Валентина как раз вынимала из духовки свой фирменный заливной пирог с вишней, когда муж объявил, что уходит. И сперва она не подумала ничего эдакого… Мало ли, зачем второй половинке потребовалось отлучиться из дому?
— А как же пирог? — спросила Валя. Улыбнулась тепло, — я думала, мы чайку с тобой попьем… Твой любимый испекла!
— Ты не поняла, — сухо сказал муж. Прошел в другую комнату и вернулся в коридор уже с дорожной сумкой, — я насовсем от тебя ухожу. Не нужна ты мне больше! — закончил он с такой интонацией, будто речь шла о мусоре, который давным-давно следовало вынести.
— Что? — задала Валя логичный для шокированного человека вопрос и присела на стул у кухонного стола — у нее вдруг голова закружилась и колени слабостью подкосило.
— Дура, — буркнул Николай.
Он в принципе всегда начинал раздражаться, когда ей требовалась что-то объяснять дважды. Но в этот раз муженек снизошел за Валентины. И речь его была, ну, просто вот как по писаному! И Валентина из нее узнала, что как женщина она — пустое место и что ему надоели ее нравоучения и что его тошнит от необходимости с нею одним воздухом дышать! Но главный удар Николай припас напоследок.
— Сын у меня есть, — усмехнулся он, — скоро в школу пойдет! А я, как отец, должен, стало быть, рядом быть… Ты не обижайся. Ты понять меня должна! — повысил он тон требовательно, — я еще долго с тобою, такой неполноценной, был… Ни один бы мужик такого не вытерпел, а я, считай, жалеючи тебя, свою судьбу губил…. Только теперь все, у меня еще вся жизнь впереди и я ее из-за тебя поганить не собираюсь!
Он вышел за дверь. Хлопнул ею. Далеко на площадке скрипнул лифт — что означало, что муж уехал, а потом Валентина окончательно соскользнула в вязкое, туманное, душащее ощущение… Что весь мир ее перевернулся!
Как это, задавалось она вопросом, у него есть сын? Да быть такого не может! Откуда же он взялся? Это же я ребеночка должна была родить! Должна была родить еще давным-давно, но…
Годы обследований, пустых надежд и отчаянных попыток что-то «починить» в женской своей сущности… Да что там! Валя однажды даже к бабке-ворожее в дальнюю деревню ездила! Отдала ей в качестве платы четыре килограмма парного мяса и еще золотых украшений полную пригоршню. А та руками над ней поводила и сказала, что все, сеанс исцеления окончен!
— Когда я рожу? — спросила Валя у порога.
— А мне откуда знать? — пожала плечами старуха, — когда природа позволит! И для верности, дам тебе один совет, потому как ты, вроде, баба неплохая… Ты попробуй еще не с мужем, а другим каким мужиком. Говорят, в этом иногда корень беды то бесплодия находится!
Валя не стала изменять Николаю. Она и помыслить о таком не могла! Она даже, когда случалось, что на нее другие мужчины внимания обращали, то чувствовала себя неловко, виновато как-то перед мужем. Нет, она бы ни за что его не предала! Даже если бы и правда дело было не в ней и новый партнер позволил бы стать мамой. Нет! Валя не умела предавать!
Она не заметила, в какой момент соскользнула со стула на пол. Просто на старом паркете, оказалось вдруг проще сидя распластаться, чем в нервной дрожи продолжать умещаться на стуле.
Тихий, а потом все более нарастающий, протяжный вой прокатился по кухне… Валя, запрокинув голову — как будто бы слезы от этого могли бы перестать хлестать из глаз, подумала о том, что где-то, наверное, человек рыдает, потому что у него жизнь горе большое порушило… Но потом осознала — это она выла, ревела и хлюпала носом…
Нужно бы встать, подумала Валя и кое-как доплелась до ванной комнаты, но там снова на пол шмякнулась и продолжила рыдать под гул выкрученного до упора крана…
За что? Как он мог? Почему сейчас? За что?! Вопросы, такие разные, но в сути своей — повторяющие друг друга, кружились в ее голове, точно снежинки в метель и постепенно ей стало казаться, что это все — дурной сон! Кошмар… Нужно лишь проснуться!
