Дождливый осенний день подходил к концу. Вера, молоденькая девушка-таксист, крутила баранку и ехала на свой последний заказ.
Она уже порядком устала, ломила спину и болели глаза от постоянного напряжения. Но Вера не унывала, потому что заработок за сегодня был приличный. Хотя нервотрепка была тоже немалая.
Она успела отвезти троих опаздывающих пассажиров на железнодорожный вокзал. Потом еле угомонила подвыпивших мужчин, которые ехали домой из бара и горланили песни в салоне. Были еще мамочки с малыми детьми и влюбленные подростки.
В общем, все по кругу. И так каждый день. А сейчас Вера ехала забирать пожилую женщину по заявке диспетчера и везти ее по указанному адресу.
Подъехав на место, девушка увидела перед собой старый обветшалый дом. Видно, что когда-то в прошлом это было красивое строение. Но от времени облупилась краска, резбленные деревянные завитушки почернели, ставни на окнах перекосились и заржавели.
Вокруг дома тоже все заросло сорняками и диким виноградом. Очевидно, что за территорией давно никто не ухаживал. Время шло, а к машине так никто и не выходил.
Вера стала переживать, ведь за ложный вызов никто не заплатит, а бензина потрачено было немало. Как-никак, окраина города. Девушка посигналила пару раз и стала нервно барабанить по рулю пальцами.
Наконец-то скрипнула несмазанная дубовая дверь, и на порог еле-еле вышла старенькая бабулечка. Сухонькая и сморщенная, на вид ей было лет 80, не меньше. Одета пожилая женщина была очень бедна.
Старенькая, поношенная пальто не по сезону, и тоненький, выцветший от времени платочек. Она тащила за собой довольно объемный чемодан, наверное, еще советских времен. Вера выскочила из салона и помогла пассажирке погрузить чемодан в багажник.
Старушка оправдывалась. Мне так неудобно перед вами. Извините меня, пожалуйста, что заставила ждать.
Просто замешкалась, возилась долго, вот и не уследила за временем, не успела. Девушка улыбнулась ободряюще. Ничего страшного, не переживайте, все в порядке.
Присаживайтесь, пристегивайтесь и поедем. Так, сейчас я проложу маршрут по навигатору, по объездной. Пожалуй, проскочим все пробки.
Так будет быстрее. Вдруг старушка попросила. Голубушка, можно вас попросить через город, по центру поехать? Я ведь уже много лет в затворнице живу.
Здоровье не позволяет далеко от дома отходить. А так хочется напоследок посмотреть, каким стал наш город. Я доплачу, если нужно.
Меня, кстати, Зоя Павловна зовут. А вас? Девушка ответила. Я Вероника.
Очень приятно. Не вопрос. Как скажете.
Прокачу вас через центр, не спеша. Мне не сложно. Они тронулись в путь.
Бабулечка по ходу движения восторгалась красотами за окном и рассказала немного о себе. Ой, ну ты посмотри, какие постройки современные. А тут ведь раньше пельменная была, я помню.
А теперь вон какой ресторан отстроили. А это что за чудо огромное? Огнями как новогодняя елка мигает. Да сколько ж тут этажей? Не сосчитать.
Вера улыбнулась. Это торговый центр новый. Там все, что хочешь, можно купить.
И кинотеатр, и кафе имеется, и много детских аттракционов. Старушка продолжала вспоминать. Мы с мужем, когда молодые были, любили вечерком прогуляться по улочкам, по вот этому парку пройтись.
Возле памятника Пушкину всегда молодежь собиралась. Свидание назначали друг другу. Там же танцплощадка летняя имелась.
Эх, времена были. Я ведь в суде работала секретарем, а Петя мой учителем был, математику в школе преподавал. Руки у мужа золотые были, дом сам построил, все вместе делали.
Деток у нас долго не было, все Бог не давал, а потом Машенька родилась. Уж как мы радовались, словами не описать. Все для нее, кровинушки нашей.
Я и подумать не могла, что останусь одна, как перст на старости лет. Вера осторожно уточнила. Так, а дочка что же, где она сейчас? Старушка смахнула слезу и ответила.
Ох, долгая эта история, Верочка. Любовь у нее случилась, несчастная. Пропала она, сгинула.
От нас отреклась и с отцом разругалась. Так и не виделись больше. Батюшки, смотри-ка, а церковь-то какая, а купола золоченые.
Раньше-то скромная, деревянная была. Вот ведь красота. И старушка перекрестилась трижды.
Потом тоже спросила. А тебя-то, милая, как угораздило в такую непростую профессию податься? Вроде не женское это дело. Впервые вижу женщину за рулем, если честно.
Вера только рукой махнула. Да, Зоя Павловна, жизнь так сложилась. Сама без родителей осталась.
Мама умерла, когда мне восемь было. Росла в приюте. Потом влюбилась, забеременела.
А Витька под лицом оказался. Бросил меня, как только узнал. Ответственности побоялся.
Так и осталась я одна с малышом под сердцем. А машины я с детства люблю. Вот и кручу баранку.
А что? Мне нравится. И деньги еще платят. Зоя Павловна покачала головой.
Бедная ты моя горемычная. Тяжело ведь одной будет-то с мальцом. И помочь совсем некому.
