Вагітна зечка знайшла гаманець у могили багатія. А коли подивилась, що там всередині, миттєво ЗАНІМІЛА від побаченого

Июньское солнце приятно пригревало спину Юлии, когда она шла вдоль рядов мраморных надгробий и памятников самых разнообразных форм и расцветок. Прогулка по кладбищу отнюдь не доставляла женщине удовольствия, но была той печальной необходимостью, без которой Юля просто не могла бы выжить.

Она, аккуратно, чтобы не мешать родственникам, пришедшим навестить своих покойных близких, осматривала могилы на предмет оставленных на них конфет, печенья, хлеба и других съедобных продуктов. Некоторые из пожилых женщин-бездомных, что сидели у ворот кладбища, упрекали Юлю за такой способ собирательства. «Смотри, Юлька, сейчас догуляешься среди мертвецов, что с твоим малышом-то будет, ведь нехорошо это», — говорила ей Галина.

Пожилая просительница, жившая на улице уже много лет. «Мало ли кто какими вещами здесь по ночам занимается. Вот перекинется на твое дитя какой-нибудь сглаз или порча, а ты потом все гадать будешь, почему у тебя сын или дочка верещит без умолку, аки одержимый».

Однако Юлия в ответ на такие страшилки только отмахивалась. «Ох, баб Галь, мне уже никакая порча не страшна, я за три года в тюрьме такого навидалась, что сама могу каких хочешь ведьм и чертей распугать». Конечно, молодая женщина просто храбрилась.

Если бы не полная безысходность и отсутствие возможности нормального заработка, ее ноги никогда бы не было на этой земле скорби. Но, увы, другого выхода у нее пока не было. Все дело в том, что под сердцем у 28-летней женщины уже почти семь месяцев как теплилась новая жизнь.

Юлия всего три недели назад вышла из стен колонии, по УДО, и ребенок, которого она ждала, был результатом ее отношений с молодым конвоиром. Лишь сейчас бывшая сиделица начала понимать, что если бы не ее беременность, свободу она увидела бы еще очень нескоро. Женщина вспомнила, каким холодным взглядом смотрел на нее следователь, когда она, бледная и ужасно уставшая после пережитого стресса от похорон мужа, вынуждена была отправиться к нему на допрос.

«Юлия Степановна, к нам тут пришли результаты исследований», – начал с сухим деловитым тоном полицейский, «в том числе и отпечатки пальцев, которые наши специалисты собрали у вас дома». «И что?», – слабым голосом спросила его женщина, – «вы можете мне сказать, что случилось с моим мужем? Почему у него так резко остановилось сердце?» Следователь взглянул на нее свысока, а еще уголок его рта вдруг резко дернулся, из-за чего Юле показалось, будто тот над ней смеется. «Вы не догадываетесь, да?», – вопросом на вопрос ответил следователь.

«Ну что ж, хорошо, если вам больше нравится изображать из себя жертву, я озвучу результаты специально для вас, чтобы не оставалось больше никаких сомнений в том, что вашего мужа убили». «Что?», – ошарашено переспросила его молодая вдова, – «то есть, как это убили, что за бред?» «Во-первых, не смейте повышать на меня голос!», – рявкнул на нее полицейский и для большего устрашения громко хлопнул ладонью по гладкой поверхности деревянного стола. «А во-вторых, не надо делать вид, что вы ничего не понимаете, вашего мужа, Юлия Степановна, хладнокровно отравили.

Более того, теперь нам доподлинно известно, что это сделали вы, потому что на графине, с которой был убитый, как раз имеется только один комплект пальчиков, и эти отпечатки принадлежат исключительно вам». Кровь от лица Юлии моментально отхлынула. Она почувствовала, как руки и ноги ее холодеют и покрываются мелкими гусиными мурашками.

Женщине стало трудно дышать, поэтому она ответила не сразу. Ей понадобилось несколько мучительно долгих секунд, прежде чем произнести обескровленными губами. «Это невозможно! Нет, я бы никогда в жизни не сделала своему мужу ничего плохого! Я любила Витю!» В ответ молодая вдова услышала неприятный, скрипучий хриплый смех следователя.

«Знаете, гражданка Фролова, каждая вторая женщина, убившая своего мужа, говорит на допросе то же самое, что и вы сейчас, никто не желая сразу же признаваться в содеянном, до последнего надеется, что вследствие могла закраситься какая-то ошибка». «Но это правда», настаивала Юлия. «Почему вы считаете, что яд в воду подсыпала именно я? Кто-то другой, кто сделал это с моим мужем, мог вытереть за собой кувшин.

Я взяла его в руки уже после того, как вошла в кабинет Вити». Ирония отразилась на лице полицейского. Он не спеша что-то записал в своем блокноте, а потом вновь устремил на нее свои некрасивые, похожие на птичьи глаза….