— Правда дура, — прошептала Валентина, когда аж трижды ущипнула себя и естественно — окружающая реальность осталась неизменной.
Просто муж ушел. Просто бросил… А я ведь, подумала Валя, разве давала ему повод, кроме того повода, что не сумела сделать его отцом? В какой момент в ее жизни произошел поворот не туда?!
Валентина родилась и выросла здесь же, в этом городе. Ее родители были самыми обыкновенными людьми — мама преподавала в классе по фортепиано в музыкальной школе, а папа работал на консервном заводе, где выпускали тушенку и прочие вкусности.
Но в середине девяностых отец, соблазнившись примерном одного друга, уволился с места, которому отдал десяток с хвостиком лет и подался в бизнес. И в новой сфере, вопреки осторожничающей родне и сомневающимся знакомым, его ждал огромный успех! Деньги, как говорится, текли рекой. Теперь их семья могла себе позволить, образно говоря, икру черную есть ложками и одеваться в соболя!
Но родители Вали как были, так и остались очень простыми людьми и все, что удалось заработать, вложили в главное — в недвижимость. Купили сразу две квартиры — одну маленькую и вторую побольше. Так они исполнили свою главную мечту — съехать из коммуналки и заодно обеспечили на вырост дочку приданым. А потом, как только в бизнесе возникли первые трудности, отец Вали не стал рисковать, преодолевая их (для этого требовалось взять кредит в банке или занять у «серьезных людей», то есть бандитов), а продал его быстро за бесценок и безо всяких сожалений вернулся на консервный завод, где и проработал до выхода на пенсию….
Валя росла тихой, домашней девочкой. Выучилась на бухгалтера и устроившись в фирму, торговавшую соками и прочими фруктовыми напитками, там и собиралась проработать до пенсии. В этом плане у них в семье многие имели такую привычку — сохранять верность одному месту. И только когда ей было двадцать восемь лет, в ее жизни случились первые серьезные отношения. И мужчиной, тронувшим ее сердечко, стал Николай.
И таким уж человеком была Валентина, что не могла она выйти замуж без одобрения родителей! Они же Колю оценили придирчиво… и маленько засомневались!
Например, смущал их тот факт, что по профессии он был технологом пищевого производства, а до этого — не доучился на врача, теперь же работал в отделе рекламы фирмы, выпускавшей раскладушки и прочею мелкую мебель. И не сами специальности родителей Валя смущали, а то, что Николай как бы не мог долго определиться — чем он в жизни хочет заниматься!
— Ну и что, — возразила им дочка, — какая разница? Главное, что он хороший человек!
И да, тут поспорить было сложно! Он не ругался грубо вслух. Не пил. Не могло не тронуть то, с каким трепетом Николай относится к своей маме — Авдотье. Она его одна растила и замуж, так и говорила, что не пошла ради Коленьки…
После свадьбы родители Валентины переехали в маленькую квартирку (которую ранее сдавали), оставив большую, в старом, еще начала двадцатого века постройки, доме, молодым.
И Валентина очень быстро привыкла к своей жизни в замужестве. И ее совсем не тяготило ежедневно стряпать для мужа горячий ужин, раз в день — мыть пол с чистящим средством (потому что Коля был брезглив) и выслушивать советы по домоводству от его мамы. Валентина не роптала и по поводу того, что муж ограничивал ее расходы — ведь бюджет теперь был общий и следовательно, не позволительно было транжирить! Она была согласна и с тем, что часто общаться с подружками для замужней женщины — пустая трата времени, а иметь друзей мужского пола — вообще на пятьдесят процентов готовая измена!
Смирилась Валентина и с тем, что после того, как четыре года назад врачи окончательно подтвердили ее диагноз бесплодия, Николай… утратил к ней интерес, как к женщине. А свекровь, между прочим, всегда ее упрекала тем, что надо было, мол, до свадьбы лучше здоровье проверять, милочка, чтобы не вводить честных мужчин в заблуждение!