Вера только улыбнулась. Мне не привыкать. Ничего, справлюсь.
Вот денежек на ребеночка и роды накоплю и буду нянчить. Мое ремесло меня всегда прокормит. Так, за разговорами, они подъехали к месту назначения.
Это было серое казенное здание с высоким забором. Вера присмотрелась, прочитала название на воротах и ахнула. Это же дом престарелых….
Ей стало невыносимо жаль бедную старушку, которая вынуждена от одиночества и болячек переехать жить сюда. Девушка заглушила машину, помогла старушке выйти, вытащила чемодан и поднесла его к воротам. Зоя Павловна опустила голову и сказала «Все, Верочка, это моя, конечная.
Я теперь тут навсегда. Одно радует, что ненадолго. Болячки совсем одолели.
Долго не протяну. Прощай, моя хорошая. Береги себя и ребеночка своего и ни в коем случае не отталкивай его от себя, чтобы не случилось, чтобы не остаться, как я, никому не нужной».
У девушки защемило сердце и слезы сами навернулись на глаза. Она обняла старушку и шепнула «Зоя Павловна, можно? Я вас проведать буду». Бабулечка только рукой махнула «Езжай, не бери в голову.
У тебя своих забот полно». Пожилая женщина стала доставать потертый кошелечек, чтобы расплатиться. Вера замахала руками «Нет, нет, уберите.
Я не возьму с вас денег. Всего вам доброго». Она быстро села в машину и уехала, чтобы не бередить еще больше душу.
Вечером, наскоро перекусив и приняв душ, девушка наконец-то вытянула отекшие ноги и надеялась уснуть. Но не тут-то было. Перед глазами стояла несчастная Зоя Павловна, машущая ей рукой на прощание.
«Господи, как же жалко ее. Да слез. Приятная, интеллигентная женщина.
И надо же остаться совсем одной. Что ж там за дочь такая? Напрочь забыла мать. Уму непостижимо».
Вера прикрыла глаза и стала перебирать отрывки своего несчастного детства. Мама Веры умерла очень рано. Несмотря на это, тот кусочек детства, проведенный с ней, девочка считала лучшим периодом в своей жизни.
Маму звали Мария. Она работала уборщицей в придорожном кафе, очень сильно уставала, была измотана до предела. К тому же ненавистный отчим существенно отравлял им жизнь.
Иван пил, дебоширил, называл Веру не иначе, как чужим отродьем и лупил ее нещадно. Мать, правда, жалела девочку и старалась защитить. В доме всегда была напряженная, взвинченная обстановка.
Мария старалась пожалеть приголубить дочурку, втихаря покупала ей сладости и игрушки, чтобы муж не видел. Вера сто раз умоляла развестись ее с этим садистом, плакала. «Мамочка, давай уйдем от него, прошу.
Дядя Ваня плохой, он нас не любит. Я его боюсь. Зачем ты с ним живешь?» Измученная женщина лишь тихо плакала и гладила по головке свою кровинушку.
«Знаю, доченька, что Иван нехороший, но идти-то нам некуда. Это его дом. Непутевая у тебя мамка, несчастливая.
Связалась в свое время с негодником одним, так и покатилась все в жизни кувырком. Так что придется терпеть, не на улицу же идти». Мама умерла совершенно неожиданно, прямо на рабочем месте, от сердечного приступа.
Деваться некуда. Отчим ее, конечно, похоронил, но теперь ему маленькая падчерица была и вовсе, как кость в горле. Девочка старалась лишний раз не попадаться ему на глаза.
Бывало, даже тихонько пряталась под кроватью и лежала там, не дыша, лишь бы пьяный мерзавец ее не заметил. О нормальном сне, учебе и говорить было нечего. Вскоре жизнь Веры стала совсем невыносимой.
Отчим гонял ее, как сидорову козу, гнобил и измывался, называл нахлебницей дармоедкой. Девочка часто пряталась у соседей от тирана. Они-то в конце концов и вызвали службу опеки.
Сердце разрывалось смотреть, как страдает девчонка. Веру тут же забрали в приют. Отчим был этому только рад.
Ну, а там своя школа выживания. Приходилось и драться, и быть наказанной неоднократно, чтобы хоть как-то постоять за себя. За годы, проведенные в детском доме, Вера стала настоящей пацанкой.
Она обожала машины, обсуждала с парнями гонки и уверенно гоняла на стареньком мопеде. Им дворник, дядя Федя, иногда разрешал. Мальчишки ее уважали, считали своим хорошим другом и научили разбираться в запчастях и перебирать движок.
Внешний вид тоже был соответствующий. Короткая стрижка, кеды и кожаная куртка. Хотя личико у Веры было очень миловидное.
Карие глубокие глаза, пухлые губки и ямочки на щечках. Улыбка тоже была харизматичная. Многие парни восхищались этой смелой и отважной девчонкой, которая могла запросто поменять свечи и перебрать карбюратор.
Когда воспитатели сообщили девушке, что ее отчим сгорел в пьяном угаре, она не испытала и сотой доли сочувствия к этому негодяю. Даже порадовалась, что его больше нет на земле. Ведь если бы не его ужасное отношение к маме, возможно она была бы еще жива, а так постоянно на нервах.
