– Галина Викторовна, я уже на полпути к дому, – говорил Аркадий, одной рукой вцепившись в руль, а другой держа телефон. – Дорога просто ужас какой-то. Возвращаться не буду.
На другом конце линии главврач госпиталя, где работал Аркадий вот уже 10 лет, упрашивала его вернуться и прооперировать срочного пациента с острым аппендицитом. Одну двухчасовую операцию Аркадий сегодня уже провел, прошла она без осложнений, но сил отняла у него очень много. Вообще в последнее время он часто стал уставать.
Через полгода можно было уже оформлять документы на пенсию. Стаж хирурга у него был огромен, но и усталость вместе с практикой накапливалась и подтачивала его силы. – Галина Викторовна, – продолжал Аркадий, – Паша Тильман сейчас дежурит.
Он справится без меня. – Да, думаю, уж аппендицит-то ему по силам. Давно пора начинать оперировать без куратора за спиной.
– Да, я вполне могу за него поручиться. Парень хоть и неуверенный в себе, но толковый. Аркадий выключил телефон и обеими руками взялся за руль.
Был конец ноября, но снег валил сегодня стеной, так что дорога в свете фар просматривалась вперед едва лишь метров на пять. Чуть подтаявшая днем снежная каша, которую к ночи не успели разгрести коммунальные службы, подмерзла и шуршала битым стеклом под колесами автомобиля. – Надоело всё, – думал Аркадий.
– Уйду на пенсию и забуду госпиталь, как страшный сон. Поезжу по миру, посмотрю, как люди живут в других странах, погреюсь на солнце, полежу на песочке у моря, попивая холодную колу и покуривая хороший табак. Правда, последний год полмира находилась в локдауне из-за ковида, и границы были закрыты, конца и края пандемии никто не видел, целое крыло госпиталя перевели под ковидных, кислорода и аппаратов искусственной вентиляции лёгких для обычной реанимации не хватало, да и коек свободных оставалось с каждым днём всё меньше.
И хотя превратили это ковидное крыло в красную зону, меры предосторожности мало кто из врачей соблюдал, к тому же многие из них и не верили в реальность существования настолько смертоносного вируса. И такое отношение представлялось для Аркадия ещё более странным, поскольку смертельных исходов в госпитале было более чем достаточно. Аркадий тяжело вздохнул.
И вроде хотелось ему избавиться от всего этого бардака, и в то же время боялся он этого, потому что мысли его о путешествиях в тёплые страны – это только наивные попытки убедить себя в том, что пора уйти на покой. На самом же деле он не представлял, как быть ему на свободе и чем занимать себя 24 часа в сутки, без работы, хоть бесившей временами, но всё же любимой. Жизни своей он пока что не представлял.
Он нахмурился и чуть прибавил газа, желая побыстрее оказаться дома. И в это мгновение увидел в свете фар, испещрённую летящими навстречу снежинками, чёрную фигуру изполинских размеров. Он резко нажал на тормоз, машина заскрежетала по ледяным крошкам, дважды развернулась вокруг своей оси и замерла.
Ремень безопасности больно сдавил грудь. В метре перед собой Аркадий увидел огромного лося. Тот стоял совершенно спокойно, подёргивая боками и пуская из ноздрей густые клубы пара.
Лось смотрел прямо на него. В глазах животного красными угольками отражался свет фар. Сердце Аркадия бешено колотилось.
Это ему просто повезло, что не вынесло его на обочину к лесу и не перевернуло машину. Лось кивнул головой, помотал устрашающего размера рогами и медленно пошагал к противоположной стороне трассы. Аркадий ещё с минуту постоял, окутанный дымом из выхлопной трубы.
Потом неспешно двинулся вперёд, внимательно всматриваясь в дорогу. Но не успел он проехать и двадцати метров, как увидел впереди новое препятствие. Посреди дороги лежало человеческое тело, чуть припорошенное снегом.
Во всё происходящее трудно было поверить, но сомневаться в его реальности Аркадий никаких оснований не видел. Он вылез из машины и подошёл к телу. Это была девушка в одном лишь нижнем белье.
Аркадий нащупал пульс. Сердце едва билось. Под головой её олело пятно крови.
Других травм на первый взгляд заметно не было. Аркадий внимательно осмотрелся. Насколько позволял видеть снегопад, в радиусе десяти метров не имелось ни автомобиля, из которого девушка могла бы выпасть в результате аварии.
Никаких либо ещё причин, объясняющих её появление посреди заснеженной ночной трассы. Да и кто ездит в автомобиле почти голышом. Придумывать какие-либо теории времени не было.
Человек явно находился в критическом состоянии. Помощь девушке следовало оказать безотлагательно. Звонить в скорую не имело смысла.
Пока они доедут, станет уже поздно. Аркадий вернулся к автомобилю, открыл заднюю дверцу, потом взял девушку на руки и осторожно положил её в салон. Он включил телефон и набрал номер.
«Галина Викторовна, как там Тильман? Приступил к операции? Хорошо. Когда закончит, скажите ему, чтобы не расслаблялся. Я сейчас приеду, он мне понадобится.
Нет-нет, тут кое-что случилось со мной по дороге. Потом расскажу. Девушка с черепно-мозговой…
Нужно будет срочно сделать томограмму и взять все анализы. Возможно, потребуется хирургическое вмешательство. Нет, Галина Викторовна, со мной всё в порядке.
Я к этому никак не причастен. Нашел её в таком состоянии на дороге. В общем, я минут через тридцать буду в госпитале, там всё и объясню.
Хорошо, ждите». Сердце продолжало колотиться в груди. Если бы не лось, то кто знает, заметил бы он эту девушку на дороге или проехал бы прямо по ней.
Скорее, не разглядел бы. Вовремя этот лось оказался на трассе. Если бедолагу удастся спасти, она памятник ему должна будет поставить.
Аркадий развернулся и поехал в обратную сторону. В этот раз он ехал быстро, не обращая внимания на снег. Адреналина в организм поступила столько, что теперь он различал каждый предмет на дороге и контролировал себя так же четко, как во время самых сложных из своих операций.
На улице у приемного отделения уже стоял Серега с каталкой на готове. Вдвоем с ним они осторожно переложили на каталку тело девушки и направились к томографу. У кабинета МРТ их догнала и Галина Викторовна с медсестрой.
Они бегло осмотрели девушку, смерили ей давление, взяли кровь из вены и сделали ПЦР-тест. Томограмма выявила серьезную черепно-мозговую травму, но хирургического вмешательства она не требовала, кость была слегка раздроблена, ушиб головного мозга. Но все это не критично.
Однако вид девушки Аркадию не нравился. Тут явно были еще какие-то причины ее столь глубокого обморока, граничащего с комой. Он распорядился сделать узи сердца и брюшной полости.