Ну а теперь… Теперь, Валя поняла наконец, что ее браку, со всеми жертвами, пришел конец. Только она, дура круглая, поняла это слишком поздно!
И вот она поднялась таки с пола ванной, вернулась в кухню… Заварила себе чаю и сев за стол, отрезала кусок пирога. Правда, еще было стыдно — потому что, разве у порядочного человека будет аппетит в такой ситуации? Но очень уж пирог был вкусный, да…
Если бы у Николая спросили о том, каково ему живется с любовницей, а у него было бы настроение отвечать, то он мог бы сказать… Что реальность оказалась послабее ожиданий! Наподобие того, как вялая, перемороженная морковка уступает хрустящей, молодой, только из грядки выдернутой!
Люба, конечно, все так же была хороша-красива внешне, но мелочи быта… Нет, совсем не то было приходить в дом любовницы, зная, что она опять будет ныть про то, как надо бы сантехнику поменять и придумает еще что-нибудь…
И даже сын его — Егорка, подвел, паршивец мелкий! И была вся беда в том, что до недавнего времени малец знал его как «дядю Колю» и теперь как-то замкнулся, не рвался назвать как полагается — отцом. Однажды и вовсе выдал странное.
— А дядя Вася тоже мог бы моим папой быть? Мне он больше нравится… Он добрее! И шоколадом угощает…
— Кто такой этот Вася? — нахмурился Николай.
— Не слушай его! — засуетилась Людмила, — так, родственник один дальний, заезжает к нам иногда… Егор, как тебе не стыдно?! Чтоб я такого больше не слышала! Все, ты наказан, марш в угол!
Николай не медлил с подачей документов на развод. И с квартиркой тоже поспешил разобраться! И очень он свою мать хвалил за то, что надоумила в свое время надавить на женушку — мол, неудобно себя чувствую на чужих квадратных метрах, так что давай ка, милая, переписывай на меня половину квартиры! Валентина покорилась.
И поэтому теперь Николай мог продать свою долю. Что он и сделал шустро, причем, не пришлось даже покупателя искать — агентство недвижимости предложило выкупить, потому что квартира была шикарная, да еще в зеленом, историческом районе города.
А деньги от продажи доли, кстати, мать Николаю не позволила отдавать любовнице — еще чего не хватало! Себе на сохранение положила… Николай же с мамой не умел и боялся спорить.
С развода с женой-пустышкой минуло уже несколько месяцев. И вдруг в одно прекрасное утро Николай проснулся с мыслью — а не навестить ли мне женушку бывшую?
Так, чисто, для куража, как говорится! Поглядеть, как она там, бедняжка, мышка серая и курочка облезлая, мучается в одиночестве, коротает свой бабий век отцветшего пустоцвета?! В общем, настроение у Коли было такое, что он даже завтракать не стал — хлебнул чаю и помчался, очень уж не терпелось! Сам, кстати, не понял, что на него нашло…
Знакомый дворик с рослыми тополями и вечно скрипящей каруселью на детской площадке. Двор-колодец, арка, за которой начиналась старинная торговая улочка… Некстати пришли воспоминания, как он мучился, пока нес на руках новобрачную до квартиры — шесть этажей поспешил пообещать, что ее пронесет, а сам на втором выдохся уже!
Бред какой-то в голову лезет, подумал Николай и поднявшись на нужный этаж, позвонил в дверь… А вдруг ей, подумал он, какой-нибудь бандит в соседи достался? Или вообще псих?! Она, конечно, так себе женой была и женщиной не особо желанной… Но как-то жалко стало!
Дверь открылась. Николай уже хотел было поздороваться и спросить, дома ли хозяйка второй доли, но тут понял… Что это она и есть перед ним! Но… Как изменилась!
Вместо тусклых, жидких волос с сединой — платиновые кудри ниже плеч. Его Валя не красилась почти, а у этой куклы — дерзкая алая помада, личико все такое гладкое, фарфоровое… Нет, его Валя не была так хороша даже в день их свадьбы!