Какое же сердце все это выдержит? После выпуска из детского дома Вере выделили убитую комнату в коммуналке. Она сначала сильно расстроилась, так как зрелище было еще то. Дырки в стенах, полчища тараканов и куски облезлых обоев, да пару разбитых стульев.
Но не в характере Веры было сдаваться. Девушка не опустила рук, легко и весело с друзьями ее оборудовала, сама штукатурила и замазывала дыры, оклеили свежими дешевенькими обоями и там стала сносно жить. Вера сама, без блата и связей, с первого раза сдала экзамены на права, получила водительское удостоверение и пошла искать работу.
Немало порогов пришлось ей оббить, ведь девушку без водительского стажа никто на работу брать не хотел. Наконец ей повезло, устроилась водителем-экспедитором небольшую фирму. Женщина-хозяйка весело ей подмигнула, да нет такого дела на земле, с которым мы, женщины, не справимся, и приняла на работу.
Вера справлялась отлично, ни одного нарушения, машина всегда в исправности, клиенты довольны, но вот зарплата… Так пришло решение попробовать себя в такси, ведь среди водительского люда носилась молва, что таксисты хорошо зарабатывают, и чаевые есть, но и вкалывают, мама, не горюй, выдержит не каждый. Сначала хозяин таксопарка, Степаныч, долго смеялся, глядя на щуплую, дерзкую девчонку с короткой стрижкой, но потом вдруг сказал, сейчас я устрою тебе небольшой экзамен, пройдешь, возьму, а нет, не обессудь. И принялся с другими таксистами делать ей импровизированную полосу препятствий.
Они разложили под дороги старые покрышки в виде змейки, потом открыли узкий гараж. Довольный хозяин скомандовал. Вот, три круга по этому маршруту, потом разворот и заезд задом в гараж.
У тебя пять минут на все. Учти, коробка передач механическая. Твое время пошло.
Посмотреть на эту потеху, вокруг собралось пол таксопарка. Каждый второй про себя думал. Да уж, я бы навряд ли справился, больно круто змейку-то выложили чертяки.
А в гараж уж точно задом не заехать без должной сноровки. Там по паре сантиметров с боков всего. Таксисты думали, что девчонка растеряется, не сможет проехать и передумает.
Но не тут-то было. ..
Вера легко запрыгнула в старый жигуленок, улыбнулась и без единой помарки выполнила задание. Когда она вышла из гаража, ей хлопали все мужчины.
Степаныч даже рот открыл и почесал затылок. Ай да молодец! Уговор есть уговор. Беру.
Но учти, новых машин мало. Тебе как стажеру выделю старенькую девятку. Крутись как хочешь.
Ремонт тоже на тебе. У меня мужики сами под капотом лазят. Дежурный автослесарь имеется, но на всех не разорвется.
Все, жду к восьми на смену в понедельник. Только вряд ли ты долго выдержишь. У нас тут отродясь женщин не было.
Первое время мужики подговаривали диспетчера и Вере давали самые проблемные заказы. Например, развоз пьяной публики или нервных истеричных дамочек, с которыми невозможно было договориться. Могли и по темноте в пригород отправить, где от дорог-то одно название.
Все ждали, когда же эта упрямая девчонка сдастся, сломается и сама уйдет из службы такси. Но все напрасно. Вера ни на что не жаловалась.
Мало того, было видно, что ей эта работа действительно в кайф. Старенькая машина часто подводила, но поломки не останавливали девушку. Она наравне с мужчинами засучивала рукава и копалась под капотом, зачастую задерживаясь на работе гораздо дольше, чем положено.
В итоге ее по-настоящему стали уважать. Теперь таксисты старались наоборот, помочь и поддержать. А если иногда и подшучивали, то так по-доброму, скорее для смеха, без злого умысла.
Так и бомбила девушка вот уже третий год без устали. Полгода назад друзья решили сделать ей на день рождения подарок и пригласили Веру на слет байкеров. Знали, что девушка будет в восторге и это для нее лучше любого презента.
И действительно, ей там очень понравилось. Шоу было восхитительно. Мощные мотоциклы, брутальные мужчины с густыми бородами в кожаных куртках и черных джинсах, похожие на настоящих викингов.
Вера с замиранием сердца смотрела, как они ставили на дыбы мощную технику и преодолевали барьеры и препятствия. Именно там она познакомилась с Виктором. Он тоже был в числе приглашенных зрителей.
Слово за слово, молодые люди быстро нашли общий язык и подружились. Вере Виктор сразу понравился. Сильный, мускулистый, уверенный в себе мужчина.
Он был тренером по волейболу, а мотоциклы были его хобби и страстью. Девушка ему сразу приглянулась. Особенно он восхищался, когда она лихо навернула пару кругов на байке, упросив одного из гонщиков дать ей прокатиться.
Молодые люди стали встречаться. Роман вспыхнул бурный и страстный. Веру не смущало поначалу, что Витя ей не предлагает ничего серьезного.
Они просто любили друг друга и наслаждались жизнью по полной. Куда спешить, вся жизнь впереди. Могли взять на прокат мотоцикл и кататься целую ночь по городу с ветерком.
Или же взять и прыгнуть вместе, взявшись за руки на аттракционе головой вниз. Вера вообще любила свободу, скорость и экстрим. В такие моменты адреналин зашкаливал и казалось, вот оно, счастье.