Неизвестно, сколько времени она пролежала на асфальте при минус 7, могли серьезно пострадать почки или печень. Узи действительно выявила проблемы с почками, причем это не было вызвано непосредственно холодом, а имело причину далеко в прошлом. Тут необходимо более тщательное обследование.
Но в этот момент было очевидно, что почки у девушки вообще отказали. «Обработайте рану», снова распорядился Аркадий. «И подключите ее к искусственной почке.
Есть свободная койка?» «Есть одна», сказала медсестра Маша. «А документы у нее какие-нибудь есть? Как нам ее оформить?» «Не было при ней ничего», ответил Аркадий. «Вот в таком виде я ее и нашел».
«Наверное, полицию надо вызвать. До утра мы ее продержим, но дальше без документов могут возникнуть проблемы». «Могут», согласился Аркадий.
«Но не на улицу же нам ее выносить. Как-нибудь разберемся. А в полицию я сейчас сам позвоню».
«А Галина Викторовна что говорит?» «Да ничего. Что она может сказать? Она в таком же замешательстве, как и мы». «Хорошо», сказала Маша.
«Я сделаю все, как вы говорите». Аркадий вышел из кабинета МРТ и отправился в комнату отдыха, где уже сидел Павел Тильман, возбужденный за свои первые самостоятельно проведенные операции. Он жадно курил и пил из огромного бокала густой черный кофе.
«Как прошло?», поинтересовался Аркадий. «Боюсь сглазить», потушив сигарету, сказал Тильман. «Лучше помолчу пока.
Завтра все будет понятно». Аркадий устал и усмехнулся. «Откуда в тебе столько суеверия, Паша?», сказал он.
«Это же простейшая из всех операций. Это для вас простейшая, а для меня первая без чего-либо присмотра. Разве вы по молодости были так же уверены в себе, как и сейчас?».
«Наверное, не был. Не вспомнить уже те времена. Будто сто лет прошло».
«А что там за кипиш в приемном?» «Девушка с травмой головы и с отказавшими почками». «Оперировать будем? Вы просили, чтобы я не расслаблялся». «Да нет, отбой пока.
До выяснения всех деталей». «Фух», выдохнул Тильман. «Слава богу, а то трясет всего до сих пор.
Две операции подряд для меня пока еще слишком». «Теперь можешь расслабиться», успокоил его Аркадий. «Извини, мне звонок нужно один сделать».
Он вышел из комнаты и позвонил в полицию, объяснив кратко суть происшествия. На другом конце ему пообещали, что к утру приедет в госпиталь следователь и криминалист. Непонятно, какой толк в криминалисте под утро, когда на трассе не останется и следа от того инцидента…
Но других вариантов Аркадию не предложили. Девушку, так и не пришедшую в сознание, подключили к искусственной почке, обработали и зашили рану на голове, взяли дополнительные анализы. Состояние ее более-менее стабилизировалось.
По крайней мере, до приезда следователя наверняка доживет. Аркадий сел на лавку в пустом коридоре, гудящем от мерцающих люминесцентных ламп. Ему не хотелось ни с кем говорить.
Усталость, после того, как кончился в организме запас адреналина, навалилась на него с еще большей силой. Глаза слепались, мысли начинали путаться в голове. Так он и уснул, опершись спиной о холодную стену, и то и дело вздрагивая от обрывков сонных видений, в которых всякий раз перед ним появлялся громадный лось и смотрел на него красными немегающими глазами.
Разбудил его шум в коридоре. Аркадий посмотрел на часы. Четыре утра.
Вскоре он увидел приближающихся к нему Галину Викторовну и двух мужчин. — Аркадий Алексеевич, — сказала главврач, — это к вам по поводу девушки. — Здравствуйте, — поприветствовала его один из мужчин, лет пятидесяти, с усами и приплюснутым носом, какие бывают часто у бывших боксеров.
— Андрей Борисович, — представился он, — следователь. — Позвольте задать вам несколько вопросов, а потом протокол оформим. — Да, конечно.
Аркадий встал и пожал ему руку. — Здравствуйте. Второй мужчина совсем молодой, просто кивнул и ничего не сказал.
Судя по всему, это был криминалист. В руке он держал чемоданчик, похожий на медицинский. Разговор получился недолгим, Аркадий обрисовал следователю все детали случившегося, даже лося упомянул.
Тот кивал головой и иногда записывал что-то в блокнот. — Хорошо, — заключил он в конце рассказа. — Вы сможете показать место, где нашли девушку? — Наверное, смогу, — неуверенно ответил Аркадий.
— Темно было и снег валил, но хотя бы примерно найдем. — Нужно не примерно, а точно, — заметил криминалист. — Постараюсь.
Они прошли в палату к девушке. — Сознание так и не приходило? — спросил Андрей Борисович. — Нет, не приходило.
— Серьезные травмы? — Диффузное аксональное повреждение головного мозга. — Володь, понимаешь, о чем речь? — обратился следователь к криминалисту. — Вполне, — ответил тот, осторожно снимая отпечатки пальцев у девушки.
— Я еще ДНК возьму, может, найдем по базе. — Кома, судя по всему, не глубокая, — добавил Аркадий. — Зрачки реагируют на свет.
Будем надеяться, что перейдет вегетативное состояние. — И долго может продлиться это состояние? Говорить сможет? — Не могу сказать. Возможно, неделя, а возможно и больше месяца.
Но говорить пока долго не сможет в любом случае. Помимо травмы у нее с почками большие проблемы. — Что за проблемы? — Хроническая почечная недостаточность в терминальной стадии.
— А это что означает? — Без аппарата гемодиализа ей уже не обойтись. Если анализы подтвердят предварительный диагноз, то потребуется пересадка почки. — Вот так ничего себе! — покачал головой следователь.
— Как же не повезло человеку. — Выживет вообще? — Организм молодой. Думаю, поборется.
А мы поможем, насколько в наших силах. — И документов при ней, значит, никаких не было? — Никаких. — Следов сексуального насилия не обнаружили? Смотрели? — Смотрели.
В этом смысле все чисто. — Понятно. Тогда поедем на место? — Поехали.
Аркадий прошел в комнату отдыха, чтобы одеться. За ним следом зашла раскрасневшаяся и взволнованная Галина Викторовна. — Аркаша, ну чего там? — Да ничего пока.
Сейчас на место поедем. — Выяснит, кто она такая? — Да откуда ж я знаю. Постараются.
— А нам-то что делать? — А чего делать? Надеется, что очнется. Тогда все и прояснится. — Ну, Аркаша, мне-то не говори «очнется».
Дай бог вегетативное перевести. А там еще сколько времени понадобится, чтобы мозги поставить на место? Сколько мы сможем продержать ее на аппарате? Скоро из Минздрава приедут с комиссией. Что я им скажу? — Так не говорите пока ничего.
