Маше катастрофически не везло в жизни. Мало того, что она жила в приюте и друзей в нее там почти не было, так еще и люди, которые приезжали туда, чтобы посмотреть ребенка на усыновление, никогда не обращали на нее внимания, даже если Маша прикладывала для этого все силы. Единственный близкий для нее человек, няня Вера Павловна, пыталась найти для девочки родителей, но никто почему-то не хотел брать скромную и тихую девчушку.
И Маша, потеряв всякую надежду обрести семью, смиренно ждала своего взросления. Время шло медленно. Кто-то уходил, кто-то приходил, в приюте менялись работники, но единственная оставалась в нем неизменным – девочка Маша с темными заплетенными в косичке волосами и няня Вера Павловна, с лица которой никогда не пропадала добрая и немного грустная улыбка.
Перед самым выпуском Вера Павловна рассказала Маше о том, как она очутилась в приюте. «Тебе было примерно год, когда ты появилась у нас. Я помню тот день.
На улице была весна. Только-только сошел снег и стало теплее. Тебя привезли на милицейской машине.
Нам сказали, что забрали маленькую девочку у цыган, чей табор стоял у реки. А те сообщили, что нашли тебя на берегу. Правда это или нет, неизвестно, но тебя почему-то в самом деле никто не искал, и ты осталась у нас.
А вы совсем ничего не знаете про моих родителей?» Маша с надеждой смотрела в глаза няне. Вера Павловна вздохнула и погладила Машу по голове. «Совсем ничего.
Ни про родителей, ни про других родственников. Такое ощущение, что ты попала сюда с другой планеты». После выпускного Маша поступила в медицинское училище.
Еще ей выдали от государства небольшую квартирку в одной из новостроек. И она устроилась санитаркой в областную больницу. Там же она встретила своего будущего мужа Антона, который работал там терапевтом.
Антон был старше ее на семь лет. Всегда вежливый, с приятным лицом, на котором блестели внимательно и слегка усталые глаза. Он сразу пришелся Маше по нраву.
На работе Антон всегда был окружен женским вниманием. За ним ухлестывали сразу несколько молоденьких медсестер. И ходили слухи, что у Антона роман с красавицей Кристиной, которая работала эндокринологом.
Но вопреки всему Антон выбрал Машу. Когда в больнице узнали об их встречах после работы, медсестры разочарованно вздохнули и одарили натирающую полы Машу завистливым взглядом. «И чего он только в ней нашел!», сказала Лера, которая увивалась за Антоном больше других.
«Без смеха ведь не взглянешь. Тущая, как селедка, и одевается во что попало». «Она же приютская», — хохотнула в ответ Настя, — «ее бывшая соперница в борьбе за Антона.
Там все такие, немного с прибамбахом». Маша слышала их разговор, но сделала вид, что не понимает, о чем идет речь. «Так, девочки, за работу!», — прервал медсестер своим появлением Антон и тут же подошел к Маше.
«А для тебя у меня срочная новость». Он подождал, пока медсестры скроются из вида и продолжил. «Сегодня ужинаем у моих родителей.
Что-то вроде знакомства, ну ты понимаешь». Маша оторопела от этой новости. Если Антон решил познакомить ее со своими родителями, значит, дело зашло далеко и свадьба была не за горами.
Вечером парень отвез нарядно одетую Машу к своим родителям. И те сразу же завалили девушку кучей неудобных для нее вопросов. Отец Антона, Виктор Алексеевич, профессор анатомии, казалось следил за каждым движением девушки, чем поставил ее в неловкое положение.
«Так вы, значит, выросли в приюте?», — произнес он, протирая очки и при этом не спуская глаз с Маши. «Это плохо, очень плохо. Отсутствие родителей весьма скверно сказывается на личности человека».
Мать Антона, Ида Витальевна, бывший кардиолог, поддержала мужа, несмотря на укоряющий взгляд сына. «Да, это нехорошо», — подтвердила она. «А почему, если не секрет, вас никто не удочерил?» Маша от неожиданности поперхнулась лимонадом и едва не выронила стакан из рук.
