Марина Алексеевна, 35 лет в статусе жены, 30 в статусе мамы. 15 лет на посту начальника лаборатории спектрального анализа. И всего за два дня остается только статус мамы.
И то мама на расстоянии. Сын с женой живут и работают за океаном. И возвращаться не собираются.
Да и звать к себе тоже перестали. А что касается работы, она официально вышла на пенсию позавчера. Уже и отметили это в коллективе.
Утром Марина Алексеевна по привычке проснулась в 7.00. Уже хотела встать, как вдруг запела «Я свободен! Я свободен!» Запела непроизвольно, это вырвалось изнутри. И вспомнила, что с работой всё, она пенсионерка. И первое, что Марина сделает, это наполнит ванную водой.
Плеснёт туда ароматного геля и проведёт в ванной столько, сколько захочет. А не так, как обычно. Бегом-бегом под душем.
Ну всё, наплескалась. Закутавшись в банное полотенце, Марина идёт на кухню, ставит турку на огонь и заваривает кофе. Теперь, оставаясь в том же полотенце, медленно пьёт кофе.
А в голове всё тоже «Я свободен! Я свободен!» Да, хоть и любила Марина Алексеевна свою работу, но устала основательно. А ушла с чистой совестью. В полном порядке передала свои дела и свой пост молодому коллеге.
Он справится. Послонявшись по дому, Марина ловит себя на том, что не хочет переодеваться. Пусть полотенце высыхает на ней.
Она, в принципе, не помнит, чтобы когда-то такое себе позволяла. Глянула на часы, муж придёт не скоро. Она успеет и что-то надеть на себя, и ужин приготовить.
За ужином и скажет ему, что теперь она на заслуженном отдыхе. Вчера не успела сказать. Когда чуть позже пришла домой, он уже спал.
С ним в последнее время так часто бывает. Тоже устает. Не мальчик всё же.
И подъём у него строго в 6.00. Муж старается не пропускать зарядку, помнит про гантели, бегает в сквере. Раньше и Марину с собой звал. Эта зарядка даёт о себе знать…
Муж хорошо выглядит. А в джинсах и ковбойке вообще молодым ещё человеком. И Марина решает, что теперь, наверное, составит мужу компанию в его утренних пробежках.
Вот за ужином и скажет сразу и о пенсии, и о том, что займётся физкультурой. А вот и муж пришёл. Они сидят на кухне и ужинают.
Сначала пара дежурных вопросов о том, как прошёл день. Такие же дежурные ответы. Давно уже нет оживлённых диалогов.
И оба, похоже, к этому привыкли. Но сегодня у Марины новость нерядовая. И она говорит мужу.
«Я свободна!» Он бросает вилку и всматривается в её лицо. «В смысле?» – чуть охрипшим голосом спрашивает жену. «С сегодняшнего дня я законная пенсионерка», – говорит Марина.
А про то, что с завтрашнего дня будет его напарницей в беге по утрам, сказать не успевает. Муж встаёт из-за стола и как обухом по голове. «С завтрашнего дня ты ещё свободна и от меня, Марина.
Я ухожу от тебя. Когда подам на развод, позвоню. Да, квартира остаётся тебе».
Марина не понимает и спрашивает. «Это шутка такая?» Он смотрит ей в глаза и говорит. «Это когда же в нашем доме последний раз шутили? Разве что при Артёме.
Мы с тобой давно две параллельные прямые. Даже не верится, что когда-то пересекались. Так что давай, Марина, закончим это.
Ещё раз говорю. Я ухожу. И мы разводимся.
Артёму я уже сказал. Он ждёт твоего подтверждения. Спокойной ночи».
И тут Марина, во-первых, начинает верить, что это правда. А во-вторых, ловит себя на том, что не чувствует никакой боли. Так, наверное, бывает, когда выпадает молочный зуб в детстве.
Шатался-шатался. Зацепиться ему было не за что. Но он и выпал.
Марина моет посуду и идёт спать. Муж давно уже оккупировал комнату Артёма, а она осталась в спальне. Ложится, включает телевизор.