Николай тяжело сглотнул и поглядел еще… Ух, вот это фигурка! Неужели все это пряталось под бесформенными кофтами?
Валентина была одета в атласное, черное в цветочек платье в ретро-стиле и даже на голове, кстати, у нее была шляпка с вуалью. Туфельки с каблуками… А как головокружительно пахли ее духи!
— Здравствуй, Валя, — наконец выдавил из себя Николай.
Она ответила ему полуулыбкой.
— Зачем ты здесь?
Спокойным тоном спросила и… неужели не волновалась совсем? Но… Почему?! Его Валя уже бы давно заревела или отвернулась, понуро голову склонив.
— Да так, — ответил он, — захотелось узнать, как ты…
Сейчас он заглянул ей через плечо и… охнул! Потому что в квартире был сделан ремонт. Дорогой, похоже! Очень… Выходит, долю купил не бедный человек. Только с чего его Валя вдруг так переменилась?! Нет, в этом всем… Николаю чудилось что-то неправильное!
Когда Валентина получила по почте письмо, в котором бывший муж предлагал ей выкупить его долю и когда ей сосед, работавший юристом, по доброте душевной объяснил, что это означает — что если не сможет или не захочет, значит, Николай свою долю кому угодно продать сможет, у Валентины случился реально сердечный приступ. Даже скорая была!
— Вот же бедняжка, — в который раз возвращала всех к этой теме бабушка Глаша. Она была главной сплетницей дома и сидя на лавочке у подъезда, могла бесконечно обсуждать все, что в нем происходит, со своими подружками-сверстницами-пенсионерками. И со всеми мимо проходящими! — говорю вам, нет у этого Николая сердца! Теперь же неизвестно кто долю то купит, — цокала языком Глаша, — а вдруг, злодей какой подселиться к Валентине? Что ей делать то, одинокой женщине?
Обсуждаемая особа, кстати, едва пережила все эти события — уведомление это, а потом с нею связалось агентство недвижимости и тоже предлагало долю купить.
— У меня нет таких денег! — кричала в трубку Валя, — а в рассрочку можно?!
Нет, нельзя было. И да, Валентина заметила, что седых волос у нее прибавилось, пока она ждала, что вот, в любой момент постучится в ее дверь новоиспеченный сосед-собственник.
Родители ей, кстати, предлагали, мол, давай, к нам переезжай (а еще они, кстати, не упрекали дочь за совершенную ошибку — за то, что подарила муженьку долю). Но Валя уперлась.
— Этой мой дом! И я отсюда ни ногой!
А потом, в один стылый день в конце зимы, когда мир за окнами, казалось, весь обсыпали сахарной пудрой, в дверь позвонили… Валентина пошла открывать.
— Здравствуйте, — сказала она, увидев его.
Это был старик лет семидесяти на вид… Впрочем, он казался вполне крепким еще! Он был одет в дубленку и норковую шапку. Он улыбался идеальной улыбкой. Глаза у него были синие-синие, как небо! А еще, что было совсем непонятно — в руках он держал букет лилий и коробку с пирожными.
— Валентина Сидоровна Синичкина, позвольте спросить?..
— Да, это я…
— Петр Васильевич Громов! К вашим услугам, милая барышня! — и он, сняв шапку, поклонился, — я, видите ли, ваш сосед… Я купил долю в вашей квартире!
— Ах, вот как, — тяжело сглотнула Валентина. Сникла вся, отступила — пропуская и развернувшись, шаркая, поплелась по коридору, — проходите, чего уж там…
— Барышня, но, позвольте! — воскликнул старик, — я смел надеяться, что вы будете столь любезны, что угостите меня чаем, а я — вас пирожными и мы сможем обсудить возникшую необычайную ситуацию…
Валентина вздохнула. Ну, что ей было делать?! Был бы кто другой на его месте, она бы, наплевав на все нормы вежливости, отказалась и заперлась в одной из двух принадлежавших ей теперь маленьких комнат (а всего тут было три комнаты — одна большая), чтобы всласть пореветь, себя жалеючи. Но… Этот дедушка казался таким интеллигентным и милым, он просто лучился добротой, позитивом и… В общем, Валентина с удивлением поняла, что в самом деле желает этого — выпить с ним чаю.