Любили друг друга так же страстно и неистово. Каждый раз был словно последний. Все лопнуло, как мыльный пузырь в один миг, как только Вера поняла, что беременна.
Витя не ругался, не кричал. Он просто позорно смылся с горизонта. Не брал трубку и при встрече делал вид, что они не знакомы.
Мало того, тут же нашел Вере замену. Богатенькую Фифу Николь, дочку префекта. Когда она собственными глазами увидела, как ее любимый на глазах у всех целуется с этой профурсеткой, ей стало окончательно понятно, что между ними все кончено.
Вере было так горько и обидно, страшно и больно, что в первый момент она даже хотела было решиться на необдуманный поступок. Наша героиня вспомнила свое безрадостное детство, как ее мать не могла вытянуть одна. Понимала, что помощи ей ждать тоже неоткуда, так зачем же все это затевать, обрекать ребенка на муки.
Она уже даже сходила в поликлинику и записалась на процедуру, но накануне с ней приключилось невероятное событие, заставив кардинально поменять решение. Вера подвозила пассажирку, не то цыганку, не то молдаванку, в цветастом платке и длинном платье. Когда женщина уже выходила из машины, то случайно дотронулась до ее ладони и вдруг неожиданно сказала, пристально глядя прямо в глаза, «Все будет хорошо, милая, не печалься.
Сын родится, а потом дочка. Ждать придется недолго, счастье твое уже на пороге». Женщина давно ушла, а Вера так и сидела на месте, застыв, словно соляной столб.
Нельзя сказать, что девушка безоговорочно поверила цыганке, не того она была характера, но на аборт так и не пошла. Ребенка оставила и твердо решила, что она в лепешку разобьется, а вырастет его сама, без всяких там сволочей ведьков или еще хуже противных отчимов. После принятого решения ей стало намного легче.
У нее появилась цель, как можно больше заработать, чтобы хватило на первое время с ребенком сидеть, пока в ясли не пойдет. Так что она бомбила в три смены, не щадя себя. Благо, токсикоза совсем не было, только часто болела спина и немного отекали ноги от длительного сидения.
Из головы все не уходило Зоя Павловна, и Вера подумала, надо ее все же навестить. От меня не убудет, а человеку приятно будет. Наверняка ей там совсем грустно и одиноко.
Вера понимала, как никто другой, как плохо в таких заведениях, даже если кормят и одевают. Хочется выйти и плакать, и уйти домой. На следующий день девушка выкроила час, купила милый букетик фиалок, немного фруктов и заехала проведать старушку.
Зоя Павловна так обрадовалась ее приходу и расчувствовалась прямо до слез. Она обнимала девушку, как родную. Спасибо тебе, Верочка, доброе у тебя сердечко.
Не забыла таки старушку, проведала. А тут так грустно, все кругом чужое. Дома ведь и стены лечат, а тут… Эх, жаль, что совсем уже здоровья не осталось.
Поесть и то не могу нормально. Руки дрожат, проливаю все на себя. Они немножко поболтали, и девушка поехала бомбить дальше.
А счастливая бабулечка до самой ночи не выпускала из рук тот самый букетик фиалок и сидела мечтательно у окошка. С этого дня проведывать Зою Павловну Вера стала почти каждый день, понемножку, а в выходные могла и вовсе пробыть с ней полдня. Девушка заметила, что в палате холодно, и купила бабуле теплые шерстяные носки и шаль.
Зоя Павловна была тронута такой заботой и стала звать Веру внучкой. С каждым днем они становились друг к другу все роднее и роднее. Подолгу сидели в сквере пансионата и разговаривали по душам…
Крошили батон и кормили голубей. Те их гортано благодарили и с удовольствием угощались. Вера все расспрашивала у пожилой женщины, как ухаживать за малышом.
Та ей не спеша рассказывала житейские премудрости, кое-что Вера даже записывала. Мало ли, пригодится. Пожилая женщина же понемногу делилась подробностями своей личной жизни.
Вот смотрю на тебя, Верочка, ты так на Машеньку, дочку мою, похожа. Как же я ее любила, души в ней не чаяла. Кто мог подумать, что так все выйдет? Она ж и умненькая была, училась хорошо.
Мы на нее такие надежды возлагали с супругом. Где только взялся этот безобразник приезжий? Артур, будь он неладен, закружил моей девочке голову, а сам женат. Машенька не устояла, да пошла вовсе тяжкие.
Вскоре, как на грех, забеременела. Муж мой, как узнал, такой скандал был. Мол, опозорила семью, в подоле принесла.
Подлец этот сразу в кусты. Уехал только и его увидели. Еще и открещивался.
Мол, ничего не знаю, не мой это ребенок. Мало ли, от кого ваша дочь нагуляла. А Маша обиделась на нас смертельно, что полезли к нему правду выяснять.
И за ним подалась. Вот и вся история. Больше от нее ни слуху, ни духу.
Где она сердечная? Как живет? Ничего не знаю. Сто раз потом уж пожалели, что ругали ее. Надо было смириться.
Вместе бы, гляди, и внука вырастили. Забылось бы все со временем. Не она первая, не она последняя.
Так что ты не думай даже жалеть о малыше. Люби его, воспитывай. Главное, что вместе.
