У меня свеженькая история прямо из местечка, где мы отмечали Новый Год.
А отмечали мы его в уютном домике в заснеженном лесу, с большой тёплой печкой и камином, да сугробами по колено. Это место и деревенькой-то назвать уже нельзя, там всего осталось 7 обитаемых домов, раскиданных на разные расстояния друг от друга. Место там чудное, озеро, рыбы немереное количество, грибов в лесу много, тишь да покой.
Живёт там однокурсник моего мужа, Вадик, у него там целое рыбное хозяйство и довольно прибыльное.
Так мы и отдыхали там целую неделю, ну и естественно, стала я выпытывать у Вадика что-нибудь мистическое и получила вот такую историю.
История Вадима.
В мою юность тут много домов стояло. В основном уже тогда оставались одни старики, молодые ехали покорять города. Я ещё в школе учился, когда произошла со мной одна странная история.
Бабка моя почти со всеми дружбу водила, всех знала, гостей каждый день в доме было, то поболтать, то за солью, то ещё какая беда или радость. Любила она общаться. И я знал каждого, кто проживает в нашей местности.
Однажды вечером я во дворе ковырялся со старым дедовым мопедом. Уже начинало темнеть, я, увлечённый своей работой, даже не заметил, как время пролетело.
И лишь хриплый тоненький старческий голосок оторвал меня от дела:
«Ты, милок, так и зрение ослабишь, в потёмках железяки собирая». Я оторвался от занятия и посмотрел в сторону калитки – там стояла совершенно незнакомая, старенькая, сгорбленная бабулька и улыбалась, осматривая меня беглыми, хитрыми глазками. Я, как воспитанный парень, поздоровался, бабулька ответила.
Немного помолчав, она спросила: «А где бабка твоя, Леокадья?».
«Да в доме, — говорю, – блины печёт, позвать её?» — спрашиваю.
«Не нужно», — отвечает старушка. – «Не рада она мне теперь будет, столько времени утекло, ты передай ей, что баба Глаша заходила, привет ей передавала, а в будущий четверг жду её к себе в гости».
Я кивнул, бабулька улыбнулась хитрой ухмылкой и сказала: «Ну, бывай», а потом очень медленно пошла в сторону озера. Я ещё долго провожал взглядом её сгорбленную сухую фигурку, перебирая в памяти всех бабулиных знакомых.
Ковырялся я со старым мопедом до тех пор, пока не понял, что уже темно и я с трудом всматриваюсь в детали. Бабуля напекла вкуснейших блинов со шкварками, я наелся и повалился на диван перед телевизором. Лишь когда бабуля управилась со своими делами и села рядом в кресло, я вспомнил о той старушке и рассказал о ней бабуле. Реакция её на мой рассказ была немного странной: бабуля схватилась за голову руками, издала протяжное «ааа» на вдохе и закачалась из стороны в сторону. Как я ни упрашивал её рассказать, что это за баба Глаша такая, она ни в какую не хотела говорить, отмахиваясь от меня.
В следующие дни моя бабуля словно с ума сошла. Она подметала дом, драила все углы до блеска, перестирала всё, что можно, развесила парадные занавески, взбила горы подушек на кроватях, у меня создавалось впечатление, что в доме собирается свадьба, не меньше. Помню, была среда, уже вечером бабуля достала своё праздничное платье, поутюжив, повесила его на дверь комода, а потом села писать письма. Я старался её не трогать, она так была увлечена своими приготовлениями, что разговаривать с ней было бесполезно. Наверняка затевает праздник в честь этой самой бабы Глаши – думал я.
Когда я уже улёгся в постель, бабуля подошла ко мне, погладила по голове, и с большой нежностью сказала: «Ты, Вадимка, плохого обо мне не думай. Я всегда старалась для вас всех. Тоне скажи (это мать моя, она в то время в городе работала), чтоб всё оставила, как есть».
Такой я её и запомнил.
Утром моя бабуля с постели больше не встала. Врачи сказали, что умерла она ночью, от сердечного приступа.
В письмах она писала каждому, что кому оставляет, что делать с хозяйством, мне писала напутствия и ожидания, которые я оправдал на половину – председателем колхоза я всё-таки не стал, но зато отучился с золотой медалью.
Позже, уже после института, я всё-таки допытался у матери, что это была за странность такая, откуда была эта баба Глаша. Как оказалось, некогда, ещё в свою молодость у моей бабули была свекровь – Глафира Федоровна, очень старенькая и мудрая женщина. Моя бабуля души в ней не чаяла и на её смертном одре слёзно попросила, чтоб баба Глаша пришла за ней перед смертью, предупредила, чтоб бабуля моя готова была. Мать рассказывала, что вроде баба Глаша улыбнулась на эту просьбу и ответила: «Как Боженька позволит». И, видно, позволил, раз пришла.