По ее лицу разлился багрянец смущения, и она почувствовала, как прохладный воздух вокруг превращается в удушливое пекло. «Не знаю», — пробормотала она, стараясь не расплакаться. «Это не от меня зависело».
Виктор Алексеевич, видимо, устав от обсуждения личности Маши, поспешил сменить тему и заговорил с сыном о каких-то медицинских делах. А Ида Витальевна повернулась к Маше и стала расспрашивать ее о увлечениях и прочих эфемерных вещах, стремясь таким образом разрядить нависшее напряжение. Но напряжение внутри Маши все росло и росло.
Ей казалось, что просторная и шикарно обставленная квартира сужается вокруг нее с каждой секундой и вот-вот раздавит ее, как маленького паучка. «Извините, мне пора», — воскликнула Маша, задыхаясь и обливаясь потом. «Нужно курсовую дописать».
Она выскочила из-за стола, и Антон последовал за ней. Он проводил ее до подъезда и предложил подвезти, но Маша отказалась. «Доеду на такси», — буркнула она, жадно глотая свежий холодный воздух.
«Встретимся завтра». Антон схватил ее за руку и привлек к себе. «Не обращай внимания на моих стариков», — улыбнулся он, пытаясь успокоить Машу.
«Они и меня порой так достают, что я не заглядываю к ним по полгода». «Характер у них такой, понимаешь ли». Маша осторожно высвободилась из его объятий и, пожелав Антону спокойной ночи, направилась к остановке.
Единственное, что ей хотелось, — убраться подальше от дома, в котором жили родители Антона. Еще никто в жизни не вызывал у Маши столь яркую неприязнь, как они. И девушке очень хотелось больше никогда и ни при каких обстоятельствах не сталкиваться с ними.
К счастью Маше, Антон больше не приглашал ее к родителям. И вскоре, сделав ей предложение, привез к себе в квартиру. Свадьба состоялась через полгода…
К тому времени Маша уже была на третьем месяце беременности. И даже просторное свадебное платье, которое было на девушке в день бракосочетания, не могло скрыть округленности ее живота. Сидя за праздничным столом, Маша ощущала на себе недовольные взгляды родителей Антона.
Ее жилось будто от холода. Холод исходил и от приглашенных на свадьбу медсестер — Леры и Насти. Они смотрели на молодоженов с такой завистью и злобой, что улыбки на их лицах были похожи на гримассы.
Единственным лучом света на этом празднике была сидящая рядом с ней Вера Павловна. Она искренне радовалась тому, что ее воспитанница обрела свое счастье. И говорила один тост за другим, то и дело прерывая подвыпившего тамаду.
«Как бы я хотела оказаться на твоем месте!», — шепнула Маша Вера Павловна, воспользовавшись моментом. «Когда-то и я выходила замуж. Только это было так давно, что теперь в это даже не верится».
Маше, никогда прежде не интересовавшейся семейной жизнью старой няни, вдруг стало интересно. «А что стало с вашим мужем?», — спросила она. «И где ваши дети?» Вера Павловна мягко улыбнулась, и Маша заметила, как увлажнились ее глаза.
«Не будем сейчас об этом», — отмахнулась пожилая женщина. «Сегодня твой праздник. Нечего омрачать его старыми воспоминаниями».
После свадьбы Маша еще некоторое время поработала в больнице, а затем ушла в декрет. Живот ее все рос и рос, и Антон предположил, что возможно будет двойня или даже тройня. «Во всяком случае, мы к этому готовы», — сказал он, показывая Маше новую детскую, заваленную разной одежкой, коробками с памперсами и прочими необходимыми вещами.
«Надеюсь, нашим детям тут понравится», — продолжал Антон, положив руки на живот Маши. «Я очень старался, чтобы им угодить». А потом Узи и правда показала близнецов.
Маша была немного растеряна, а Антон сиял от счастья. «Ну, я же говорил, пойду родителям позвоню и обрадую их. Надеюсь, они теперь поймут, как ошибались в тебе.