Вырастет, будет кому на старости стакан воды подать. Три месяца пролетело незаметно. Был очередной выходной, и Вера с самого утра возилась на кухне.
Готовить она не очень умела и не любила, но старалась, чтобы котлеты не подгорели. Так хотелось угостить Зою Павловну чем-то домашненьким. Вдруг раздался телефонный звонок.
Добрый день. Это вас беспокоят из дома престарелых. Ваш номер нам Зоя Павловна вчера дала.
Ей стало плохо. К сожалению, ночью она умерла. Примите наше соболезнование.
Кто будет заниматься похоронами? У нее есть хотя бы дальние родственники. Алло, вы слышите меня? Вера молча положила трубку, не в силах что-либо ответить. Она зарыдала на взрыд.
Ей было так плохо, будто их прям потеряла родную бабушку. Девушка, не задумываясь, потратила деньги, которые так скрупулезно откладывала на роды. Но провела старушку в последний путь, как подобает.
Совесть ее была чиста. Особенно тронул Веру засушенный букет тех самых фиалок с любовью положенной между страничками Томика Есенина на память и затертый до дыр молитвенник. Это все ценности, которые ей отдали медсестры.
Чтобы не было так тошно, Вера с головой ушла в работу, таксовала день и ночь, пока Степаныч не стал буквально гнать ее в декрет. Самойлова, ты совсем что ли тю-тю? Или решила родить прямо на рабочем месте? Живот вон уже за руль не помещается. Прекращай, иди в декрет от греха подальше, а то придется всем таксопаркам роды принимать.
Не переживай, место мы для тебя всегда найдем, как малыш подрастет. Нам такие кадры, как ты, нужны. Вере, скрепя сердце, пришлось таки уйти в декрет.
Уже на следующий день к ней домой вдруг, нежданно, негаданно, пришел нотариус, мужчина средних лет, с папкой в руках. То, что он сообщил женщине, повергло ее в шок. Оказывается, старушка оставила завещание и переписала свой дом на Веру.
Вместе с завещанием он отдал ей письмо. Это велено вручить вам лично в руки. Вот ключи и документы.
Теперь вы полноправная хозяйка дома. Поздравляю. Извините, мне надо идти.
Дел много. До свидания. Обескураженная Вера села в кресло, трясущимися руками открыла и стала читать письмо.
Верочка, так уж вышло, что ты для меня за последнее время стала самым близким и родным человеком. Ты даже не представляешь, как важны и нужны мне были твои визиты. Ведь это так согревает, когда знаешь, что ты кому-то нужен.
Спасибо тебе за твое доброе сердечко, за милые презенты и душевные беседы. Ты просто отогрела замерзшую от одиночества и равнодушия мою старческую душу. Поэтому самое малое, чем я могу тебя отблагодарить, это мой старенький дом…
Надеюсь, ты его не разрушишь, не продашь за бесценок, а отреставрируешь и будешь в нем жить вместе со своим ребенком. Мне бы этого очень хотелось, ведь в нем частичка моей души. Дам тебе совет.
Если захочешь растопить камин осенью, не спеши и осмотри его как следует. Прощай, милая. Крепко тебя обнимаю.
Береги себя и малыша, Зоя Павловна. Вера тихо плакала и вспоминала сухонькие ручки старушки и глаза, полные невыразимой тоски. Деятельная по природе Вера, несмотря на внушительный срок беременности, решила и впрямь переехать в дом Зои Павловны и потихоньку приводить его в порядок.
А то в четырех стенах малюсенькой комнатенки ей совсем было нечем заняться. Да и малышу будет лучше в своем дворе на свежем воздухе, тем более с пятого этажа каждый день коляску не потаскаешь. Сказано, сделано.
Вера взяла такси и перевезла все вещи в новое жилище. На самом деле женщине было очень страшно за свое будущее. Денег у нее после похорон и поминок осталось не так много.
А впереди такие траты. Как же выкрутиться? Но сколько она не ломала голову над этим вопросом, пока ничего дельного так и не смогла придумать. Чтобы не лезли в голову дурные мысли, Вера затеяла генеральную уборку.
Потихоньку разбирала шкафы и полочки, наводила порядок. Нашла старый граммофон на антресолях и кучу пластинок. Наслаждалась произведениями Баха и Бетховена.
Для нее все это было так необычно и интересно. В шкафу старушки Вера обнаружила красивейшее кружевное платье бирюзового цвета и накинутую на него ленту с надписью «Выпускник». Она догадалась, что это Дочкина, той самой Машеньки, которая куда-то исчезла.
Старушка бережно хранила его всю свою долгую жизнь, как напоминание о родной кровиночке. Дом оказался довольно просторным. Он был буквально пропитан духом старины.
Высокие, почти трехметровые потолки и необычная арка. Однако у мужа Зои Павловны явно был талант дизайнера, действительно золотые руки. Все было сделано качественно и на совесть и требовалась лишь небольшая реставрация, несмотря на то, что дом прослужил много десятилетий.
Одну из комнат женщина решила отвезти под детскую и начала там делать ремонт. Помогать ей вызвался Николай, один из таксистов. Они в последнее время сильно сдружились.
Мужчина год уже был в разводе. Жена оказалась ветреной особой и ушла от него к любовнику. Поэтому он тоже никогда не спешил домой и они часто вместе ремонтировали автомобили или просто болтали по душам.