Они же по ковидным будут ходить. Какое им дело до этого крыла? — Ой, не знаю, Аркаша. Эти найдут дело…
Не по себе мне как-то. Причувствие нехорошее. — Да что ж вы сегодня такие суеверные-то все? Вот и Тильман туда же.
— А что Тильман? — Да ладно вам, Галина Викторовна. Все обойдется. Не переживайте.
Побежал я. — Давай. С богом. Ни пуха, ни пера.
Да елки-палки. Возмутился Аркадий, нахмурился и вышел из комнаты. Место, где он подобрал девушку, найти все-таки удалось.
Следы крови остались на трассе, потому что коммунальщики так и не успели почистить дорогу, а редко проезжающие в этом месте машины не размесили снег, успевший к утру снова подтаять. Криминалист Владимир взял все необходимые пробы, сделал замеры и сфотографировал каждую мелочь, даже автомобиль Аркадия проверил на следы возможного ДТП. — Думаете, это я ее так? — спросил Аркадий, указывая глазами на криминалиста.
— Работа у нас такая, Аркадий Алексеевич. Сами должны понимать. Сейчас важно отработать даже самые невероятные из версий.
— Да-да, конечно, — согласился доктор. — Это я понимаю. В этот момент зазвонил его телефон, номер был незнакомый.
— Да, слушаю. — Аркадий Алексеевич, Белов? Голос в трубке Аркадий тоже не узнавал. — Да, это я. Вы где? С вами все в порядке? — А кто спрашивает? — Майор Сазонов, МЧС.
Скажите, где вы сейчас находитесь? — На работе. Что-то случилось? Почему вы мне звоните? — Понятно. На другом конце слышался шум и встревоженные голоса людей.
— В вашей квартире, кроме вас, кто-нибудь еще проживал? — Майор, я не понимаю, зачем вы мне задаете все эти вопросы. Вы можете объяснить толком? — Да, конечно, извините. Тут такое дело.
Я вижу, вы еще не в курсе. В общем, было бы неплохо, если бы вы смогли сейчас подъехать к своему дому. Там сами все и поймете.
— Так… Аркадий начинал волноваться. — Я не могу подъехать прямо сейчас. Будьте любезны, объясните мне по телефону.
— Хорошо. Майор на секунду замешкался. — Вы в 43-й живете? — Да, в ней.
— У соседей под вами взорвался газ. — Что? Аркадий застыл на месте. — Газ.
Хлопок. Так это теперь называется. Три квартиры обрушены полностью.
Мы сейчас разбираем завалы. Обзваниваем жильцов. Слава богу, вроде без жертв.
Только бабушка с третьего этажа получила травмы. Все же вам лучше приехать. После событий этой ночи Аркадий до сих пор плохо соображал, а теперь так и вообще мысли в голове отказывались работать.
Сколько событий за такое короткое время. Это просто никак не укладывалось в сознании. — Так жил с вами кто-то еще? — Снова спросил майор.
— Нет, я один. — Ну тогда вам повезло. Если бы оказались дома, то шансов выжить было бы весьма мало.
Вы обязательно подъезжайте, как только сможете. — Хорошо, подъеду. Аркадий стоял бледный, с телефоном в вытянутой руке.
— Что-то случилось? — поинтересовался следователь. — Это просто невозможно поверить. В полголоса произнес Аркадий.
— Что такое? — В квартире подо мной газ взорвался. — Ничего себе! — воскликнул майор. — Жертвы? — Нет, вроде без жертв.
— Мне домой надо. Я могу ехать? — Да, конечно. Только протокол подпишите.
— Здесь мы закончили, Володь? — Закончили, — отозвался криминалист. — Вопросов к вам у меня больше никаких нет, — продолжил Андрей Борисович. — Если какие-то вопросы вдруг возникнут или у вас будут новости о состоянии девушки, то вот… — следователь протянул визитку.
— Звоните. — В любое время. — Хорошо.
Аркадий взял карточку и убрал в кошелек. — До свидания. — Позвоню непременно.
— До свидания. Аркадий сел в машину, завел мотор и поехал домой, пытаясь собрать в кучу бесконтрольно разгулявшиеся в голове мысли. Возле дома его ждала печальная картина.
Уже с улицы было понятно, что от его квартиры ничего не осталось, она полностью вместе со всей мебелью рухнула на этаж ниже. Его кровать, на которой он должен был спать этой ночью, стояла вертикально и была придавлена сбоку тяжеленной плитой. Майор говорил правду, шанса выжить при таком раскладе у Аркадия не было.
Он отыскал майора Сазонова и поинтересовался, что ему теперь делать. — Вам в санатории выделят пока комнату, — сказал тот. — Какое-то время придется пожить там.
О документах и об уцелевших вещах не беспокойтесь, все, что уцелело, вернут владельцам. С вами свяжутся, когда проведут необходимые процедуры и следственные действия. Вы пока в администрацию поезжайте.
Если паспорта с собой нет, то водительское предъявите. Там вам все подробнее объяснят. К вечеру уже будете в санатории.
— А квартиры эти, — Аркадий показал специалисты, — разберутся. Главное, что все живы. Вы не переживайте, на улице вас в любом случае не оставят.
По кабинетам в администрации Аркадий проходил до самого вечера. Оформив кучу документов, до санатория он все же добрался. В его номере, хоть и небольшом, имелись все удобства, кроме интернета.
Даже обед и ужин оказались бесплатными. Весь следующий день на работе его донимали расспросами и сочувствием. Предлагали даже скинуться всем миром на съемную квартиру, если в санатории вдруг что-то пойдет не так.
Аркадий старался сохранять спокойствие, уверял всех, что сам справится с возникшей проблемой, однако благодарность свою за заботу выражал искренне. К вечеру он устал от окружавшей в течение смены суеты. В санатории возвращаться, тем не менее, ему не хотелось.
Словно никак он не мог поставить в правильном месте точку в сегодняшнем дне. Раз в пять навещал спасенную им девушку, интересуясь у медсестры Маши, не приходила ли она хоть на минуту в сознание. Маша отрицательно качала головой и разводила руками.
Галина Викторовна ходила по палатам и коридорам мрачнее тучи. Ей вся эта ситуация с новой пациенткой с каждым часом не нравилась все больше и больше. Она косо поглядывала на Аркадия, но ничего не говорила.
Он от этого все сильнее чувствовал на себе какую-то вину, будто это он сбил девушку на дороге, спрятал ее в госпитале и потом взорвал собственную квартиру. Мрачно было у него на душе, и он не знал, как этот мрак разогнать, чтобы в жизнь его снова заглянуло солнце. Паша Тильман, весь день наблюдая за мучениями своего наставника, к вечеру не выдержал и предложил Аркадию поехать к нему в гости.