Что там идёт, не видит. Лежит с закрытыми глазами. Потом думает.
А как вообще надо реагировать на такое? Анюта, её университетская подруга, когда от неё ушёл муж, даже вены себе вскрыла. Потом сгорала со стыда. Ругала сама себя.
Лет восемь уже прошло, а она при каждом удобном случае кается. Говорит, что глупость тогда сделала. И теперь живёт с другим человеком.
Без всякой росписи. На своей, как Анюта подчёркивает, территории. И либо хорошей артисткой оказалась, либо всё у неё действительно хорошо.
Во всяком случае, Марина уверена, что они друг с другом не молчат и не спят в разных комнатах. И Светлана, которая застала мужа с любовницей на курорте, куда она приехала без предупреждения, истерила и плакала, ещё год не отпускала мужа. И разводились они через суд.
Светлана хотела всё у него отобрать, а он на всё не соглашался, потому что та молодая особа, с которой он поехал на курорт, была без квартиры. Так что Светлана вынуждена была продать их с мужем общую квартиру, чтобы потом купить две, себе и бывшему. До сих пор успокоиться не может.
Всё пытается узнать у общих знакомых, как ему там в новой семье. А цветы уже многие отвернулись, сама зациклилась на измене и разводе, и требует от других осуждения и обвинения её бывшего благоверного. Но Света всегда была шумной и откровенной.
Все подробности их семейной жизни она рассказывала Марине и Ане. И дочка её, Даша, такая же, душа нараспашку. Тут Даша сразу приняла сторону мамы и перестала знаться с отцом.
Его даже на свадьбу не позвала. А дети Ани, у неё двое сыновей, заняли нейтралитет. Общаются и с мамой, и с отцом.
Интересно, а что скажет Артём? Вот ей завтра надо будет звонить сыну, а стыдно уже сейчас. Что Артём отцу сказал? Вот оно то, что больше всего её задело. Ей стыдно.
Перед сыном и невесткой. Потом, когда все узнают, будет стыдно и перед другими. Вот только за что? И Марина начинает раскладывать по полочкам, за что же ей будет стыдно.
Ну, допустим, она не чувствовала стыда, когда соглашалась выйти замуж. Хотя где-то глубоко в душе понимала, что никакой сумасшедшей любви у них нет. Всё с первой встречей было размерено.
Главный показатель – они оба одного уровня. Из хороших семей, внешне пара. Это все говорили.
Ни ссор, ни выяснений отношений не было. Бытовых трудностей, которые могут укрепить молодую семью или разрушить её, тоже. Родители на свадьбу подарили им квартиру с полной начинкой.
Работу нашли сами, учились хорошо, с прицелом на карьеру в дальнейшем. И это у них получилось. Что такое эмоциональные взрывы, понятия не имели.
Все ровно, все логично. Нет, была, конечно, тревога. У Марины были и слезы, а у мужа тревога в глазах.
Это тогда, когда заболевал Артем. Но такое случалось очень редко. И нервы они не тратили, пока Артем учился, что в школе, что в университете.
Даже его женитьба была ожидаемой и по сроку, и по выбору невесты. Потом, когда молодые решили уехать работать в Штаты, Марина с мужем согласились, что это правильный выбор. Здесь сложнее добиться успеха и благополучия.
Марина, ты что, робот? Однажды не выдержала Света. Я бы с ума сошла, если бы моя Дашка уехала за тридевять земель. Тут она, Света, конечно, достала ее….
Потому что и у Марины екало сердце. Понимала, как далеко уезжает сын. Догадывалась, что видеться они будут редко, но он ведь взрослый уже.
Та же Света раньше не раз говорила, что хотела бы пожить как она, Марина, чтобы без американских горок. Света в самом деле до развода жила с ежедневными взлетами и падениями. Такие у них с мужем были отношения.
Но когда на взлете, тогда муж встречал ее с работы, с цветами. Они бросались друг к другу в объятия, целовались. Потом шли в ресторан.
