Хвору бабусю зіпхнули на онукові щоб доживала свої останні. А дізнавшись, що лежить у нотаріуса, рвали на собі волосся

— Доброе утро, дорогая, — Ларочка поморщилась, услышав в телефонной трубке голос свекрови Марины Павловны. Если та звонит, значит, собирается испортить это самое доброе утро.

Ларочка с трудом терпела Марину Павловну, впрочем, это у них было взаимно. И дело было вовсе не в том, что невестка женщины была плохим человеком, просто она стала женой ее нелюбимого старшего сына Михаила и автоматически попала в разряд неприятных персон.

— У меня для Вас отличная новость, — ехидно продолжала Марина Павловна. – Моя свекровь, Ирина Леонидовна, теперь будет жить с Вами, придется отрабатывать незаслуженно полученную квартиру.

Ларочка облегченно выдохнула, это была вовсе не плохая новость, обычно свекровь придумывала для нее каверзы похуже. Поначалу молодая женщина недоумевала, чем так не угодила матери мужа, пока он не рассказал ей историю.

Михаил был старшим из троих детей Марины Павловны. Родила она его без мужа, как говорится, еще в девках, и очень стеснялась присутствия мальчика в своей жизни.

Хотя, несмотря на это, смазливой бабёнке с трехлетним сыном удалось охомутать представительного и весьма небедного вдовца Якова Петровича. И в законном браке у них появились еще двое детей – мальчик и девочка.

Отчим Михаила человек сообразительный и деятельный, поднялся еще в 80-х, открыл кооператив. Потом умудрился не разориться в 90-х, а в 00-х и вовсе попёр в гору.

Детей своих никогда по родству не различал, как человек справедливый всегда поровну покупал всем игрушек, одежды, еды.

Но и ремня мог всыпать каждому одинаково, если находилось за что. А вот Марина Павловна различия между детьми делала. Между тычками и щипками нередко шипела Михаилу – И зачем только я тебя родила, чернявый, весь в папашу непутевого, как ворона в стае голубей, — намекала она на своих светловолосых отпрысков…

Чем был виноват несчастный мальчик, неизвестно. Он ведь у мамки билет в жизнь не упрашивал, да и мужа заполучить помог именно он. Яков Петрович пожалел плачущего в скверике после очередной брани мамаши вихрастого мальчугана и подошел утешить. Через это со злобной женщиной и познакомился.

Мужем и отцом Яков Петрович оказался замечательным, жену баловал, на детях не экономил. Денег и внимания у него хватало на всех, лишний рот его не обременял и Миша никогда не чувствовал себя чужим. А вот младший брат и сестра по науськиванию матери постоянно пытались указать ему его место.

— Ты нам никто, мы тебе не родня, наш папка тебя кормит и поит, — то и дело слышалась во время их детских ссор и размолвок.

Сестра Мария и брат Антон, как могли, подчеркивали свое превосходство.

— Знаешь, мне кажется, отчим единственный родной мне человек в нашей семье, — пытался объяснить Ларочке отношение свекрови Михаил в первые месяцы брака.

И молодая жена поняла, что от матери мужа лучше держаться подальше, чтобы не портить себе настроение.

Ларочка отлично помнила, как будущая родственница поморщилась, глядя на нее, при знакомстве.

— О, Господи, невеста, хотя, что еще от недоумка ожидать? – произнесла зло. – Живите, как хотите, раз снюхались, я вас на порог не пущу.

И они с Михаилом зажили, поженились и сначала снимали угол, потом квартиру. Помощи не просили, глаза не мозолили. Может и не богато жили, зато были независимы. Единственный из всей семьи Яков Петрович к ним захаживал, со внуками просил поторопиться, шутил, что соскучился по детскому смеху и шалостям.

А через год после свадьбы его не стало. Похороны, поминки, Мишу захлестнуло горе, будто он потерял родного отца. На оглашении воли покойного в нотариате собралась вся семья. Мария с Антоном в недоумении косились на чуть опоздавшего Михаила.

— А этот здесь зачем? – шипели зло.

Но Михаил даже не смотрел в их сторону, его пригласили официально, значит его место здесь. А потом адвокат покойного зачитал официальный документ…