотрел ей в лицо и отшатнулся.

Он только сейчас понял, с кем разговаривает. — Узнали, — прошипело ему в лицо Маша. — Или мы сейчас говорим по душам, или я иду в полицию.

Я все знаю. — Хорошо, — буркнул врач. — Пройдемте в кабинет.

— О, нет! — засмеялась Маша. — К вам я точно не пойду. Давайте на улице.

У вас там есть укромный парк. На лавочке в парке они поговорили. Маша объяснила доктору, что знает план ее мужа, и что она все слышала, когда Яков Николаевич был у них в квартире.

И главное, у нее есть то самое лекарство, и ей не составит труда сделать экспертизу и выяснить, что там был за препарат. А потом и в полицию можно обратиться. Мне просто хочется понять, как он смог так легко вас убедить заняться этим? — Яков Николаевич, я прочитала про вас.

О вас пациенты хорошо отзываются, а тут такое, вы здорового человека согласились свести с ума. — Он меня заставил, — признался Яков Николаевич. Дело в том, что Виктор в те времена, когда работал в одной желтой газетенке, раскопал одно неприятное дело.

У нас пациент в больнице умер. Сам умер, никто ему не помогал. Он лечился от зависимости, но, как оказалось, не очень-то и хотел.

Ему всякую дрянь, друзья, передавали. И вот однажды он накатил, но так как был под препаратами, сердце его и не выдержало. Мы это дело замяли, выдали все за банальный сердечный приступ.

Патологоанатом все сделал правильно. А потом одна медсестра проболталась с Виктору. И он меня нашел.

Пообщались мы с ним мило и вроде бы друг друга поняли. Разошлись мирно. А совсем недавно он вновь появился и намекнул, что если я ему не помогу с женой, то есть с вами разобраться, то мне будет очень худо.

И я согласился. Ясно, испугались. — А как иначе? — истерично воскликнул Яков Николаевич.

— У меня семья, сын учится на платном в университете. Я не могу их подставить. Если все вскроется, я же лишусь работы.

— Это в лучшем случае, — усмехнулась Маша. — Ладно, расслабьтесь. У меня нет желания вас разоблачать.

Я с мужем сама решу все. — Вы только спокойнее, — посоветовал врач. — Я постараюсь, — вновь усмехнулась Маша.

— Уж кто бы мне посоветовал, но не вы. — Вы простите меня, — воскликнул Яков Николаевич. — Мне так стыдно.

Если честно, я очень рад, что с вами все в порядке. Скажите, вы точно не пили то лекарство? — Наверное, несколько раз и выпила, благодаря заботе Виктора. Но не думайте, что я от него спала мертвым сном.

— Это я уже понял. Вы схитрили. И правильно сделали.

Единственное хочу вам посоветовать. Да, простите, еще один совет от запутавшегося врача. Будьте осторожны со своим мужем.

Он, когда поймет, что его план провалился, придумает что-то еще. Я понял, ему хочется заполучить вашу квартиру. — Я уже это знаю.

И я могу вас уверить, ничего у него не выйдет. Маша пошла прочь из парка. С одной стороны, ей было даже жаль этого врача.

Действительно, запутался, как он сам сказал. А с другой стороны, после общения с ним хотелось помыться. Гадко общаться с человеком, который делает зло, при этом старается еще и оправдаться, мол, я же не специально, меня заставили.

Теперь Маша ехала к свекрови. Она хотела посмотреть в глаза то, что лишила ее ребенка. Маша была уверена, что это она убедила Виктора 6 лет назад поставить за нее подпись на документах об отказе.

Ирина Эдуардовна открыла ей двери. Очень удивилась. — Что-то случилось, Маша? — Уже вечер.

Ты ужин ведь и приготовила, прежде чем в гости ехать? — Сам приготовит. Ответила ей Маша и прошла в квартиру. От такой наглости Ирина Эдуардовна немела на секунду и готова была разразиться гневной тирадой на тему, как надо заботиться о муже, как Маша оборвала ее на полусловие.

— Я все знаю, — спокойно сказала она. — Что ты знаешь? — удивилась свекровь. — То, что именно вы 6 лет назад устроили все так, что моего ребенка объявили мертвым.

— А моя девочка жива! Маша смотрела в глаза свекрови, не отрываясь. — Как жива! — ахнула Ирина Эдуардовна. — Маша, такое невозможно! Мы ведь сами ее похоронили с Витенькой.

— Дорогая, ты, видимо, устала, тебе что-то привиделось. Я разговаривала с врачом из роддома. Я видела документы об отказе.

— Об отказе, слышите? А вы мне вручили свидетельство о смерти. Как такое возможно? — Ты что-то путаешь, — твердила свекровь. Тогда Маша показала ей фотографию документа об отказе, где стояла подпись, похожая на подпись Маши.

— Вы ведь понимаете, что мне не составит труда доказать, что эта подпись не моя? И тогда клубочек начнет разматываться. — Вот будет резонанс в обществе, согласитесь? Бывшая судья пошла на такое. Я думаю, народу такое понравится.

— Ладно, — вдруг согласилась Ирина Эдуардовна. — Чего ты хочешь? Я хочу знать, кто похоронен там, куда я хожу каждый год. — Да никого там нет.

Просто заплатила я администрации кладбища. Они и разрешили соорудить там небольшую могилку. — А свидетельство о смерти? — Его выдала моя подруга, которая работает в ЗАГСе.

— Понятно. Ирина Эдуардовна, я одного понять не могу. Как вы могли пойти на такое? Это же ваша внучка…