Жил он один в двушке в трех кварталах от санатория. И Аркадий согласился, нужно было выговориться. А Пашка казался парнем хорошим, искренним и, главное, знал грань, которую в личных душеспасительных беседах никогда не стоит переходить.
Товарищами они были уже второй год, с того дня, как после окончания медицинской академии Тильман по распределению попал к ним в госпиталь набираться практики у опытного хирурга. Квартира Павла выглядела на удивление уютно. Красивые шторы на окнах, мягкий бирюзовый ковер на полу, огромный плазменный телевизор над фальшкамином и даже аквариум с разноцветными рыбками, которых Павел тут же, как только они вошли, пошел кормить.
Для холостяка обстановка была даже изысканной, о чем Аркадий сразу Павлу заметил. У самого Аркадия последние несколько лет такого чрезмерного для одинокой жизни уюта не водилось. Павел принес из-за кромов бутылку легкого вина, еще в машине заказал с доставкой роллы и пару салатов, подоспевшие к самому их приезду, и они уселись за стол.
Разговор заладился сразу, плавно перетекая из одной темы в другую. «А семью заводить не думал?» — спросил Аркадий, когда беседа зашла о планах на будущее. «Думал, конечно», — ответил Тильман.
«Но сначала, я полагаю, необходимо окончательно встать на ноги, чтобы не было никаких сомнений. Семья — это дети, а с детьми денег потребуется немало». «Ну, не в один же день они все появятся», — возразил Аркадий, чувствуя, как хмель начинает растекаться теплом по телу.
«Шаг за шагом все проблемы решатся. Думать об этом всегда страшно». Сам в свое время страдал похожими сомнениями.
«Вы мне никогда не рассказывали о своей семье, Аркадий Алексеевич», — заметил Павел. «Я вот даже не знаю, женаты вы или нет. В квартире-то при взрыве никто не пострадал?» «Нет», — Аркадий задумался.
«Был женат, но детей так и не завели с супругой. Не могла она рожать, со здоровьем имела проблемы. А четыре года назад и ее не стало.
Позавчера как раз четыре года исполнилось». «Вот как, простите. Я не знал об этом.
Сочувствую». Аркадий ничего не ответил. «А родители ваши живы?» — спросил Тильман после паузы.
«Мама в деревне. Семьдесят шесть лет. За тысячу верст отсюда.
Каждое лето в отпуск к ней езжу. Все упрашиваю перебраться ко мне в город». «Но на уговоры не поддается».
Упрямая. Она там всю жизнь прожила. Даже в ближайший городок ездила всего-то пару раз.
И не понравилось ей там ничего. Чего уж говорить о нашем областном центре. «А у тебя с родителями как?» «У меня все нормально.
В Ростове живут. Две сестры еще есть и брат старший. Но тот военный, редко с ним видимся.
Все замужем и женаты». В этот момент Аркадию позвонили. На экране телефона высветилось ГВ.
«Да, Галина Викторовна», — ответил он. «Аркаша, добрый вечер. Хотя, конечно, да…
Что это я? Чего уж там доброго? Я тебе сказать еще днем хотела, но тебя и так все доставали. Подумала, что, может, сама смогу решить эту проблему. Но так и не решила».
«Что за проблема?» «Да все та же, Аркадий, с девушкой этой». «А что с девушкой?» Аркадий напрягся. «В общем, утром мне еще позвонили, предупредили, что через пять дней привезут срочного пациента с почками.
Аппарат в реанимации будет нужен. Он же один свободный-то у нас на всю больницу. Надо что-то придумать.
Но я ума не приложу. Отказать не могу, понимаешь? Человек, который хлопотал о палате, очень серьезный. Что там, следователь, не выяснил, кто эта девушка?» «Пока никто не звонил, Галина Викторовна.
И что вы предлагаете делать?» «Не знаю, Аркаш. Надо куда-то определять ее. Чуяла я, что будут у нас с ней проблемы».
«Да куда определить-то?» — чуть повысил голос Аркадий. «Во-первых, она пока единственный свидетель. А во-вторых, ее вообще нельзя сейчас трогать, она не переживет транспортировку».
«Да понимаю я, Аркаш, тебя не первый год замужем. Ты, следователя, что ли, напряги как-то. Может, родственники какие отыщутся.
Тогда трансплантацию сделать успеем. По-другому, Аркадий, никак не получается. Подумай.
Я себе уже голову все сломала». «Хорошо, Галина Викторовна, я подумаю. Вы пока не спешите.
Найдем выход». «Ищи, Аркаша, ищи!» — заключила главврач и отключилась. «Что там с девушкой? Что-то пошло не так?» — спросил Павел, когда Аркадий убрал телефон.
«Через пять дней аппарат нужно освободить. Подожди, я сейчас звонок сделаю». И он, отыскав визитку, набрал следователя.
Но у того никакой новой информации не оказалось. Ни камеры наблюдения на заправках и в прилегающих к трассе магазинах не зафиксировали незнакомку. Никаких либо сообщений о пропаже человека в полицию не поступало.
Просто как с неба свалилось. Ни одной зацепки. И отпечатков пальцев в базе тоже не нашлось.
Как и ее ДНК. «Это надо же так!» — удивился Тильман, когда Аркадий сообщил ему детали разговора. «А вот была бы преступницей, то быстро бы распознали.
От честного человека случись с ним, что словно и нет на белом свете. Тут, Аркадий Алексеевич, только один есть выход». «И какой же?» «Пересадку делать.
Донор нужен». «Это-то оно понятно. Но где же его найти?» — сплеснул руками Аркадий.
«По закону только родственники могут стать донорами. Даже мужу или жене это непозволительно. Но все равно.
Прав ты. Выход теперь только один. Перевозить ее куда-то — это просто сознательное убийство.
Такому я не позволю случиться. Она ведь, как ни крути, жизнь мне спасла. Если бы не нашел я ее тогда на дороге, то оказался бы под завалом в своей квартире».
«Это да», — согласился Тильман. «Скорее всего. Да не скорее всего, а точно.
Ты бы видел, во что превратилась моя кровать. А девушку лось спас. Представляешь, если бы не лось, то я просто проехал бы по ней, не заметив за снегопадом.
Это все так странно. Расскажи мне, кто такую историю не поверил бы. И получается, что вся ответственность за девушку лежит теперь исключительно на мне.
Да я и без логических рассуждений чувствовал это с самого начала». «И как нам теперь быть?» — спросил Тильман. И это его «нам» прозвучало для Аркадия неожиданно.
Павел неосознанно включился в ситуацию, посчитал себя ее участником. И заодно лишь это Аркадий исполнился к своему товарищу благодарностью. «Вот что, Паш», — решил что-то для себя Аркадий.