А когда возвращались домой, кто-то кого-то ревновал и устраивал сцены. Так же они вели себя и в гостях. Или когда сами принимали гостей.
Анюта часто говорила, что если ей скучно, надо бы пойти в гости к Свете. Там скучно не бывает. Если и с такой точки зрения, в семье у Марины господствовала скука.
Все на своих местах, все предсказуемо, все тихо и мирно. В доме всегда порядок, холодильник полный. Муж никогда не искал чистую рубашку и не носился по квартире в поисках второго носка.
Артем тоже вписался в этот распорядок. Ну а сама Марина не падала с ног от усталости из-за уборки. Убирали все.
И все не сорили. И вели они себя одинаково. Что при гостях, что в гостях, что дома без гостей.
Ни разу не выясняли отношения, куда поехать в отпуск. Хотя обсуждали все вместе, включая Артема. Обсуждали каждый нюанс.
И затраты тоже. И приходили к общему знаменателю. Марине удалось создать такую же обстановку и на работе.
Ее лаборатория никогда не была замечена в разборках и сплетнях. Хотя девять из шестнадцати ее подчиненных были явные холерики. Она никогда не повышала голос.
Наоборот, если случалось что-то из ряда вон, старалась говорить тихо и медленно. И это действовало гораздо убедительнее. Интересно, кто и как будет комментировать ее развод на работе.
Рано или поздно ведь узнают. И ей за это уже сейчас неловко. Позвонил Артем.
И сразу вопрос. Мама, ты как? Все нормально, Тема. У меня теперь новая жизнь.
И не только, как у одинокой женщины. Что, по-моему, не страшно. Я теперь пенсионерка.
И это хорошо? Оказывается, мне такая свобода нравится. Не беспокойся, Артем. Так, может, хоть теперь прилетишь к нам? Спросил сын.
Может и прилечу. Но пока я хочу пожить, ничего не делая и никуда не спеша. Ответила Марина.
Но помни, мама, что мы всегда тебя ждем. Хоть насовсем приезжай. Сказал сын.
В конце месяца позвонил бывший муж. Сказал, когда развод. Они встретились, поздоровались, не глядя друг на друга.
Процедура развода прошла без сучка и задоринки. Попрощались и разошлись. Марина по дороге домой зашла в супермаркет и затарилась продуктами, так что еле донесла.
Она специально много всего накупила, чтобы не выходить из дома. Ей никуда идти не хотелось. Теперь она могла дважды в день лежать в ванной, наверстывая годы, проведенные под душем.
А потом целый день ходить в ночной сорочке. На вешалку в прихожей повесила халат на случай, если позвонят электрики или газовщики, чтобы проверить счётчики. Больше к ней никто не приходил.
Если знакомые звонили, она разговаривала с ними, но в гости не звала. К Марине только Аня и Света могли прийти без приглашения. Но обе уехали в отпуск.
Так что Марина и не готовила много. За это время пристрастилась к полуфабрикатам. На готовку никто бы и не поверил.
У Марины не было времени. Она читала. Почему зацепилась за Диккенса, и сама не знает.
Раньше осилила только Оливера Твиста. А сейчас брала очередной коричневый том Диккенса и читала, читала. И только сейчас поняла, что его проза очень подходит ей.
Неторопливая, размеренная, без особых всплесков. Другой бы не выдержал этой размеренности. А Марине было в самый раз.
Как-то вечером Марина обнаружила, что запас минеральной воды закончился. Утром она собрала целый пакет пустых фляг, отнесла в мусорный контейнер, вернулась домой и стала собираться в магазин. Надо было что-то подходящее надеть.
А что? В шкафу висела разная одежда, будто чужая. Ну так Марина больше месяца к ней не прикасалась. Ей было удобно в ночной сорочке.
Целый день в ночной сорочке оказывается так удобно. Но в магазин в ней не пойдешь. Марина взяла летние брюки и легкую блузу.
Но с блузой все вроде в порядке. А вот брюки не застегивались. Никак.