Ты самая лучшая жена на свете, и я тебя, Машка, безумно люблю». Антон ее расцеловал. А Маша, зажмурив глаза, мечтала, как они скоро заживут одной большой и дружной семьей.
И спустя время она родила на свет двух деток, крепеньких мальчишек-близнецов. Когда акушерка продемонстрировала их Маше, то она не поверила своим глазам. Дети были с темной кожей, словно кто-то окунул их в шоколад.
Принимавшие роды медики тоже были этим удивлены. И женщина-врач предположила, что это временное явление. «Вы знаете, у меня тоже ребенок появился на свет темненьким».
Поспешила она успокоить Машу. Но через несколько дней все прошло, и цвет кожи вернулся в норму. Наверное, это от недостатка ферментов.
Машу в этот момент не столько заботил цвет кожи детей, сколько реакция ее мужа. Она попросила врача подержать детей какое-то время под наблюдением и не показывать их мужу. «Если в остальном не будет с ними проблем, мы не сможем долго скрывать их», — предостерегла ее врач, — «лучше бы вам как-то объяснить все мужу и подготовить его».
«Это точно мои дети», — воскликнул Антон, когда увидел двух малышей, тянущих к нему свои черные ручки со светлыми ладошками. «Слушайте, если это какая-то шутка, то это не смешно». Он отпрянул от Маши и акушерки и едва не упал.
Маша вручила близнецов акушерки и попросила оставить ее наедине с мужем. «Вот уж не думала, что ты на такое способна», — произнес Антон, когда акушерка скрылась за дверью. «Я-то, дурак, верил тебе, носился как угорелый по магазинам, все готовился, а ты… Ну и змея же ты, Машка!» Он посмотрел на жену таким ядовитым взглядом, что у девушки едва не остановилось сердце.
«Это твои дети!», — воскликнула она, защищаясь из последних сил. «Я всегда была верна тебе!» Антон отвернулся и подошел к окну. «Родители были правы насчет тебя», — медленно произнес он, смакуя каждое слово.
«Я все заступался за тебя, но они оказались правы». Он присял на подоконник и с горечью посмотрел, как какой-то мужчина радостно обнимал только что выписавшуюся жену. «Не знаю, от кого ты забеременела, но лучше бы тебе обратиться к нему за помощью….
Я подаю на развод. Сегодня же!» Маша стиснула зубы и сползла с кровати. «Нет!», — прошептала она, протягивая к Антону бледную и дрожащую руку.
«Не бросай меня, ты не можешь!» Антон остановился у самой двери и обернулся. «Могу!», — тихо сказал он. «Прощай!» Антон вышел и громко хлопнул дверью.
Маша бросилась за ним, но споткнулась и упала. «Ты не можешь!», — повторила она и упала в обморок. Прибежавшие на шум медики привели ее в чувство и дали успокоительного, но оно не слишком-то помогло.
Весь вечер и всю ночь Маша пролежала на кровати, рыдая в подушку. Забрать девушку из больницы приехала Вера Павловна. Она отвезла ее и детей домой.
И Маша попросила няню остаться у нее на какое-то время. Вера Павловна согласилась. Дома ей делать было особо нечего.
А Маша чего доброго после пережитого могла сделать с обои детьми что угодно. «А в самом деле, почему у тебя такие дети?», — спросила Вера Павловна, покачивая кроватку с посапывающими близнецами мулатиками. «Ты беленькая, Антон тоже, а детишки черненькие.
Странно как-то». Маша с сожалением посмотрела на няню и всхлипнула. «Ну вот и вы туда же!», — страдальчески протянула она.
«Я думала, хоть вы мне поверите!». Она закрыла лицо руками, и Вера Павловна мягко погладила ее по спине. «Да верю я тебе, верю!», — улыбнулась она.
«Просто это немного странно и удивительно». Но Маше было не до удивления. Антон ее бросил, и как растить двоих детей она не знала.
С работой и учебой теперь тоже можно было распрощаться, как, впрочем, и со всей прежней жизнью. Маша посмотрела в окно. На улице бушевала осенняя непогода, поливая город холодным дождем.