— Я переночую сегодня у тебя, ты не против? — Да, конечно же, Аркадий Алексеевич. Куда вы сейчас за руль оставайтесь? — А завтра я в лабораторию к Людмиле сгоняю. Она ведь с семи работает.
— Семи? Что вы задумали? — Если все сложится удачно, то твоя помощь может еще понадобиться. — Какая? — Потом расскажу. Рано пока об этом.
Нужно сперва несколько звонков сделать, поговорить с нужными людьми. Эх, только бы все сложилось. — Но должно сложиться, Паша.
Все больше воодушевлялся Аркадий. — Раз судьба выбрала меня, то не может это оказаться просто ее насмешкой. Не верю.
А теперь пошли спать. Завтра силы будут нужны. — Вот и вы, я смотрю, сделали суеверным.
Но пойдемте, — согласился Тильман, не став задавать лишних вопросов. — Я вам в маленькой комнате постелю. С утра Аркадий уехал в лабораторию при госпитале, даже не попрощавшись с еще крепко спавшим Павлом.
Людмила была на месте. Аркадий сдал мочу и кровь на анализ, потом сходил на томограф и сделал снимки своих почек. Как он и надеялся, сравнительный анализ с данными девушки дал положительный результат.
К обеду уже вполне было понятно, что его почка девушке подойдет. Дело оставалось за малым — собрать бригаду трансплантологов и анестезиологов, чтобы успеть за 4 дня организовать пересадку. Аркадий сам пару раз ассистировал при пересадке печени, поэтому многое о таких операциях знал не понаслышке.
За долгую хирургическую практику у него скопилось немало должников в таких кругах, где сосредоточена власть. Кому-то он помогал с рекомендациями, кому-то с местом в престижной клинике, а кого-то и лично оперировал в критических ситуациях. Много чиновников, их жен и их детей были обязаны ему тем, что продолжают до сих пор жить.
Аркадий никогда не брал денег за свои услуги, за что его ругала даже покойная супруга, все же так делают. И ни разу он не обращался в ответ ни с какими просьбами. Но сейчас другого выхода он не видел.
Его друг по институту, трансплантолог, специализирующийся как раз на почках, согласился помочь за умеренную плату, но только если получит гарантии того, что за это его не ждет никаких последствий. В свое время, когда распределяли их группу, Аркадий уступил однокурснику место в столице, а сам поехал сюда. Друзьями они являлись лишь номинально, а вот должок у Олега, так его звали, перед Аркадием оставался.
Пришлось звонить областному прокурору, сыну которого Аркадий тоже когда-то помог. Прокурор хоть и поломался немного, но все же дал обещание, что в крайнем случае прикроет его. Рано или поздно родственники девушки все равно отыщутся, и тогда можно будет определенным образом поработать с бумагами, чтобы все совсем сошлось для инспектирующих органов, а пока необходимо спешить.
Друг-трансплантолог сумел собрать бригаду и через три дня обещал прибыть на место, чтобы все должным образом подготовить в операционной. Тильман тоже согласился помогать, как и медсестра Маша. Только Галина Викторовна бегала с выпученными глазами и бледным лицом, понимая, что в случае если что-то пойдет не так, она просто слетит со своей должности, и это минимум, а по максимуму так вообще может угодить за решетку.
Она даже на словах согласия на такую авантюру Аркадию не дала, но и не запрещала, явно. Сказала, чтобы тот при ней не заикался об этом, словно бы она ничего о его затее не знает. Даже отпуск себе оформила срочный, сделав Аркадия временно исполняющим обязанности главврача в госпитале.
Только с нагрянувшими людьми из комиссии она перед этим быстро пробежалась по ковидным палатам, устроила им богатый ужин в дорогом ресторане, нарушив при этом правила карантинных предписаний, и исчезла, даже телефон свой отключила. Через два дня Аркадия ждали сразу три хорошие новости. Во-первых, Олег сдержал обещание и вместе с бригадой из трех человек приехал в госпиталь.
Не задавая лишних вопросов, он посмотрел снимки и анализы и удивился такой высокой степенью совместимости между Аркадием и девушкой, даже поинтересовался, не приходится ли она ему родственницей. «Но какая родственница, Олег?» – возразил Аркадий. – Если бы все было так, то зачем вся эта конспирация? – Результаты анализов просто удивительные.
Знаешь, всякое случается в жизни. Но, как скажешь, тебе виднее. Ничего такого в моей жизни, Олег, не было, чтобы откуда ни возьмись, появился вдруг родственник, о котором я ни слуху, ни духу.
В общем, это обстоятельство, поразившее Олега, стало второй хорошей новостью. И в-третьих, что особо порадовала Аркадия, случилось так, что девушка начала открывать глаза и совершать рефлекторные действия. Состояние ее все-таки перешло из глубокой комы в вегетативное.
Операцию это все равно осложняло, но Олег имел за плечами огромный опыт, да и анестезиолог, приехавший с ним, был не хуже. Кроме того, квартира Аркадия подлежала восстановлению и через несколько недель с ремонтом планировали закончить. Теперь оставалось только молиться, чтобы операция прошла успешно, а потом уж, будь что будет.
Галина Викторовна продолжала прятаться от своих сослуживцев и по телефону оставалась недоступна. За такое малодушие все были на нее в обиде. Еще день потребовался на то, чтобы подготовиться к трансплантации, Аркадий подписал все необходимые бумаги, где девушка была оформлена как его дочь, имя и фамилию ее вписывать пока не стали, оставив свободное место.
При неблагоприятном исходе Аркадий письменно брал всю ответственность и вину на себя. Все это, разумеется, выглядело фелькиной грамотой, но ничего лучше придумать было нельзя. Паша Тильман, как это бывало всегда, волновался больше других.
Аркадий как мог настраивал его на оптимистический лат и даже предложил, чтобы резали его под местным наркозом, но Олег категорически отказался от этой идеи. Тильману это все равно мало чем помогло бы, а сам Аркадий мог непроизвольно переволноваться и тем самым дополнительно перегрузить свой и без того немолодой организм. Все осознавали, насколько они рискуют.
В случае неблагоприятного исхода объяснить случившееся было бы невозможно, закрутился бы такой маховик, остановить который оказался бы не в состоянии и даже областной прокурор. Через год или два, может быть, и удалось бы ценой огромных нервов и денег все утрясти, но на это время всем пришлось бы не сладко. И больше других Аркадию.