Коля наблюдал, как она лихо раскатывает обои, лезет на стремянку, руководит процессом. Верочка была такая смешная, в косынке и полосатой кофточке. Животик смешно торчал и был похож на небольшой арбузик.
Он искренне восхищался неугомонной и активной женщиной. Верунчик, я тебе поражаюсь, где ты только энергию берешь. Моя бывшая посуду помоет и все, уже устала и голова болит, надо полежать.
А ты вон, как самолет, по дому носишься, ремонт делаешь, а сама на сносях. Молодчина. На самом деле Николай давно был влюблен в Верочку, еще когда в первый раз увидел эту дерзкую пацанку, которая лихо гоняла на жигуленке.
Ему нравилось в ней все, угловатость, прямолинейность, трудолюбие и харизма. Но вот признаться в своих чувствах он никак не мог решиться, особенно когда узнал, что Вера беременна и ее бросил ухажер. Не хотел лезть в душу, понимал, что это не к месту сейчас и она попросту не поймет, и так тяжело.
Поэтому он всегда был рядом на подхвате, как лучший друг, и решил для себя, пусть будет так, а там время покажет. Вера же вообще в упор не замечала его пламенных чувств, ей было не до этого. Стало холодно, и Вера задумала растопить камин.
Она попросила Николая, Коль, а принеси-ка дров, пару охапок, попробуем разжечь, а то как бы обои не отвалились от сырости и холода, да и зябка уже. Может, пока есть время до зимы, печника вызвать, если вдруг какие-нибудь неполадки. Пока Коля возился на улице с дровами, неугомонная Вера не могла усидеть на месте и полезла с фонариком внутрь камина, невзирая на огромный живот, думала проверить, вдруг осыпался от старости.
Вдруг она нащупала какой-то предмет и стала его тянуть. В итоге плюхнулась на пол вместе с кучей пыли и копоти и стала чихать. Но любопытство взяло вверх и женщина стала тут же разворачивать таинственный сверток.
Там была шкатулка. Она ее открыла и ахнула. Каких только украшений там не было.
Золотые цепочки, браслеты с камнями и драгоценные броши с дореволюционными золотыми монетами. Вера вскрикнула «Батюшки, да тут же целое состояние. Вот это подарок от Зои Павловны.
Так вот к чему были эти слова в письме про камин. А я-то дуреха и забыла о них тут же». На самом дне в целлофановом пакетике лежали старые черно-белые фото.
Вера перебирала снимки. Вот Зоя Павловна, а это, по всей видимости, ее муж. Вот тут они вместе.
А это кто? Бог ты мой! Написано «Дочь Маша». Но это же моя мама. Я ведь ее прекрасно помню.
Как же так? Выходит, Зоя Павловна и впрямь моя родная бабушка, а я ее внучка. Только мы не знали с ней об этом. А моя мама Мария и есть ее дочка Машенька, о которой она рассказывала с такой теплотой.
Невероятно! Николай вошел в дом и замер на пороге. Вера сидела чумазая, как домовенок, прямо на холодном полу и плакала, не замечая ничего вокруг. Прижимала к себе какие-то фото и раскачивалась из стороны в сторону.
Рядом валялась шкатулка с драгоценностями. Перепуганный мужчина подбежал к Вере и стал ее тормошить, пытаясь поднять и отряхнуть. Господи, Вера, ты что, упала? Ну зачем ты сама туда полезла? Вот неугомонная! Я бы помог.
Тебе же нельзя сидеть на холодном. Да что с тобой? Где ты все это взяла? Но женщина будто его не слышала и лишь шептала. Мамочка, это же моя мамочка.
Ты понимаешь? Зоя Павловна, за которой я ухаживала перед смертью, моя родная бабушка. Я это только сейчас узнала. Николай растерялся не на шутку и не знал, что думать…
Он никогда не видел Веру в таком состоянии. Может, она бредит? Головой ударилась? Или при беременности такое бывает? Поди, разбери этих женщин. Он нашарил в кухне на полочке Валокордин и накапал в стакан с водой.
На, выпей и успокойся. И расскажи все по порядку, а то я подумаю, что ты сошла с ума. Вскоре препарат подействовал и Вера потихоньку пришла в себя, умылась и стала рассказывать Коле всю историю с самого начала.
Тут уже настал черед мужчины удивляться. Вот это сюжет. В пору сериал снимать.
Он аж присвистнул. Ничего себе, Верунчик, так ты теперь богатая наследница? Поздравляю. Что будешь делать с такими деньжищами? Продашь домишко или таки себе оставишь? Женщина закрутила головой.
Ни в коем случае. Это же моё родовое гнездо получается. Здесь мои корни.
Тут жили ещё мои бабушка и дедушка и росла моя мама. К тому же дед его своими руками построил. Всю душу вложил, старался.
Хочу всё отреставрировать, но оставить так, как было задумано изначально. Теперь тут буду жить я, а потом и мои дети. Часть денег передам в дом престарелых.
Ведь они, как ни крути, действительно благое дело делают и помогают облегчить страдания пожилых людей в последние дни жизни. А с финансированием у них не очень. Я видела, как там плохо кормят.
А ещё мечтаю о новой машине. Своей, собственной. И народы нужно отложить немало.