Погода снаружи напоминала Маше ее нынешнее положение. Вроде только вчера светило солнце и было хорошо, а сегодня ледяной ветер испугал своим дыханием последнюю надежду, и она упорхнула вслед за перелетными птицами. «Ничего, как-нибудь справимся», — поддержала ее Вера Павловна, заметив мрачное выражение на лице Маши.
Где Наша не пропадала? Чтобы как-то отвлечься от повседневных дел и внезапного разрыва с Антоном, Маша нашла небольшую подработку в интернете и несколько часов в день писала рекламные отзывы на разных сайтах. Особой прибыли это не приносило, но пенсия Веры Павловны и детские пособия кое-как держали семью Маши на плаву. Пожилая женщина взяла на себя заботы об Игорьке и Сашке, именно так Маша решила назвать близнецов.
Бабушка Вера возилась с ними так, будто это были ее собственные внуки. Заботы о детях положительно сказывались на ней. Она будто помолодела лет на десять, перестала жаловаться на боли в пояснице, мучившие ее ранее, и вообще расцвела и похорошела.
«Я тут подумала немного, и вот что решила», — однажды вечером сказала Вера Павловна, сидя с газетой в своем кресле. «Может, твои предки были чернокожими? Как тебе такая гипотеза?» Маша оторвалась от клавиатуры и усмехнулась. «Мои предки? Чернокожие?» скептически отозвалась она.
«Да откуда, глупости это!» Но Вера Павловна была настроена серьезно и строго посмотрела на свою бывшую воспитанницу. «Ну, не скажи», — протянула она, — «вот, скажем, Пушкин. У него прадед был чернокожим, а сам Александр Сергеевич получился светлым.
Или вот один актер, не помню уж, как его звать, тоже имеет чернокожего отца, но сам белый, а вот дети у него опять получились темными». Машу доводы Веры Павловны не слишком-то убедили, и она отмахнулась. «Пушкин, актеры», — усмехнулась она, — «нашли тоже с кем сравнивать.
Да и все равно мне никогда не узнать, кем были мои родители». Вера Павловна покачала головой и тут же хлопнула себя по лбу, будто вспомнив что-то важное. «Ой, совсем из головы вылетела», — воскликнула она, вытаскивая из-под кресла коробку с газетами, — «где оно тут у нас?» И старушка принялась перебирать содержимое коробки, громко шурша бумагой.
«Вот, нашла», — крикнула она, протягивая Маше старый номер одной местной газеты, — «там на последней странице есть одна статейка, почитай». Маша нехотя взяла газету, открыла последнюю страницу и пробежала глазами по мелким буквам. «Вот», — ткнула пальцем Вера Павловна, указывая на небольшую колонку в самом низу, — «очень интересный материал».
В статье рассказывалась история о какой-то пожилой местной жительнице, потерявшей дочку. Дочь, с ее слов, утонула в реке, когда ей было 20 с небольшим. И у нее остался маленький ребенок, который в день гибели матери был рядом с ней.
К тому моменту, когда на место происшествия прибыли спасатели и милиция, ребенка уже не было, и эта женщина просила откликнуться всех тех, кто хотя бы что-нибудь знал об этом. «И почему вы мне это показали?», — обратилась Маша к Вере Павловне. «Какое это имеет отношение ко мне?» Старушка пожала плечами и улыбнулась.
«Не знаю, я недавно перебирала старые газеты и журналы и наткнулась на эту статью двадцатилетней давности». «Может, это она тебя разыскивает?» «Осторожно», — предположила она, — «тебя же как раз нашли рядом с рекой. Думаю, тебе стоит наведаться к этой женщине и все разузнать».
Маша снова заглянула в газету. «Лидия Федоровна». Прочла она имя и отчество женщины.
«И живет недалеко от нас». Маша на всякий случай записала ее номер и откинулась на спинку кресла, не зная, что ей думать обо всем этом. Выждав несколько дней, она приняла нелегкое решение позвонить Лидии Федоровне, чтобы назначить встречу.