— Ну, хорошо, — она прошла на кухню, — чувствуйте себя, как дома!
— Когда то эта квартира, — вздохнул Петр, снимая дубленку, под которой оказался стильный серый шерстяной костюм-тройка, — и в самом деле была моим домом… — и добавил, в ответ на вопросительно-недоуменный взгляд Валентины, — я вам сейчас, милая барышня, все расскажу! Если изволите слушать, конечно…
— Изволю, — ответила Валя и улыбнулась. Странное это было ощущение — собственная улыбка, если ты не позволяла себе ее уже несколько месяцев!
Они сели за стол. Валентина заметила, что пирожные невероятно вкусны… А Петр заговорил.
Он, как и она, был родом из этого города. И более того — тут жили аж четыре поколения его предков! По профессии Петр был искусствоведом, а еще ювелиром. И как раз сочетание этих специальностей позволило ему в свое время построить блестящую карьеру, в частности, проводя частные консультации и экспертные оценки для коллекционеров и даже аукционных домов по всему миру… Кроме того, у Петра была собственная художественная галерея, где продавали вещицы редкие, не для простой публики. Но он, выйдя на пенсию, предпочел отойти от дел и перепоручил ведение этого дела своему сыну и двоим своим внукам.
А еще Петр был человеком сентиментальным и очень скучал по старым временам, когда был юным и совсем мальчишкой… И вдруг однажды один его знакомый, работавший в агентстве недвижимости, сказал ему, что на продажу выставлена доля в той самой квартире, которая некогда принадлежала аж прабабушке и прадедушке Петра и в которой он, будучи мелким пацаном, так часто гостил! И он понял, что не может упустить такой шанс.
— Вы не переживайте, барышня, — подмигнул он Вале, — старый сыч не будет докучать вам! Все, что я хочу, это порой приходить сюда и пить чай, смотреть из окна на двор, в котором, помнится, играл и лепил снеговиков. Но я не стану, клянусь, лазать безобразно по всем комнатам! Только туда, куда вы допустите. Коридора и зала, с вашего позволения, будет даже достаточно…
— То есть, — растерянно спросила Валя, — вы купили половину квартиры, только чтобы иногда сюда приходить? И тут никто не будет жить?!
— Нет, — покачал головой Петр, — я всецело надеюсь на вашу, барышня, снисходительность к причудам старика! Но вам, конечно, ни к чему в молодой жизни такие беспокойства и поэтому я готов оплачивать свое право приходить и кроме того, безусловно, согласовывать день и час…
— Ну, что вы, — отмахнулась Валя, — какие деньги? Вы и так потратились. И нет, приходите, когда хотите! В смысле, лучше, конечно, когда я дома. Это после работы, я до шести. Или по выходным… И никакая я не барышня, — добавила она с грустной усмешкой, — так, просто старая тетка, побитая жизнью…
И вот что было удивительно — в ночь после знакомства с Петром, Валентина впервые спала спокойно, без терзавших ее обыкновенно кошмаров, в которых она раз за разом переживала расставание с мужем.
И вообще-то, Валентина не ожидала от визитов старика ничего особенного. Она просто радовалась тому, что покупателем второй половины квартиры оказался такой порядочный, милый человек! Но каждый визит Петра вдруг становился для одинокой и утратившей веры в любовь женщины… Невероятным событием!
И не в том было дело, что Петр, как галантный джентльмен, не являлся без сладостей и букета цветов, а то и без какой-нибудь очаровательной безделицы в подарок для Вали. Но дело было в том, что в каждый его визит они много общались. Он рассказывал о своей молодости и вообще о старых временах и это был так увлекательно! Он читал Валентине стихи, в том числе — своего авторства. А потом однажды стал звать ее на прогулки. И она согласилась…
— Жизнь прекрасна и удивительна, — сказал однажды Петр, когда они под ручку шли по вечернему проспекту, любуясь последними отблесками заката, — и нужно вкушать радости каждого ее дня, будто драгоценный нектар!