Олег ни словом не обмолвился о возможных последствиях, то ли настолько был уверен в себе, то ли понимал, что долг платежом красен, и искренне этот свой долг отдавал. В такой важной роли он здесь только потому, что когда-то Аркадий уступил ему престижное место. Сильнее всех была возбуждена Маша, ее воодушевляла вся эта затея…
И вообще она восторгалась поступком Аркадия, потому что это был единственный выход, все другие вели к смерти неизвестной девушки, до основания рушившей незыблемые правила врачебного этикета. Все знали, что Маша натура крайне романтическая, что для медицинских работников, особенно со стажем, чаще всего несвойственно. Но о том, что эта хрупкая девушка, тоже как и Аркадий, проверяла в лаборатории свою совместимость на донорство, знала одна Людмила.
Результат она получила отрицательный, даже группа крови у них с незнакомкой оказалась разная. Вообще, всеми будто бы овладел незримый дух самопожертвования. Повсюду витала таинственная атмосфера чего-то чудесного, которое вот-вот должно было случиться.
В день операции суеверными стали уже все, молились в душе, прикасались мысленно к своим талисманам, припрятанным в секретных местах и никому, кроме хозяина, неизвестным. Последние слова анестезиолога, склонившегося над Аркадием, делались ватными и звучали издалека, утрачивая четкие смыслы. Аркадий еще раз открыл глаза, чтобы взглянуть на Тильмана.
Тот был сосредоточен и серьезен. Заметив, что Аркадий вопросительно на него смотрит, он слегка кивнул ему. Аркадий успокоился и провалился в сплошной туман.
Пробуждение Аркадия было болезненным. Сознание никак не могло настроить фокус. В реанимации, где слева на соседней койке лежала девушка, было открыто окно и в палате стоял ощутимый холод.
«Просыпайтесь, Аркадий Алексеевич!» Прозвучавший голос принадлежал Маше, Аркадий его узнал. Он посмотрел направо и увидел медсестру в халате, под которым был надет розовый свитер. Она смотрела на него с улыбкой.
«Значит…», слова Аркадия прозвучали неуверенно и хрипло. «Все прошло хорошо?» «Все хорошо», подтвердила Маша и закрыла окно. «А Олег еще здесь?» «Давно закончилась операция?» «Два часа назад.
Доктор еще здесь. Вечером они с бригадой уедут. Мне его позвать?» «Позови».
Маша вышла, а минут через десять появился Олег. «Ну чего, Аркаш, как самочувствие?» — сходу спросил он. «Да я в норме.
Соображаю, пока плохо. Никогда не был на месте пациента. Полезный опыт.
Что с девушкой? Как прошло?» «Состояние стабильное. Почка работает. Все в этом смысле в пределах нормы.
Осложнения возникли немного в другом месте». «В каком?» «Это тебе Галина Викторовна расскажет. Я только хочу сразу предупредить, чтобы ты не корил себя ни в чем, как бы там дальше не сложилось.
Я знал, на что иду, и у меня претензий к тебе никаких нет и не будет. Ты это запомни. А там, по ходу, во всем разберемся».
«Не понимаю», — нахмурился Аркадий, — «что за проблемы?» «Галина Викторовна попозже к тебе зайдет. Все и расскажет. Я сам еще не до конца в курсе.
Ладно, Аркаш, я побегу. Вечером отбывать надо на послезавтра плановая операция». «Хорошо.
Спасибо тебе, Олег. Когда оклемаюсь, сочтемся». «Не беспокойся.
И не спеши с этим. Пусть все уляжется. Успеем.
Пока». И Олег ушел, оставив Аркадия в полном недоумении. К обеду самочувствие пришло в норму, Маша хлопотала возле него и той девушки, но на вопросы о проблемах, на которые намекал Олег, не могла ничего ответить, то ли потому, что ничего не знала, то ли умело так делала вид, будто не понимает.
Ситуацию разъяснила только Галина Викторовна, появившаяся в палате лишь к четырем часам вечера и попросившая Машу оставить их с Аркадием наедине. «Аркаша», — сказала она, — «я, конечно, все понимаю. Положение, оказавшееся безвыходным, ты спас.
Тебе просто несказанно повезло. Не знаю, каким богам ты молился, но они оказались на твоей стороне. Но ты представь себя на моем месте.
А если бы результат авантюры был обратным? Ты понимаешь, что ждало бы меня? Тебе-то на пенсию через полгода, и инвалидность даже дадут, а я могла бы и за решетку, а мне еще внуков поднимать. Дочка вторая вон на развод подала. Знаешь, сколько проблем с детьми? Не знаешь? В общем, не выдержала я. Хоть ты и проклянешь меня, но прощения у тебя просить я не стану.
— Постойте, Галина Викторовна, — перебил ее Аркадий. — Я совершенно ничего не понимаю. Что случилось? Вы можете выражаться конкретнее, а то все загадками какими-то изъясняются? — Да-да, поконкретнее, — закивала головой главврач.
— Позвонила я вчера куда следует и сообщила о том, что творится у меня в госпитале. Не выдержала. Нервы совсем сдали.
Не поверила в удачный исход операции. Да и вообще, какая разница? Завтра приедут следователи и чиновники из Минздрава. Сама хочу тебе об этом сказать.
И ответ перед ними ты уж держи сам. Вот. Говорю, чтобы не было для тебя сюрпризом, и чтобы не гадал ты, откуда ветер дует.
Я и Олегу Вадимовичу обо всем рассказала, он в курсе. С остальными тоже сам разберешься, их судьба в твоих руках. Понимаешь, скольких людей ты подставил своим безрассудным поступком? Аркадий выслушал длинный монолог Галины Викторовны и закрыл глаза, удивляясь тому, что все сказанное не произвело на него никакого впечатления.
Главное, что операция прошла успешно, и та девушка будет жить. Теперь уже нет никакого цейтнота, теперь времени будет полно, и он все уладит, во всем разберется. В эту секунду кажущаяся апокалипсисом для Галины Викторовны проблема виделась ему таким пустяком, что беспокойство о ней можно было отложить на потом.
Он улыбнулся, а по щеке его поползла горячая слеза. — Ну, прямо блаженный Августин! — удивленно произнесла главврач. Совсем все с ума посходили.
Ладно, ты улыбайся дальше, а я пошла. Приходи в сознание и… Короче, у меня ты больше не работаешь. Уволила я тебя.
Пока. — Где я? — прозвучало с соседней койки. Аркадий открыл глаза и посмотрел налево.
Это произнесла девушка. Она непонимающе озиралась по сторонам. — Где я? — снова повторила она и закашлялась.
— Ну и дела! — сплеснула руками главврач, собравшаяся уже закрыть за собой дверь в палату. — Маша! — громко крикнула она в коридор. — Где тебя носит? Срочно в палату! И Галина Викторовна вышла, не желая принимать участие в дальнейшем.
Прибежала Маша и кинулась было к Аркадию, но тот остановил ее, указывая рукой на соседнюю койку. — Боже! — воскликнула медсестра. — Очнулась! — Где я? — девушка не переставала задавать один и тот же вопрос, все сильнее заходясь в кашля.