Она предложила ей встретиться в кафе. Но оказалось, что пожилая женщина уже давно не покидает свой дом по причине болезни, и Маше пришлось отправиться к ней. Лидия Федоровна жила в небольшой квартирке на первом этаже, окна которой выходили на большой, заваленной мусором пустырь.
Старушка передвигалась по дому на инвалидном кресле и, увидев девушку, стала внимательно ее рассматривать. «Ты так похожа на мою Свету!», — проговорила она дрожащим голосом. «Неужели ты все-таки нашлась?» Лидия Федоровна вытащила из старого серванта пожелтевшую фотографию в пластиковой рамке.
«Вот, посмотри», — сказала она, протягивая ее Маше. «Правда ведь похожа?» Маша взглянула на фотографию и ей почудилось, будто она смотрится в зеркало. На фотографии была изображена она, только волосы были не черные, а светлые, и прическа была короткой.
«Это Света, моя дочь», — пояснила Лидия Федоровна, постукивая тонким пальцем по стеклу рамки. «А ты, выходит, моя внучка?» «Расскажите мне все», — попросила Маша старушку, стараясь говорить как можно мягче. «Для меня это очень важно».
«Это долгая история», — произнесла старушка скрипучим голосом. «Я уже всего и не помню, так давно это было. Значит, слушай».
Маша затаила дыхание, а Лидия Федоровна принялась рассказывать ей о том, какой была ее мать при жизни. Света была девушка ветренная и непостоянная. После школы поступила в университет на архитектора и во время учебы познакомилась с одним парнем…
Парня звали Венсан. Он был чернокожим и приехал сюда на учебу из Руанды. Света учила его говорить по-русски и со временем влюбилась в него, а Венсан влюбился в нее, и они даже планировали переехать к нему в Африку.
Лидия Федоровна и ее ныне покойный муж всячески отговаривали дочь от этого союза с иноземцем. Но Света ничего не желала слушать и настаивала над том, что после учебы отправится в Африку вместе со своим возлюбленным. Время шло, и родители Светы, видя, что влечение дочери к Венсану не исчезает, а наоборот крепнет, решили вмешаться в их отношения.
Отец Светланы перехватил Венсана у университета, отвел его подальше и сильно побил, после чего запретил Венсан увидеться со своей дочкой, пообещав, что в следующий раз прибьет его окончательно. Но Венсан оказался достойным парнем, он не оказал отцу Светланы сопротивление и лишь улыбнулся. «Ваша дочь беременна от меня», — сказал он, вытирая с разбитых губ кровь.
«Когда-нибудь ее ребенок узнает об этом». Узнав об этом, отец разозлился еще сильнее и велел дочери сделать аборт, но Света отказалась. Тогда отец и вовсе выгнал ее из дома.
Света ушла, и родители больше ее не видели. До тех пор, пока ее тело не было найдено в реке и не было объявлено, что она покончила с собой. Судьба Венсана тоже осталась неизвестной.
Все, что родители Светы знали о нем, было написано в записной книжке дочери. Там были адрес Венсана, его фотография и слово «люблю», написанное его рукой. «Я знала, что Света родила дочь», — сказала Лидия Федоровна, неотрывно глядя в одну точку.
«На берегу была найдена коляска с куклой, а ребенка нигде не было. Я тогда сильно испугалась, не стала поднимать шума. Старушка вытерла слезы и долго качала головой, будто отгоняя тяжелые воспоминания.
Мой муж скончался почти сразу после этой трагедии. У него остановилось сердце. А меня вот парализовало.
Теперь уже почти 20 лет не могу встать на ноги». Лидия Федоровна снова подъехала к серванту. «Вот», — протянула она потрепанную записную книжку, — «все, что осталось от твоих родителей».
Маша приняла книжку и убрала ее в карман. «Простите, что все так получилось», — виновата сказала она, поднимаясь с дивана. «Я не хотела вас травмировать.
