В дом знахаря ворвались беглые зэku и угрожая ножом, заставили лечить раненого. А когда дед предложил им попить чаю, они согласились, не догадываясь, ЧТО их ждет…

Кручу головой по сторонам и вспоминаю что-либо о волках. Хоть что-нибудь. Как спастись от свирепого голодного хищника? Так, нельзя смотреть в глаза.

Поздно. Посмотрел. Нельзя поворачиваться спиной.

Окей, не буду. Соображаю медленно, торможу. А, вот еще.

Нужно медленно отступать без резких движений. Ну ок, медленно так медленно. Вот дед, вместо того, чтобы рассказать, как спастись от волка, Рассказывал мне, как спасти березу.

Медленно пячусь и ругаюсь про себя на Евдокима. Волк же продолжал стоять на месте. Я уже отошел на приличное расстояние и тут же увидел справа от себя поворот.

Я пропустил поворот. Снова взглянул на волка, чтобы оценить расстояние и понять, как действовать дальше. Волка на тропинке не было.

Покрутил головой, прислушиваясь к звукам. Он решил меня обойти и зайти с тылу? Поворачиваю на нужную тропинку и… Бежал я со всех ног. Добежал до дома деда буквально за считанные минуты.

«Богдан, ты чего такой запыхавшийся?» Я ему рассказал, что пропустил поворот и про волка, который встал у меня на пути. «Так то не волк был, а кто? Это сам хозяин леса тебя на путь истинный наставил». «Хозяин леса на путь истинный? А если я бы прям там?» А вот интересно, уже столько времени прошло, а ничегошеньки не вспомнил.

Даже сегодня, побывав в лесу и малость струхнув. Да кого я обманываю? Я не малость, а прям по-серьезному струхнул. А еще говорят, что стресс память возвращает.

Да нифига подобного. Я там едва в штаны не наложил, но ничего не вспомнил. Последним моим воспоминанием и единственным остается нестерпимый холод.

Евдоким учит меня заниматься хозяйством. Но то ли я такой бестолковый, то ли у коровы на меня зуб, ну или что там у них есть. Взял я стул, все, как учил дед, вымыл ей вымя, смазал вазелином и только начал доить.

Она как легнет. Я лечу в одну сторону, ведро в другую, а Евдоким ухахатывается, стоя в дверях. Даже несчастный петух, уж не знаю, кого он во мне увидел, но так больно меня клюнул, теперь синяк будет.

Да иди оно лесом. Не подойду я больше ни к корове, ни к курам. Это ладно еще.

Дед мне сказал дать сено кроликам. Блин, я их часа два по сараю ловил. К лету я с горем пополам научился управляться с хозяйством деда.

Но больше всего мне понравилось ухаживать за Зорькой. Это Евдокимова лошадь. Старенькая уже.

Дед рассказывал, что выкупил ее у заводчика, когда та сломала ногу и ее должны были пристрелить. Он ее выходил и в прямом смысле поставил на ноги. Мне нравилось с ней разговаривать, чесать ей гриву.

Она слушала и смотрела на меня своими умными глазами. И как же было жалко, когда дед запряг Зорьку в плуг. Нужно было огород пахать.

Ничего-ничего, Богдашка, ты ее под узды веди, а я тут править буду. Она хоть и старенькая, но сильная еще. Потом мы с ним сажали картошку, сеяли морковку и много чего еще.

В деревню меня посылает по разным мелким поручениям. Я запрягаю Зорьку и скачу верхом. — Так, Богдан, вот тебе денег, поезжай.

Список я тебе написал. Да спичек, спичек не забудь. Я кивнул и поехал.

Уже по летнему жарко, хоть еще и конец мая. И дождей почти не было. Зорька легко бежит по накатанной лесной дороге.

Десять километров для нее преодолеть — плевое дело. Уже через полчаса мы с ней подъехали к магазину. Я спешился и стоял привязывал ее к столбику.