Вот оно хождение днями в ночной рубашке. А она нигде не давила. Но вода все равно нужна.
Тогда Марина наденет юбку, правда очень древнюю, зато на резинке. Налезла. Марина подошла к зеркалу.
Ого! Волосы как отросли. Все правильно. Последний раз Марина была в парикмахерской еще когда работала.
Значит, надо и в парикмахерскую. А это час-полтора. Нет, не сегодня.
Надо бы ресницы накрасить. Взяла тушь, посмотрела на нее и не стала красить ресницы. Так и пошла.
Марина купила воду и чипсы. Больше ничего не хотелось. Хотелось только домой.
Снять эту одежду, залезть в ванную, а потом в ночную сорочку и на диван. И чтобы с Диккенсом. И чтобы с полной бутылкой минералки.
И обязательно с чипсами. Да, это диван, ночная сорочка и бесконечные чипсы добавили Марине килограммы. Ну и что? Зато свобода.
Рядом затормозил автомобиль. И сразу знакомый голос. Марина, вот ты где! Это Анюта.
Вот за кем Марина точно соскучилась. Они обнялись. Потом Аня отстранилась от Марины и внимательно ее оглядела с ног до головы.
Тетенька, а вы точно Марина? Спросила Анюта. Нет, надо ей отвечать той же монетой, иначе Аня забросает ее этой тетенькой. Марина тоже внимательно посмотрела на подругу и поняла.
Крыть ей нечем. Перед ней стояла еще молодая стройная женщина с золотистым загаром, с легким каким-то аристократичным макияжем, в ярком, но не пестром брючном костюме и шелка и симпатичных босоножках-сандалиях. Тут и захочешь придраться, так не к чему.
Аня потащила Марину в такси, из которого только что вышла, села на переднее сидение и назвала водителю адрес Марины. И вот они сидят на кухне. Марина вынуждена остаться в той же одежде, неловко при Анете надевать свою любимую сорочку.
А на кухне уже хозяйничает Аня, наливает воду в турку, достает кофе и чашки, но на Марининой кухне подруга отлично ориентируется. Как, впрочем, и Марина на кухне у Анюты. Кофе готов.
Анюта большая мастерица по части кофе. Тот Марине за ней не угнаться. А подруга уже разливает кофе и садится.
Говорит, рассказывай, только все. И Марина чувствует, что ей самой хочется рассказать все-все. Они обе забыли, что стынет кофе.
Одна рассказывает, другая слушает. И обе шмыгают носом. И это они, сильные женщины, о которых еще в университете говорили «железные леди».
И легче становится Марине. Оказывается, она все-таки женщина. И похоже, все, что присуще женщине, ей не чуждо.
Аня заваривает вторую порцию кофе и спрашивает. Ты видела ту, которая теперь вместо тебя? Нет и не хочу. Какая разница? Честно ответила Марина.
Ну, какая она, это я выясню. Но уверена, это не такая тетка, в какую ты превратилась. Жестко ответила Анюта….
И еще я уверена, что ты даже не страдаешь. Патология какая-то. Так ты ведь никогда по-настоящему своего бывшего не любила.
И тут ты хуже нашей Светки. Та точно любила своего непутевого Борьку, потому так и страдала. Да, страдала по бабье, но искренне.
А ты без страдания в тетку превратилась. Хватит! Сегодня походи еще в семейный пижаме, ладно? А завтра ровно в 8.00 встречаемся в нашем сквере. В спортивный костюм влезешь? Кроссовки найдутся? Если нет, сейчас пойдем и купим.
Атаковала Анюта стремительно. Марина от неожиданности призналась, что есть кроссовки и что ровно в 8.00 будет завтра в сквере. Аня залпом допила кофе, по привычке перевернула чашку на блюдце.
Сказала, погадаешь на кофейной гуще обязательно. И ушла. Марина вспомнила, что говорил в университете куратор про Аню.