— В больнице вы, в больнице! — подбежала к ней Маша. — Вы кашляете, кашляете, вам откашляться теперь нужно. Только аккуратнее, пожалуйста, не пытайтесь встать и не делайте резких движений.
Все хорошо. Вы помните, как вас зовут? Имя свое помните? — Настя. — секунду подумав, произнесла девушка…
— А что случилось? Как я сюда попала? У Маши глаза были уже на мокром месте. — Да ничего страшного! — взяв за руку Настю, сказала она. — Теперь вы в безопасности! Вас на дороге нашли! Вы помните, что с вами случилось? Ваши последние воспоминания какие? — Нет, — покачала головой девушка.
— Трудно вспоминать, голова болит. — Сильно болит? — Сильно. — Я сейчас сделаю вам укольчик.
Полежите пока спокойно. — Хорошо, — сказала Настя и повернула голову, посмотрев на Аркадия. — Настя, — подумал про себя мужчина.
— Какое славное имя! Он улыбнулся, глядя на девушку, и уже не смог сдерживать слез. Да какое значение имеет теперь то, что случится с ним завтра или послезавтра? Какая же это все ерунда! Главное в его жизни происходило здесь и сейчас. Прошло еще два дня.
Эльфария от успешно проведенной операции и от пришедшей в чувство спасенной девушки немного спала. На ее место пришла забота в виде следственной группы от Минздрава, явившейся в госпиталь из самой столицы. Аркадий уже мог вставать и ходить по больнице.
Более того, после того, как его опросили и взяли подписку о невыезде, он тем же вечером вернулся в санаторий. С Настей ему разговаривать запретили, а возле ее палаты дежурил присланный из города опер. Она была единственным свидетелем, а учитывая оказанную ей Аркадием услугу, следствие допускало, что он мог бы как-то повлиять на ее показания.
Ее новая почка работала исправно, организм не выказывал никаких признаков отторжения, Настя самостоятельно могла питаться и даже ходить до туалета, но из реанимации ее переводить все-таки опасались. Следователь Андрей Борисович дважды за это время успел приехать и опросить во всех подробностях Настю. Но о ее истории Аркадий так ничего и не узнал.
Впрочем, с доктором перед его отъездом он тоже не применил поговорить. «Слышал вас, Аркадий Алексеевич, проблемы?» — сказал он. «Главные проблемы уже позади», — ответил тот.
«А с этими я разберусь потихоньку». Следователь задумался на секунду, а потом произнес. «Вы очень большое дело сделали для следствия.
Сохранили жизнь свидетелю. Без ее показаний так все и оставалось бы еще долгое время загадкой, если бы вообще когда-нибудь разрешилось. Мне бы тоже хотелось вам хоть чем-то помочь, если вдруг что-то потребуется с моей стороны.
Имейте это в виду, чтобы там не выдумали столичные опера». «Вы знаете», — возникла неожиданная мысль у Аркадия, — «пожалуй, одна просьба у меня к вам и будет». «Говорите, сделаю все, что в моих силах».
«Есть у меня идея, может быть и дурацкая, что-то вроде соломинки, за которую хочется ухватиться, но все же проверить ее стоит». «Аркадий Алексеевич, поверьте мне, в таких запутанных случаях дурацких идей не бывает. Вы даже представить не можете, какие на первый взгляд немыслимые предположения оказываются в итоге единственно верными.
Так что не стесняйтесь, выкладывайте, что у вас там». «У вас же есть теперь результат ДНК-анализа, Настя?» — спросил воодушевленный Аркадий. «Есть».
«Я бы хотел сравнить с ними свое ДНК». «Ага», — следователь сообразил быстро. «Думаете, Анастасия может оказаться вашей родственницей? Я видел в вашем деле, что в медицинских отчетах она проходила как ваша дочь.
Я правильно вас понимаю?» «Да, объективных фактов, которые могли бы это подтвердить, нет. Но вот если вдруг…» «Хорошо. Когда будете в городе, то загляните в участок и спросите криминалиста Володю Цветкова.
Вы с ним уже знакомы. Я его предупрежу, он сделает все как нужно». «Спасибо, Андрей Борисович».
«Да не за что. Всех вам благ, поправляйтесь скорее». И на том они разошлись.
Как только Аркадий покинул больницу, на него обрушилась сразу такая куча дел, что целую неделю он ни на что другое не мог отвлечься. Сначала дергали из администрации по делам с квартирой, восстановление которой подходило к концу. Потом много времени ушло на поиски адвоката, согласившегося вести дело о незаконно проведенной операции.
А сил было еще не так много, чтобы везде успевать. В санаторий Аркадий возвращался под вечер разбитым и сразу же засыпал, чтобы с утра снова приступить к борьбе за свою свободу и за свою жизнь. Разговор с Настей при этом делался все более и более необходимым.
Андрей Борисович оказался прав, дурацкое на первый взгляд предположение Аркадия было верным на сто процентов. Вернее, на девяносто девять и девять десятых. Его ДНК с Настиной совпадало именно с такой точностью.
И это говорило о том, что она действительно его дочь. Это казалось совершенно немыслимым. Но Володя проверял трижды.
Теперь это был неоспоримый факт. Конечно, это переворачивало все дело об операции полностью в его пользу. Но нужно было еще сделать официальный запрос на анализ в независимой лаборатории, присовокупить это к делу, переубедить кучу людей.
Это могло затянуться даже на год. По крайней мере адвокат настроился на такой срок. И все же черная полоса, начавшаяся на трассе, когда он затормозил у вставшего на его пути лося, закончилась.
И теперь все вокруг только слепило разум кристально-белым оттенком. И как тут не поверить в чудо? Чем еще можно объяснить это, если не чудом? Но рациональные причины все же должны были иметься. И Аркадий усиленно их искал, забираясь в самые укромные уголки своего прошлого.
И нашел. Странным образом, это почти выпало из его памяти. Потому что никогда раньше он не прокручивал тот эпизод, случившийся 23 года назад.
В то время они с женой особенно сильно хотели заиметь ребенка. Супруга посещала самые лучшие клиники, параллельно ходя по бабкам в затерянных в лесах деревнях, а Аркадий сделался искренне верующим и молил в храмах Всевышнего, чтобы тот оказал им свою милость. Он ставил свечки, заказывал молебны, говорил со старцами и с теми немногими, которые утверждали, что с ними подобное чудо произошло.
На какое-то время Аркадий даже стал донором, посчитав, что будет справедливо поделиться с другими возможностью иметь детей. Но до господа молитва и его, судя по всему, не дошли. Или же у бога на Аркадии имелись совершенно другие планы.