Смотрю, летит женщина. — Послушай, ты же тот самый! Я стоял на нее смотрел, не понимая, кто тот самый. — Но это ведь ты ученик Евдокима! Я кивнул, хотя я себя в таком ключе не рассматривал, но технически так оно и было.

— Помоги, а! Мы как раз собирались за Евдокимом ехать, а тут ты! — Да чем я могу помочь? Пошли, пошли, пошли! Она схватила меня за руку и тянет. Пришлось подчиниться. В крайнем случае пошлю их к Евдокиму.

Она притащила меня в большой двор. На скамейке полу лежала девчушка лет двенадцати. — Вот, внучка, второй день мается зубом.

Таблетки не помогают, врача здесь нет. А в город ехать надо родителей ждать. Помоги, а! Девчушка подняла на меня лицо.

Слева у нее был огромный флюс. Я присвистнул. Дед при мне не раз лечил зубы, поэтому я сразу сообразил, что делать.

Нужен чеснок, кора дуба, марля. — Да, я сейчас! Женщина метнулась и уже через минуту принесла мне все необходимое. Я, конечно, сомневался, получится ли у меня.

Просто стоило попытаться. Взял кусок марли, завернул туда зубчик чеснока и проговорил слова, которые много раз слышал от старика. Бела чеснок.

Не боли зубок. Не боли зубок. Спасибо, чеснок.

Скрутил марлечку жгутиком и повязал девочке на запястье. Зубчик чеснока как раз оказался под венкой. Затем взял аптечную пачку с корой.

Понюхал. Вроде нормально пахнет. И тоже прошептал над ней заговор, который успел выучить за эти месяцы.

— Кору заварите и пусть полоскают зуб шесть раз в день. Если до завтра не полегчает, либо поезжайте к деду, либо к врачу. Пока я это все делал и разговаривал с женщиной, девочка вдруг перестала постонывать и села ровно.

— Ба! У меня прошло! Боль прошла! — Вот спасибо! Вот спасибо тебе, дорогой! Сейчас, погоди! Она вновь убежала в дом и вернулась, неся горсть конфет и деньги. — Вот, возьми, купи себе чего-нибудь. Я немного растерялся.

Но Евдоким никогда не отказывался от благодарности. Поэтому и я взял. — Травку не забудьте заварить.

И повязку пусть до завтра носит. Короче, сутки ей надо с ней проходить. — Да, конечно! Я все сделаю! И я пошел обратно к магазину.

Я шел, а деревенские здоровались со мной. И как мне было хорошо на душе от того, что я сумел помочь девочке. Зорька стояла там, где я ее оставил и мирно пощипывала травку.

Я почесал ее под гривой и зашел в магазин. Лиля сразу заулыбалась при виде меня. Когда входил, она на повышенных тонах разговаривала с какой-то бабкой.

— Все! Все, баба Шура, идите! Как только привезут, я дам знать! Бабка цокнула и прошла, недовольная, мимо меня к дверям. — Привет! — протяжно произнесла она. — Давненько тебя не было! — Да как-то недосуг было.

Что у тебя новенького? Лиля вздохнула. — Да что у нас тут может быть новенького? Все по-старенькому. Картошку вчера садили.

Сажали, наверное. — Ага, сажали, умаялась. А у тебя что новенького? — Вот у меня точно ничего новенького.

Мне тут дед целый список выдал. Поможешь? Она вздохнула. — Давай свой список! Я ей подал клочок бумажки, и она начала собирать все по списку.

— Все? Или еще что-то? Я оглядел все, что она принесла и положила передо мной на прилавок. Спички еще. — И ты какой шоколад любишь? — Я? Молочный с орешками.

— Ну давай еще его. Я сложил все покупки в рюкзак. Все, кроме шоколадки.

Ее я протянул Лиле. — А это тебе. Пей чай и меня вспоминай.

Пока. Она взяла шоколадку и покраснела. — Спасибо.