Против лома нет приема. С ней правда было трудно спорить. Она как неизменная староста группы отстаивала студентов, казалось бы, в самых безнадежных случаях.
Так что только их группа полным составом дошла до диплома. Никого не отчислили за неуспеваемость. Утром Марина неохотно встала, быстро приняла душ, облачилась в спортивный костюм и кроссовки.
Долго думала, что сделать с волосами. Очень уж они отросли. Нашла случайно завалявшуюся резинку и стянула волосы на затылке.
Теперь все, можно выходить. Вот и Аня ждет в начале сквера. А что это у нее в руках? Какие-то лыжные палки? Да это же для скандинавской ходьбы! Марина видела по телевизору.
Но неужели эти палки для нее? Наверное. Зачем Анюте сразу четыре? Как Марина и предполагала, две похожие на лыжные палки Аня тут же вручила ей. И сказала, давай сначала пройдем пару кругов скандинавской ходьбой.
Ничего сложного, просто повторяй за мной. Марина повторяла, но это оказалось не так уж просто. Легче стало, только когда она стала повторять и чистоту дыхания за Аней.
Ну вот, тренер Анюта смилостивилась, увидела свободную скамейку, села сама и жестом пригласила Марину. Отдышалась и сказала, я все-таки скажу. Я ведь вчера видела твоего благоверного.
Говорила с ним. И его теперешнюю зазнобу теперь знаю. Только извини, подруга, она мне понравилась.
Даже не так. Они оба мне понравились. Твой бывший ожил, что ли? Его новая жена на четыре года старше тебя.
Не секретарша или лаборантка, молодая и ранняя, а женщина бальзаковского возраста с плюсом. Не молодящаяся, без подтяжек лица, а следящая за собой. Ну и за модой.
Она вдова. И уже бабушка. У ее дочери есть своя дочь, ее внучка.
Знаешь, чем меня купила твоя замена? Интересом к жизни. Она смеется открыто, если смешно. И также открыто грустит, если грустно.
Им вдвоем хорошо. Им вдвоем интересно. Чувствуешь, что значит интересно? А тебе, дорогая моя Марина, интересно жить? Марина разозлилась.
Что значит интересно? Разве ей было не интересно растить сына, а работа? Она о ней думала и дома. И решений часто приходила именно дома. Ей интересно было столько лет дружить с Аней и Светой.
А вот с мужем, с бывшим мужем, как-то не было интересно. Спокойно, да? И престижно, что ли? Только она давно привыкла так жить. Смирилась? Или лень было что-то менять? Думала, что и муж то же самое чувствует.
Ошибалась. Ну, теперь поздно посыпать пеплом голову. Жизнь фактически прошла, и ехать к Артему нет смысла.
У детей своя жизнь. Зато у нее теперь свобода. И ванна в любое время.
Опять же, ходи в чем хочешь. Утром следующего дня Марина облачается в спортивный костюм и кроссовки. Взяла выданные Аней палки и отправилась в сквер.
На этот раз она пришла раньше. Садится на скамейку и ждет подругу. Напротив сидит женщина.
Может, чуть старше Марины. Наверное, такая же пенсионерка. Утром встала и вышла из дома, и не знает, похоже, что делать весь день.
Чем себя занять? Сколько их таких, женщин в возрасте, которые чувствуют свою ненужность и стремительно стареют? Неправильно это. Вот и Аня. И тоже с палками.
Аня заметила, на кого смотрит Марина. Но у нее другая задача. Они с Мариной сейчас должны пройти несколько кругов.
Все разговоры потом. Они начинают ходьбу. Женщина смотрит на них и будто хочет что-то сказать.
Но молчит. Молчат и они. Только дышат в унисон, преодолевая один круг, второй.
Но, оказывается, Аня наметила сегодня не два круга, а три. И только после этого обе приземляются к скамейке. А та женщина, которая напротив, их, оказывается, ждала.
Она поднимается и, осторожно ступая, подходит к Марине и Ане. Говорит. Можно присесть рядом с вами? Так они познакомились с Евгенией Николаевной.