В общем, голова кругом от всего этого. Я ещё в себя не пришла. Николай вдруг посмотрел пристально на неё и решился.
Знаешь что, Верунчик, а выходи за меня замуж. Ты мне давно нравишься, без обмана. Родишь мальца и заживём, как все.
А то я после развода совершенно один, без семьи. Сутками либо баранку кручу, либо в потолок плюю в пустой квартире. Вера вдруг злилась, аж подпрыгнула.
Коля, это ведь не шутки. Я на сносях. Ношу чужого, не твоего ребёнка, понимаешь? Ты уверен, что сможешь его принять, полюбить, не обижать, растить, как родного.
Молчишь? То-то и оно. Знаешь, как я росла? Тебе рассказать? Меня отчим так лупил и гнобил, что в приют от него забрали. Иначе, как чужим отродьем, не называл.
Я его так люто ненавидела, что, когда узнала от нянечек, что он по пьяной лавочке сгорел заживо, мне его ни капли не было жалко. Ты представляешь? Так что извини, но нет, я не желаю своему малышу такого детства. И скажу больше.
Я не моя мама. И дам в лоб любому, кто обидит мое чадо. И закончим на этом.
Назад ничего не вернешь. Поэтому жить мне одной до конца дней. И закончим на этот разговор.
Или ты решил из-за денег мне вдруг ни с того ни с сего предложение сделать? Я что-то не пойму. В чем подвох? Николай обиделся смертельно. Он побледнел.
Жилбаки ходуном заходили. Да что ж ты по одному человеку всех судишь? Так нельзя. Неужели ты не видишь, как я стараюсь и с кожи вон лезу, чтобы ты заметила, что я люблю тебя, а ты вон как.
Причем тут вообще твои деньги? Что за бред ты несешь? Не нравлюсь, так и скажи прямо. А то уж и садиста, и алчного демона из меня сделала. Ну и живи сама, как сыч, со своим несносным характером, как знаешь.
Вера стала в позу и указала ему на дверь. Спасибо за помощь. Всего хорошего.
Больше не задерживаю. Николай выпучил глаза и тоже прокричал. Счастливо оставаться.
Так они и расстались, разругавшись в пух и прах, а ведь только час назад мирно клеили обои. У Веры опустились руки и она устала, упала на диван. Она злилась.
Ну и пусть катится. Мы и сами проживем. Правда, сыночек? Не нужен нам никто.
От этих мужиков одни на пасти. Она погладила живот и ей стало легче. Невыносимая тоска отступила и Вера снова стала перебирать снимки, которые нашла внутри камина.
Мама была на фото такая юная и счастливая. Господи, мамуля, как же так? У тебя были такие отличные родители. Почему ты рассорилась с ними навсегда? А дедушка какой строгий, серьезный.
Сразу видно, с ним не забалуешь. Вера прижимала эти снимки как самое дорогое, что у нее есть. И по сути так оно и было.
Это частички истории ее семьи. Вера активно взялась за исполнение своих желаний и искренне про себя благодарила бабулю за щедрый подарок. Она перевела крупную сумму на счет дома престарелых и купила подержанную, но комфортную иномарку…
Наняла специалистов и те начали реставрацию, ремонт дома по ее личным эскизам. Но чем ближе приближался срок родов, тем тяжелее ей все давалось. Вера стала неповоротливой и неуклюжей.
Ей все тяжелее было вставать по утрам. И самое главное, чем бы она не была занята, о мысли все равно возвращались к Николаю. Она уже много раз пожалела, что так резко тогда с ним обошлась.
Нагрубила, обидела человека ни за что. А ведь он и правда так ей помогал. Сколько сделал.
Если положить руку на сердце, очень нравился в глубине души женщине. Просто искалеченная отчимом садистом детства, вкупе с подлым поступком Витька, напрочь отбила у нее охоту подпускать к себе в душу кого-либо из мужчин. Она сама же выстроила кирпичную стену и панически боялась, что ее снова обидят, обманут, предадут.
Коля тоже скучал по Вере. Эта дерзкая и самодостаточная женщина запала ему глубоко в сердце. Он понимал умом, что во многом она права.
И момент он выбрал неудачный, будто специально. Ответственность за чужого малыша сложный вопрос. Но он готов был попробовать приложить все силы, чтобы понять и полюбить этого маленького человечка, который должен был вот-вот родиться.
А она даже дослушать его не захотела. И все равно, как бы он не сердился на нее, а сердце рвалось туда, где она. Он переживал.
Ведь скоро роды, а Вера в доме совсем одна. Как она справится? Всякое же может случиться. Много раз выбирал заветный номер в списке записной книжки телефона, но так и не позвонил.
В один из дней Николай перебирал в гараже машину, когда туда подъехали таксисты с заказов. И он краем уха услышал их разговор. «Слышали, мужики? Верка-то наша родила вчера.
Мальчишка. Три сто. Нашему Степанычу знакомая одна рассказала.
Надо бы это, скинуться что ли, поздравить от всех мужиков, как положено. Хорошая ведь девка». У Николая все внутри перевернулось.
Он бросил гайки и ключи и побежал умываться. Потом купил букет красивейших роз, всяких вкусностей и помчался в роддом. По дороге думал, да ну ее к черту эту гордость дурацкую.