А вот интересно, в моей прошлой жизни была девушка? Если была, то красивая или нет? Я вернулся домой и начал Евдокиму рассказывать о своем маленьком приключении и о том, что у меня получилось. — Молодец. Все верно ты сделал.

И с того дня я уже не был просто «принеси-подай», а Евдоким начал меня учить по-настоящему. Он мне показал свою книгу, где были записаны рецепты и заговоры от всего на свете. Огромная такая, с толстым переплетом и слегка пожелтевшими страницами.

Эту книгу начала писать моя прабабка, потом дед, отец, теперь я. А я вот детей не нажил. Наверное, поэтому мне тебя Бог послал. — Евдоким, а есть там что-нибудь, чтобы память ко мне быстрее вернулась? Я впервые у него это спросил.

Тот слегка замешкался, а потом головой покачал. Я вздохнул. Жаль.

Но и дед меня наставлял. — Ты, Богдаша, когда берешься кого лечить, проси помощи у Бога. Прямо так и говори.

Господи Боже, помоги. А когда закончишь, благодари. Спаси и сохрани.

И выучишь молитвы. Наше дело правое, и с Божьей помощью мы со всем справимся. Так мы с ним и жили.

Хозяйство, огород, страждущие. Все как по расписанию. В промежутках я тщательно изучал книгу.

И как дед умудряется все это помнить! Да пару раз в месяц я в деревню ездил. В магазин. Лилия сразу расцветает при виде меня.

А мне она совсем не нравится. Ну девушка и девушка. Ну да, не страшная.

Фигурка вроде тоже ничего. Но не мое. Я с ней болтаю только потому, что мне, кроме как с Евдокимом, поговорить не с кем.

А больше я никого не знаю. Несколько минут поболтали, и собрав в свой рюкзак все точно по списку, вышел на улицу. Лето в самом разгаре.

Вокруг все в зелени и цветах. В такую жару, как сегодня, все прячутся по домам. Ну или в тенечке.

Я подошел к Зорьке. Она нервно дергала хвостом. Мухи одолели.

— Что, Зорька, тоже жарко тебе? Поехали домой. И только было хотел сесть на нее верхом. — Эй, ты! Слышишь? Оглядываюсь.

Три парня. Типичные колхозники. — Это вы мне? — Тебе, а то кому же? — И что вам надо? — Ты какого рожна возле Лильки трешься? Она моя телка! Говоривший стоял и бил себя кулаком по ладони.

Во-первых, я не кручусь. Во-вторых, Лиля — свободная девушка. И сама вправе решать, чья она девушка.

В-третьих, телки у тебя в коровнике стоят. Этот раз свирепел, лицо покраснело, даже пот на лбу выступил и кинулся на меня. Между мной и им возникла Лиля со шваброй в руках.

— А ну, пошел отсюда! Васька, ну сколько тебе можно повторять? Ну, не нравишься ты мне! Не нравишься! А кто тебе нравится? Вот этот утырок? Дружки стали хватать этого Ваську за руки. — Слышь, Васька! Говорят, он ученик колдуна. Пошли лучше отсюда, а то порчу какую нашлет.

И тут у меня мысль мелькнула. Я дергаю из гривы Зорьки волосинку, начинаю наматывать ее на палец и делаю вид, что шепчу что-то. — Он прав.

Вот сейчас волос закончится, и не сможете вы больше любить. Всегда будет. Да говорить я не успел.

Они развернулись и бросились в рассыпную. Лиля смотрела какое-то время им вслед, потом начала смеяться. А я, глядя на нее, — Ты действительно на них порчу навести хотел? — Ну нет, конечно.

А это вот на тебе. В следующий раз, когда полезут, покажи им этот волос. Лиля завернула конский волос в платочек и положила к себе в карман.

— Хорошо, спасибо. Кое-как успокоившись, я попрощался с девушкой, сел на лошадь и отправился домой. Заезжая в ворота, я увидел во дворе машину…