В свою очередь и клиники и бабки тоже оказались бессильны. Тогда это была их последняя с супругой попытка. Больше они к этому вопросу не возвращались, смирившись со своим положением.
Позже думали даже кого-то удочерить, супруге хотелось девочку, но не успели оформить нужные документы, когда жена заболела и им стало не до ребенка. Вот об этом Аркадий вспомнил. Посреди ночи, внезапно, с гулко бьющимся сердцем он вскочил с кровати и стал ходить по комнате из угла в угол, не зная как усмирить желание закричать во весь голос о своем открытии.
Схватил телефон, думая позвонить Тильману, но посмотрев на часы, не стал этого делать. До утра он так больше и не ложился, и первым делом поехал к Андрею Борисовичу, чтобы выбить у него разрешение на допуск в палату к Насте. Сравнительный анализ ДНК был приобщен к делу, которое вел непосредственно Андрей Борисович.
И полностью менял его ход, поэтому не оставалось причин запрещать Аркадию контактировать со свидетелем. И Андрей Борисович пошел навстречу. И Аркадий отправился в госпиталь, по дороге он купил красивый букет цветов и все крутил в голове, какие слова скажет неожиданно обнаружившейся дочери.
И ничего толкового найти не мог. Будь как будет, решил он. В коридоре Аркадий лицом к лицу столкнулся с Галиной Викторовной.
Та опустила глаза и прошла мимо, даже не поздоровавшись. Обиды на нее у Аркадия не было, он просто не хотел думать о ней ни секунды. Полицейский у входа в палату посмотрел разрешение и пропустил гостя.
Настя лежала в палате одна. Посмотрев на вошедшего посетителя и узнав в нем своего спасителя, она улыбнулась. «Здравствуйте», – тихо сказала она.
«Здравствуй, Настя», – с дрожью в голосе произнес Аркадий. «Наконец-то мы сможем поговорить. Ты как?» «Все хорошо.
Вам разрешили? Следствие закончилось? Ох, простите, я не о том. Я вам, прежде всего, хочу сказать большое спасибо. Не знаю, чем я заслужила такой жертвы с вашей стороны».
«Не надо, Настя», – перебил ее Аркадий. «Никаких благодарностей. Это я должен благодарить судьбу за то, что она свела нас».
Девушка удивленно на него посмотрела. «Я вас не совсем понимаю», – сказала она. «Простите, я что-то упустила?» Аркадий положил букет на тумбочку возле Насти и сел рядом с ее койкой на стул.
«Я чуть позже все тебе объясню. А пока можешь рассказать мне о том, как ты очутилась на том шоссе? Тебе удалось что-нибудь вспомнить?» «Да, теперь я все помню. Я ехала из Саратова в Воронеж.
К утру должна была приехать на место. У меня встреча там была назначена с читателями. Последняя встреча и презентация моей новой книги».
Настя, задумавшись, замолчала. «Ты писательница?» – спросил Аркадий. «Да.
Диагноз мне врачи дали однозначный, жить оставалось от силы месяц. И я подводила итоги». «А родственники?» – снова перебил Аркадий.
«Родственники у тебя есть? Трансплантация была невозможной?» «Мама только. Но у нее тоже проблемы с почками. Донором она стать никак не могла.
А в очереди на донорский орган я значилась 133-й. Сами понимаете, что не дождалась бы. Мама очень сильно переживала всю эту историю…
Уже в пути мне позвонили и сообщили, что с инфарктом ее увезли в больницу. Ночь была, снегопад сильный. Разумеется, я развернулась и понеслась домой, отменив все свои мероприятия.
А на дороге встретила голосующего мужчину. Он замерз весь, одет легко, с рюкзачком, ему нужно было до Бориса Глебска, и я согласилась подвезти. Странным он мне сразу показался, но я не придала этому особого значения, все мысли мои были о маме и о презентации, которую теперь я наверняка провести уже не успевала.
Через час произошло то, что я до сих пор не могу вспомнить во всех деталях. В общем, этот попутчик решил просто угнать мою машину. Я получила удар по голове и очнулась только в больнице.
«А мама как?» «Дозвонилась, дозвонилась. Идет на поправку, все более-менее хорошо. Вот в такую передрягу я попала, а вы меня спасли.
И тогда на дороге, и потом, когда вернули меня к жизни». «Теперь ваша очередь рассказывать». Настя снова улыбнулась, устала.
«Моя история, — начал Аркадий, — покажется тебе фантастичной, но поверь, я сам долго не мог убедить себя в том, что все это не сон, а реальность. Знаешь, какова вероятность человека погибнуть от нападения акулы? Нет, один к двумстам шестидесятичетырем миллионам. И что это значит? Встретиться в жизни донору со своим ребенком — еще меньше.
Так устроена эта система». «Что?» Настя привстала в постели. «Вы хотите сказать, что…» «Да, я хочу сказать, что ты моя дочь».
Долго придумывал свою речь, пока ехал сюда. Извини, что вышло так криво и неожиданно для тебя. Настя снова рухнула на подушку и уставилась в потолок.
«Невероятно», — промолвила она. «Думаю, вы уверены в этом раз решились сказать мне». Анализ ДНК показал 99,9%.
Никаких сомнений. «Я знала, что мама моя забеременела искусственным путем. Но такого представить себе не могу.
Встретиться на ночном заснеженном шоссе посреди ночи, вдали от городов и поселков, да еще и при таких обстоятельствах. И с таким финалом… «Невероятно», — снова повторила она. «Согласен», — сказал Аркадий.
«Невероятно, но факт». Прошло пять лет. В зимнем парке в этом году навалило много снега, и детвора лепила снеговиков и снежных баб.
Даже устроили конкурс, у кого лучше получилось. «Аркаша, сынок, иди к маме, а то весь в снегу извалялся». Трехлетний малыш обернулся и махнул рукой.
«Я с дедой, он разрешает мне играть». «Настя, ну, правда, пусть он еще поиграет. Минут 20 у Павла кончится операция, и мы все вместе поедем домой».
Аркадий-старший улыбался, глядя на своего любимого внука. А Настя только вздохнула и продолжила разговор с медсестрой Машей. Они стали близкими подругами, не разлей вода, и сейчас обсуждали новые покупки.
«А вот и Пашка!» Аркадий улыбнулся, увидев своего зятя. «Хороший все-таки он человек, этот Тильман. Добрый и порядочный.
И Настя с ним как за каменной стеной. А дед Аркаша всегда поможет, если им понадобится его помощь. И с внуком посидит, и к Настиной маме приедет в гости и поможет по хозяйству.
Все-таки родня как-никак. Поневоле, но родня. А такой родни Аркадий даже и не мечтал и планировал свою жизнь доживать в одиночестве.
А оно вон как вышло. Удивительно! Чудеса, да и только!