И эти слова странно тронули Валентину… И что-то в ней начало меняться.
А потом однажды Петр повел ее в гости к своей старинной приятельнице — Елизавете, которая в молодости была портнихой, а сейчас ей принадлежало модное ателье.
— Моя дорогая! — всплеснула она руками при виде Вали, — да вы еще девчонка совсем! К нему эта серость и скука? Нет, такую фигурку решительно недопустимо прятать в таком безобразии! А давайте мы сошьем вам платье? Это подарок от меня! — добавила она, пока изумленная гостья не успела возразить.
Так в гардеробе Валентины появилось новое платье — алое в белый горошек. Она однажды надела его на прогулку с Петром… И была в шоке, как же изменила ее облик в зеркале всего лишь другая одежда!
А еще Петр водил Валентину в театр, музеи, они пили какао в старинной пышечной и ужинали в рыбном ресторанчике на борту теплохода, плывущего по реке… И постепенно перемены эти совсем изменили Валентину.
Даже ее родители и коллеги заметили, что происходит!…
— У тебя что, появился кто-то? — однажды спросила мама.
— Нет, — ответила Валя, — мам, ну, не надо! Мне личная жизнь после Николая… Вообще не нужна!
И вот, в тот день, когда бывший муж появился на ее пороге, Валентина как раз собиралась встретиться с Петром — они договорились покормить лебедей в парке.
Вернувшись домой, Николай первым делом накричал на свою любовницу. И не то, чтоб особый повод для этого был, но… Ему банально надо было сорвать на ком-то злость! Потому что со встречи с Валентиной он вернулся взвинченным до предела и его буквально трясло! Дело же все было в том, как повела себя бывшая женушка и что он от нее узнал!
Нет, сперва все было как будто ничего так — она пригласила его войти, раз уж пришел и спросила вежливо вновь, а зачем ты, собственно, пожаловал?
— Да просто, — пожал плечами Николай, — узнать, как ты тут…
— Вот как? — она приподняла красиво очерченную бровь и развернувшись, процокала на своих каблучках вглубь квартиры.
Взялась за лейку и стала поливать фиалки на подоконнике… Хотя раньше, между прочим, никаких цветов не держала!
— Никаких твоих вещей тут не осталось, — сказала она, — я генеральную уборку делала и точно ничего нет. Хотя, ой, соврала! Нашелся твой старый свитер… Я его твоей маме посылкой с курьером отправила.
— Зачем? — удивился Николай, — а чего сама не занесла? Она же тут недалеко живет!
— Потому что я не хотела ее видеть, — ответила Валя и у Коли от таких слов глаза на лоб полезли, — ты же сам знаешь, мы никогда особо не ладили… Просто раньше я ее вынуждена была терпеть ради тебя. Но теперь то мне это зачем?
— Ясно, — бывший муж топтался и крутил головой.
И в голове этой крутилось слишком много вопросов. И раньше то он не стеснялся их задавать и знал, что женушка ответит — он ее приучил, чтоб никаких секретов ни от него, ни от его мамы не держала! Но теперь, это прям чувствовалось, изменилась Валентина… И это Николаю ох, как не нравилось! Хотя, еще это странно тревожило и делало ее такой… привлекательной! Яркая непокорность, которую на инстинктивном мужском уровне хотелось покорить.
Николай попытался еще с ней поговорить и главное — вызнать, а кто же долю в квартире купил?! Но Валентина упрямо молчала.
— Ты изменилась, — наконец сказал он, — похорошела…
— Благодарю за комплимент, — улыбнулась она, но глянула так, что ясно было — она бы с большей благодарностью приняла укус ядовитой змеи! — просто теперь появилось время собой заняться, своим здоровьем, своими интересами… — продолжила она, — недавно, вот у врачей была… Сказали, что видимо, из—за отсутствия стрессов гормональный фон у меня стабилизировался. Может быть, я однажды даже смогу родить…
— Что?! — вот это вот было совсем для Николая шокирующим открытием!