Я зайду как-нибудь еще». Маша поспешно распрощалась с бабушкой и выбежала из квартиры. Сердце ее громко стучало, а в глазах стоял туман слез.
Посоветовавшись с Верой Павловной, Маша решила отыскать отца. Накопив нужную сумму на билет до Руанды и получив визу, она сразу же выдвинулась в путь. Детей она оставила дома вместе с Верой Павловной.
Близнецы были слишком малы для такой длинной и непростой дороги. И к тому же Маша не знала, какой прием ее ждет в чужой стране. Долетев до столицы Руанды, Маша с огромным трудом отыскала дом Винсана и только приблизилась к его воротам, как пути ей преградил здоровенный охранник.
«Нельзя», — произнес он по-английски, — «посторонним вход воспрещен». Маша извлекла из кармана фотографию отца и своих детей и показала ее охраннику. «Дочь», — сказала она, тыча пальцем то фотографию отца, то себе в грудь.
«Я его дочь». Охранник изучил фотографии, потом связался с кем-то по рации и после недолгого диалога кивнул. «Идем», — велел он, махнув рукой.
«Он ждет». Охранник провел Машу по вымощенному мраморными плитами двору, мимо бассейна с фонтаном и завел ее в гостиную. Дом показался Маше дворцом из сказки.
Под потолком сверкало и переливалось несколько огромных люстр, а стены и пол были украшены мозаикой. Маша сделала несколько осторожных шагов и охранник велел ей остановиться. «Оставьте нас», — произнес чей-то низкий голос, и Маша увидела вышедшего к ним навстречу большого мужчину в белой рубашке и белых брюках.
Это был Винсан. Лицо его было таким же, как и на фотографии, а вот волосы изрядно посидели и были коротко подстрижены. Маша снова вытащила фотографию из кармана.
Винсан подошел к ней, и девушка молча протянула их ему, трясясь при этом как осиновый лист. «Ты так похожа на свою мать», — произнес Винсан, изучая лицо дочери. «Я знал, что когда-нибудь встречу тебя»…
Он приблизился к Маше и обнял ее, а она уткнулась ему в плечо и заплакала. «Я торговец фруктами», — сообщил Винсан, когда они с Машей сидели за накрытым столом возле бассейна. «Мои фрукты едут в Индию, в Китай, в Японию.
Даже в Америке меня знают». Он взял из вазы спелый банан и продемонстрировал его Маше. Маша еще никогда не видела таких бананов.
Крупных, с блестящей кожурой и невероятным ароматом. «У нас в стране таких нет», — призналась она отцу. «Это просто чудо, а не банан».
Винсан довольно улыбнулся и тут же посерьезнее. «Я хочу торговать с Украиной», — заявил он, уставившись на дочь. «Бананы, маракуйя, чай, картофель.
У меня много отличного товара для вашей страны». Маша слушала отца и улыбалась. Отец показался ей каким-то близким и родным.
Она пробыла у него в гостях неделю. Винсан рассказал ей о торговле, и они решили открыть небольшую компанию в родном городе Маши. «Если все получится, мы станем расширяться по всей стране», — поделился Винсан своими планами.
«Потом ты станешь хозяйкой всех моих капиталов и будешь распоряжаться ими по своему усмотрению». Маша не знала, то ли радоваться этому, то ли нет. Молча кивнула.
«А почему я?» — вдруг задала она неожиданный вопрос. «Разве у тебя больше нет детей?» Винсан горько взглянул на нее и опустил глаза. «Мой сын и жена погибли пять лет тому назад в аварии», — сообщил он таким голосом, что по телу Маши пробежали мурашки.
«Теперь у меня осталась только ты». «Я сделаю все, что в моих силах», — пообещала Маша. «Ты еще будешь гордиться мной, папа».
Вернувшись домой, она арендовала на деньги отца несколько помещений и наняла перевозчиков. Маша всерьез приступила к созданию компании. Шло время.
Бизнес расширялся с каждым годом. Сотни грузовиков везли фрукты и овощи в разные города Украины. Отец прилетал к ней несколько раз, нянчился с внуками и был счастлив, что у него есть близкие родственники, которых он безумно любил.