Попробую еще раз ей в любви признаться. Будь что будет. Поздравлю заодно.
Долго возмущался в фойе, почему его не хотят пустить к роженице. Уговаривал и так, и сяк. И все же упросил медсестру хоть на минутку увидеться с Верой.
Женщина лежала в палате и готовилась к кормлению. Когда к ней пошла медсестра и шепнула «Там ваш муж чересчур активный. Мне весь мозг проел.
Хочет увидеть вас. Это категорически, конечно же, нельзя делать, но в виде исключения, пока нет начальства, можете выйти к задней двери. На одну минуту.
Иначе я по шапке получу». Обалдевшая Вера поковыляла в конец коридора. Сердечко ее трепетало.
Неужели Коленька простил, не сердится? Она открыла дверь и не успела опомниться, как цветущий Николай сгреб ее в охапку и нежно поцеловал. Потом вручил торжественно букет, пакет с фруктами и выпалил. «Поздравляю.
Верочка, теперь ты от меня не отделаешься просто так. Выходи за меня замуж. Клянусь, ребенка буду любить как своего.
Ты никогда не пожалеешь о своем выборе. Но не могу я без тебя, хоть убей. Хоть и характер у тебя, ей-богу, невыносимый, и готовишь ты не ахти.
Блины и котлеты есть невозможно. А все равно к тебе тянет». Вера расхохоталась и ответила.
«Ну, Суриков, ты даешь. Так мне еще руку и сердце никто не предлагал». «Да согласна я, согласна.
Ты прости меня, Коль. Я тогда много лишнего тебе наговорила. Потом жалела очень.
Это просто потому, что мне трудно научиться снова доверять мужчинам. Ты здесь ни при чем. Ты мне тоже очень нравишься, честно.
Просто я и сама боялась себе в этом признаться. Ну все, мне бежать пора, а то заругают». Коля заговорщицки спросил.
«Погоди, так а сынка как назовем? Учти, я его на себя запишу как положено. Мой он и точка». Вера поняла.
С таким мужчиной она точно не пропадет. И радостно ответила. «Назовем Богдан…
Беги, папаша. Выписка через неделю». Сразу после выписки из роддома Николай и Вера расписались.
И стали жить в доме Зои Павловны. Свадьбу праздновали дома в узком кругу. Собрались все свои.
Целый таксопарк. Степаныч всякий раз произносил красивые тосты. Все дружно кричали горько и желали счастья молодым.
В разгар веселья малыш проснулся и из детской послышался плач. Вера тут же побежала к ребенку. Ее не было довольно долго.
Николай сомневался. Идти, не идти. Он в глубине души очень боялся брать на руки младенца.
Не дай Бог, что не так сделает. Мужчина выдохнул, взял себя в руки и тоже пошел в детскую. Тихонько стоял на пороге и наблюдал, как Вера кормит Богданчика.
Он просто поражался метаморфозом, которые произошли с женщиной. Перед ним сидела уже совсем не угловатая пацанка в модной кожанке, а нежная любящая мать, взгляд которой просто лучился счастьем. К беременности роды пошли Вере на пользу.
Она немножко округлилась, стала женственной, степенной. Малыш поел и стал крутиться и смешно морщиться. Шевелил губками.
Коля тихо спросил. Можно я подержу? Вера улыбнулась, кивнула и осторожно переложила ребенка к нему на руки. Мужчина дрожащими от страха руками стал гладить его щечки, носик и немножко его покачивал.
Богданчик затих и прикрыл глазки, засыпая. Тогда Коля переложил его снова в кроватку и прошептал. Спи, сыночек.
Папа рядом и никому тебя в обиду не даст. Вера обняла Колю и прошептала. Спасибо тебе, что ты со мной, Коленька.
Оказывается, это так замечательно. Все у нас получится. По крайней мере, я буду очень стараться.
Не успели они выйти к гостям, как подвыпивший Степаныч тут же закричал. А вот и наши молодые. Горько.
Николай зашипел на него. Тише, тише. Сына мне разбудишь.
Только уложили. Степаныч умерил пыл и сказал уже спокойнее. Молодец, Коля.
Ты настоящий мужик. Уважаю и желаю счастья вашей семье. Поначалу было нелегко.
Опыта ведь никакого у обоих. И не досыпали, и ругались порой. Всякое бывало.
Но вместе с тем Николай все чаще ловил себя на мысли, что, укачивая или купая с Верой Богданчика, он его любит по-настоящему, как родного. Он теперь бежал с работы домой как угорелый. Обязательно покупал Верочке какой-нибудь подарочек.
Пусть даже это была обычная шоколадка или маленький букетик. Для него было так приятно, когда она сияла и кидалась его обнимать. А Вера, целуя своего Коленьку перед сном, часто думала.
Нет, что ни говори. Пацанка это весело и интересно, но любимая женщина в руках сильного и надежного мужчины намного лучше. Советы бабули ей очень пригодились.
И она всегда с теплотой ее вспоминала, когда заглядывала в записную книжку и читала, как делать детский творожок, какие травы помогают от животика и так далее. Она теперь как коршун тряслась над своим Богданчиком и искренне радовалась, что Коля его действительно любит. Теперь она точно знала, что лучшего отца и мужа ей просто не найти.