И со скоростью молнии в его мозгу пронеслось это — картинка того, как он продолжает жить с Валентиной и у них есть ребенок… Нет, теоретически, еще Николай точно знал — это бы не «уберегло» его от того, чтобы завести любовницу, а то и нескольких, но все-таки, в плане именно совместной жизни, он понимал, что с Валентиной мало какая женщина сравниться! Она ведь и стряпала вкусно, и дом в чистоте держала и заботилась обо всем.
Елизавета же, к примеру, не особо вкусно стряпала, про порядок и чистоту отвечала — что бесполезно на них времени много тратить, если в доме есть маленький ребенок, а еще Елизавета была страшно независимой какой=то и периодически тыкала Николая тем, что почти десять лет его ждала и до сих пор не может привыкнуть к его присутствию! Ей то ли чудилось, что он может ее бросить в любой момент, то ли она даже порой хотела этого, но помалкивала…
— Раз ты зашел просто так, — Валентина прошелестела мимо него своим атласным платьем, вновь обдала ароматом духов, — значит и уйти можешь в любой момент… У меня на сегодня свои планы есть.
— Что, даже чаю не предложишь? — нервно сглотнул Николай, — с твоими фирменными плюшками! Ты раньше часто их пекла…
— Не предложу, — усмехнулась она, — нехорошо это — чужих мужей плюшками угощать.
— А мы не поженились еще с Елизаветой! — выпалил он.
— Сочувствую, — снова усмехнулась бывшая супруга, — а может, наоборот — порадоваться за женщину надо…
И вот прямо сейчас Николаю захотелось ее ударить! Потому что Валентина позволила себе уж слишком многое! Да она его, по сути, оскорбила! У него аж кулаки сжались, но тут…
В дверь позвонили и Валя пошла открывать. И у Николаю аж челюсть отвисла, когда он увидел, кто за ней зашел!
Рослый, широкоплечий качок в белоснежной футболке и синих джинсах, казалось, сошедший с какой-нибудь рекламы мотоциклов…
— Привет, — одарил он бывшую серую мышку ослепительной улыбкой, — готова?
Валентина кивнула. Качок бросил вопросительный взгляд на Николая — мол, это кто?
— А он уже уходит, — сказала Валя.
Вот так вот! Даже не потрудилась представить. Даже не сказала, что это, мол, мой супруг. Бывший… Николай и это воспринял как страшное оскорбление и просто выскочил из квартиры. Ему так тошно было! Так плохо!
Валентина же через пять минут (она искала сумочку и перчатки) тоже вышла под руку с качком.
— Дедушка чуть задерживается, — сказал тот, потому что приходился внуком Петру, — в галерее одну вазу смотрит. Вот и попросил за тобой заехать и развлечь, а там и сам подойдет! Так… Кто это был?
— Никто, если говорить о настоящем, — ответила Валя, — и муж, если говорить о прошлом.
Николай, как и многие люди, слышал поговорку о том, что если пришла беда, то отворяй ворота! Но до сих пор в жизни его все было относительно хорошо… Теперь же он смысл этого выражения узнавал, как говорится, на собственной шкуре!
Потому что сперва он узнал, что брошенная им женушка слишком уж хорошо живет и слишком хороша собой стала… Николая аж трясло при мысли, что кому-то она досталась! А потом вдруг скончалась внезапно Елизавета. Просто сердечный приступ. Просто ему однажды позвонили из больницы и сообщи страшную новость…
И да, были в окружении Елизаветы люди, которые помогли с тем, чтобы в последний путь проводить и все такое, но… Не было никого, кто мог бы помочь с Егоркой! Потому что Елизавета была детдомовкой, круглою сиротой и родни у нее не было…
И теперь Николай не представлял, что ему делать! Да, Егорка ходил в детский садик, но это мало помогало — нужно было ведь его дома кормить, воспитывать его, заботиться о нем, водить его в поликлинику… Ранее же Николай этим ничем не занимался. Сын был заботой Елизаветы, а он, на правах счастливого и до безобразия беззаботного папаши, мог только иногда подойди, поглядеть, как малец грузовичок по полу катает… Да еще порассуждать о том, что вот подрастет Егорка и он его научит в футбол играть!