Однажды, когда Маша сидела в своем офисе и подписывала документы, в ее дверь кто-то тихо постучал. «Войдите!», — крикнула она, ожидая, что это кто-то из ее сотрудников. Каково же было удивление, когда она подняла голову и увидела переминающегося с ноги на ногу Антона.
«Я тут пришел поговорить», — пробубнил он. «Сегодня в нашу больницу пришла машина с фруктами. Сказали, что это ты ее прислала».
«Ну да, а что? Я хотела сделать вашим пациентам что-нибудь приятное. Разве плохо?» Антон затряс головой и поджал губы. «Нет, нет, все хорошо.
Я пришел поговорить не об этом. Наши дети…» Маша, не веря своим ушам, сначала громко выдохнула, а потом расхохоталась. «Как, как, ты сказал?», — воскликнула она, поднося руку к уху.
«Я не ослышалась? Ты сказал, наши дети?» Антон побагровел и качнул головой. «Нет, это мои дети!» — сказала Маша, успокоившись. «Ты сам отказался от нас, помнишь? Хочешь поговорить об этом?» Антон подпрыгнул, резко развернулся и выскочил за дверь.
Маша снова вернулась к документам, стараясь отвлечься от разговора с бывшим мужем. Снова кто-то постучал в дверь. В этот раз стук был громким и нетерпеливым.
Ожидая, что это снова Антон, Маша подошла к двери и хотела было ее запереть. Но тут в ее кабинет влетел незнакомый мужчина в кожаной куртке и сунул ей в руки какую-то бумагу. «Здрасте!» — выпылил он, задыхаясь.
«Я ваш новый водитель. Мне сказали, чтобы вы подписали обходной лист». Маша взяла бумагу и вгляделась в бородатое лицо незнакомца.
«Мишка?» — недоверчиво спросила Маша, узнав в бородаче своего приютского друга. «Мишка Павлов? Ты ли это?» Парень, тоже узнав Машу, расплылся в улыбке и кивнул. «Вот это встреча!» — воскликнул он, хватая и прижимая ее к себе…
«А ты, я смотрю, сильно изменилась. И все к лучшему». Он долго рассматривал Машу и все смеялся.
«Мне в жизни повезло меньше, чем тебе», — заявил Мишка, садясь за стол и наливая себе воды. «На работу никуда не берут. Жить особо не на что.
Вся надежда на тебя». Маша торопливо расписалась в обходном листе и пообещала, что оформит ему повышенный оклад. «Может, это самое поужинаем вечерком?» — предложил Мишка, поднимаясь.
«Ах да, куда там, ты же начальница!» Он виновато улыбнулся и сделал реверанс. «Еще и замужем, небось!» — добавил он, отыскивая взглядом кольцо на пальцы Маши. «Или все-таки не замужем?» Маша, откинувшись на спинку, игриво сдула прядь с лица.
«Может, это самое поужинаем?» — передразнила она Мишку. «Сегодня в семь вечера в ресторане «Волна». Не опаздывай!» Мишка кивнул, помахал Маше и выбежал в коридор.
«Эх, Мишка, Мишка!» — вздохнула Маша, перебирая документы. «А ведь я тебя когда-то любила, а ты, дубина, даже не знала об этом!» Ей почему-то захотелось признаться в этом Мишке и посмотреть на его реакцию. «Скорее бы уже вечер!» — улыбнулась Маша и взялась подписывать документы.
А потом был и ужин в кафе, и прогулка в парке, и еще много вечеров и прогулок. А позже — роскошная свадьба, где гордый отец вел свою красавицу-дочь к алтарю, а два ее смугленьких сыночка несли на подушках их обручальные кольца. Маша была счастлива.
Все в ее жизни получилось как надо. Пусть и с препятствиями и оврагами, но в итоге все хорошо. Она замужем за любимым человеком.
У нее есть прелестные детишки, заботливый отец и самая добрая нянечка. А большего счастья ей не надо.