Вагітна таксиста підвезла бабусю в будинок для пристарілих, і обняла як рідну маму. А через місяць до дівчини приїхав нотаріус, прочитавши папери, вона ЗАВМЕРЛА від побаченого …

Наняла специалистов и те начали реставрацию, ремонт дома по ее личным эскизам. Но чем ближе приближался срок родов, тем тяжелее ей все давалось. Вера стала неповоротливой и неуклюжей.

Ей все тяжелее было вставать по утрам. И самое главное, чем бы она не была занята, о мысли все равно возвращались к Николаю. Она уже много раз пожалела, что так резко тогда с ним обошлась.

Нагрубила, обидела человека ни за что. А ведь он и правда так ей помогал. Сколько сделал.

Если положить руку на сердце, очень нравился в глубине души женщине. Просто искалеченная отчимом садистом детства, вкупе с подлым поступком Витька, напрочь отбила у нее охоту подпускать к себе в душу кого-либо из мужчин. Она сама же выстроила кирпичную стену и панически боялась, что ее снова обидят, обманут, предадут.

Коля тоже скучал по Вере. Эта дерзкая и самодостаточная женщина запала ему глубоко в сердце. Он понимал умом, что во многом она права.

И момент он выбрал неудачный, будто специально. Ответственность за чужого малыша сложный вопрос. Но он готов был попробовать приложить все силы, чтобы понять и полюбить этого маленького человечка, который должен был вот-вот родиться.

А она даже дослушать его не захотела. И все равно, как бы он не сердился на нее, а сердце рвалось туда, где она. Он переживал.

Ведь скоро роды, а Вера в доме совсем одна. Как она справится? Всякое же может случиться. Много раз выбирал заветный номер в списке записной книжки телефона, но так и не позвонил.

В один из дней Николай перебирал в гараже машину, когда туда подъехали таксисты с заказов. И он краем уха услышал их разговор. «Слышали, мужики? Верка-то наша родила вчера.

Мальчишка. Три сто. Нашему Степанычу знакомая одна рассказала.

Надо бы это, скинуться что ли, поздравить от всех мужиков, как положено. Хорошая ведь девка». У Николая все внутри перевернулось.

Он бросил гайки и ключи и побежал умываться. Потом купил букет красивейших роз, всяких вкусностей и помчался в роддом. По дороге думал, да ну ее к черту эту гордость дурацкую.

Попробую еще раз ей в любви признаться. Будь что будет. Поздравлю заодно.

Долго возмущался в фойе, почему его не хотят пустить к роженице. Уговаривал и так, и сяк. И все же упросил медсестру хоть на минутку увидеться с Верой.

Женщина лежала в палате и готовилась к кормлению. Когда к ней пошла медсестра и шепнула «Там ваш муж чересчур активный. Мне весь мозг проел.

Хочет увидеть вас. Это категорически, конечно же, нельзя делать, но в виде исключения, пока нет начальства, можете выйти к задней двери. На одну минуту.

Иначе я по шапке получу». Обалдевшая Вера поковыляла в конец коридора. Сердечко ее трепетало.

Неужели Коленька простил, не сердится? Она открыла дверь и не успела опомниться, как цветущий Николай сгреб ее в охапку и нежно поцеловал. Потом вручил торжественно букет, пакет с фруктами и выпалил. «Поздравляю.

Верочка, теперь ты от меня не отделаешься просто так. Выходи за меня замуж. Клянусь, ребенка буду любить как своего.

Ты никогда не пожалеешь о своем выборе. Но не могу я без тебя, хоть убей. Хоть и характер у тебя, ей-богу, невыносимый, и готовишь ты не ахти.

Блины и котлеты есть невозможно. А все равно к тебе тянет». Вера расхохоталась и ответила.

«Ну, Суриков, ты даешь. Так мне еще руку и сердце никто не предлагал». «Да согласна я, согласна.

Ты прости меня, Коль. Я тогда много лишнего тебе наговорила. Потом жалела очень.

Это просто потому, что мне трудно научиться снова доверять мужчинам. Ты здесь ни при чем. Ты мне тоже очень нравишься, честно.

Просто я и сама боялась себе в этом признаться. Ну все, мне бежать пора, а то заругают». Коля заговорщицки спросил.

«Погоди, так а сынка как назовем? Учти, я его на себя запишу как положено. Мой он и точка». Вера поняла.

С таким мужчиной она точно не пропадет. И радостно ответила. «Назовем Богдан…