Она была чуть старше Ани и Марины. Вдова. Есть дочь, зять и внук.
Но живут они за тысячу километров. Все время зовут ее к себе. А Евгении Николаевне не хочется их стеснять.
Квартира у детей небольшая. Две комнаты. У нее и самой две комнаты.
Может, если продать эту квартиру, а там купить другую, возможно, так было бы лучше. Но дети живут в столице. Там другие цены на все.
Там жизнь раза в два, если не больше дороже. Вот и не решается Евгения Николаевна на переезд. А сама уже разленилась.
Правда, в поликлинику старается не ходить. Но старость не дает себя забыть. Ни прежнего темпа, ни интереса к обновкам, ни кулинарного азарта.
Вы такие молодцы, говорит она подругам. Поддерживаете форму. А я даже зарядку перестала делать.
Вес набрала. Теперь, если лифт не работает, не спускаюсь со своего третьего этажа по лестнице. Потом ведь и подняться назад надо.
А знаете что, сказала Аня, мы становимся старухами. Нет, старость это неизбежно. Но и она бывает разной.
Одно дело, когда букет болячек. Но это же не про нас, правда? И другое дело, когда без нас обходятся. Дети прежде всего.
Потом и внуки. Вот были мы. Были за все в ответе.
Уставали. Во многом себе отказывали. И знали ради кого…
А потом раз. Или не раз, а постепенно. И неудел.
И куда деть себя, не знаешь? И что ты предлагаешь? Спросила Марина. Слова Ани ее больно задели. Потому что она сказала правду.
И Марина мгновенно представила, что будет дальше. И почувствовала, что не хочет, чтобы так было. Да не знаю я, Марина.
Голос у Ани был невеселый. Вы правы, Аня, сказала Евгения Николаевна. У меня есть соседка.
Живем на одной площадке с того самого дня, как наши родители получили квартиры. Она, соседка, тоже вдова. Живет с семьей сына, с невесткой и внучкой.
До сих пор крутится, как белка в колесе. За ней и магазин с базаром, и готовка с уборкой, и внучку в музыкальную школу. Иной раз вижу, что еще только утро, а она уже уставшая.
Будто смену отработала. А я ей завидую. На ней дом держится.
И ей некогда, как мне, вспоминать и сравнивать, что было и что стало. Ну, с одной стороны, Аня словно думала вслух. Хорошо, что наши дети самостоятельные, что живут в своих квартирах.
А мы сами справляемся и материально, и физически. Еще, я уверена, и помогаем детям. Пусть не каждый месяц, но на подарки ко дню рождения и праздники деньги откладываем.
И дети у нас, это я про себя и Марину говорю, но надеюсь, что и у вас, Евгения Николаевна, также хорошие. Если что, нас не бросят. Тогда какая наша задача? Чтобы это, если что, не приближать.
А как это сделать? Аню-то! Марина вдруг поняла, что Аню, такую уверенную, всегда мучает то же самое. Я вот сейчас подумала, что, может быть, кому-то, например, мамам-одиночкам или одиноким старикам, по-настоящему старым и одиноким, нужна помощь. В моем подъезде живет такая мама-одиночка.
Сынишка ее еще не в садике, сама она в декрете. И тащит его за собой в супермаркет и на рынок. Я это столько раз видела.
Был порыв предложить ей посмотреть за ребенком, но так и не предложила. И у меня сосед сверху, лет на 10 меня старше, вдовец, тоже сам еле топает в магазин, сказала Евгения Николаевна. Сейчас приеду и к нему.
Надеюсь, правильно поймет, если предложу помощь. А тут недалеко центр, не помню, как правильно называется, но тот, где временно живут женщины и их дети, которые сбежали от домашнего насилия, говорит Аня. Там тоже, уверенно, нужны помощники.
Ой, девочки-пенсионерки, нет у меня четкого плана, кроме того, что мы сами должны не хотеть стареть потихоньку, ворошить прошлое и ждать. Сами знаете чего. Давайте попробуем.