И вот, не прошло и недели со смерти любовницы, как Николай понял — он так больше не может, нету больше сил!..
— Давай, сынок, собираться, — бурчал он, беспорядочно скидывая вещи мальчика в сумку.
Свои тоже собрал. И да, по поводу воспитания сына Николай обращался, конечно же, к своей матери, взывал к ее совести, мол, это же твой внук!
— Нет, — ответила та жестко, — я тебе тыщу раз уже говорила и повторю — мне не нужен приплод от детдомовской! Родила бы тебе приличная женщина, вот как Валя… Был бы тогда у меня внук! А так… Нету его! Можешь, кстати, в детдом его сдать. Найдешь себе тогда, кстати, без труда кого-нибудь, нормальную женщину… И тогда будут у меня внуки! Я их, между прочим, очень жду!
В сложившейся ситуации у Николая просто не оставалось выхода. И он, собрав вещи, вместе с Егоркой отправился по известному адресу. Поднялись на нужный этаж, позвонил в дверь…
Валентина, как и тогда, открыла. Правда, сейчас она была в уютном теплом домашнем розовом халатике. И смотрела не безразлично-надменно, а растерянно и вопросительно.
— Вот, — сказал Николай, — мы приехали к тебе жить!
Валентина, в принципе, легко перенесла тот, первый визит бывшего мужа. Он ее не затронул в эмоциональном плане! Она вообще с недавних пор в корне пересмотрела свое отношение ко многим вещам. Заехал поглядеть, как она поживет и позлорадствовать? Ну, так она ему не подарила такой радости! Уехал — ну, и скатертью тебе дорожка, двуличный ты предатель! Валя вообще надеялась, что больше ее пути с бывшим мужем не пересекутся. И поэтому была удивлена его снова увидеть… Тем более, вместе с ребенком!
А уж после того, как он, едва порог переступив, начал сыпать подробностями… Она чуть в обморок не упала!
Любовница умерла. Остался вот сынок. Не умеет заботиться о детях… А Валентина, как женщина, умеет! Она хотела было спросить, с чего ей уметь, если мамой она никогда не была, врожденные, что ли, у нее навыки по воспитанию должны быть, подобно тому, как всякие птицы умеют вить гнезда? Но Валя не стала ехидничать. Потому что в принципе едва могла выдавить из себя слова…
Но она провела бывшего мужа и его сына на кухню. Налила чаю ребенку и поставила перед ним свой фирменный сладкий пирог… Да, к малышу можно было проявить гостеприимство — ведь он не был виноват в том, что отцом его оказался такой мерзавец!..
Затем Валентина выслушала все планы бывшего мужа — что ребенок должен жить с отцом, раз мама умерла и соответственно, придется и ему сюда обратно заселиться…
— Ты, конечно, можешь нас выгнать, — горько усмехнулся Николай, — только, учти, что моя мать его не примет. А я… Не справлюсь с родительскими обязанностями, да… Такой вот я плохой отец! Только мне тогда придется его, это… В интернат какой-нибудь определить. Но решать, конечно, тебе! Я же долю свою тут уже продал, так что, если не пустишь…
Вале сейчас было ох, как плохо! Разреветься и истерично рассмеяться хотелось одновременно. Но вместо этого она только спокойно сказала.
— Оставайтесь. Потом что-нибудь придумаем.
И налила еще и Николаю чашку чаю. И пирога предложила.
А он, прихлебывая чаек и жуя пирог, глядел на нее и торжествовал. Все вышло по моему, милая, думал Николай и то ли еще будет! Ведь мы с тобою, как ни крути, а добрых десять лет женаты были, а значит, все еще будет! Я тебя себе верну. И будешь ты снова мне послушной женушкой!