Єгер знайшов 8-річну дівчинку в кущах. Побачивши її великий живіт ЗБЛІД, рахунок йшов на секунди ….
«Зоя, это невозможно», — обессиленно твердил Дмитрий. «Я же недойная корова, в конце концов». И то, даже у них есть предел.
«Дима, ну потерпи, они же по-другому просто не умеют. Это мы виноваты. Так воспитали, не научили».
Именно это навязчивое чувство вины заставляло Дмитрия дальше пахать на нужды трёх великовозрастных лентяев. И ладно бы они хотя бы учились как следует. В будущем это бы дало хоть какие-то перспективы.
Дмитрий не был требовательным родителем. Сам отлично помнил, как по молодости перебивался от одной шабашки до другой, без перспектив и даже намёков на светлое будущее. Поэтому младшее поколение не торопил, пусть всё идёт своим чередом.
И это-то и вышло Дмитрию боком. Дети у них с Зоей родились буквально с разницей плюс-минус год, а это значит, что в подчинениях прихотям Дмитрий попал всерьёз и надолго. К моменту, когда выпустилась младшая дочь, Дмитрий уже до того истощился, что постарел лет на 30.
Это отмечали все родственники, знакомые. Дмитрий твердил в ответ «работа проклятая», но умалчивал, из-за кого ему приходится так впахивать. Как будто сам отучился в университете, причём за троих.
К его удивлению, даже окончание многострадального вуза не подтолкнуло детей к действию. Как выяснилось, горе-наследнички очень надеялись, что отцовская фирма непременно достанется им. Тогда и по жизни ничего делать не придётся.
Естественно, работу они не искали, а как только последняя дочь закончила обучение, она заявила, что с ней родители обошлись несправедливее всего. Им по квартире «а мне что, шиш с маслом? А я, между прочим, младшая. Младшим должно доставаться больше.
Солнышко», успокаивала её мать. «Ну чего ты так горячишься? Будет у тебя квартира, будет. Папе надо только немного финансовые дела наши поправить, и всё у тебя будет».
Дмитрий ничего не говорил, даже сил ругаться и противостоять не было. Он просто понимал, впереди ещё непомерное количество работы. Так бы, наверное, и было, если бы не один вечер.
Дмитрий тогда приехал домой и застал Зою в слезах. Она была стушевалась, ничего страшного, лук резала. Но Дмитрия такими дешёвыми манипуляциями было не провести.
«Рассказывай». И она рассказала, как на самом деле из года в год её просто убивало это ужасное, потребительское отношение со страной детей. Как сильно она мечтала о надёжной и любящей сплочённой семье, а получила «неблагодарных уродов», подытожила Зоя.
У Дмитрия холодок прошёл по спине. Ещё никогда жена не позволяла себе таких слов в адрес детей. Кажется, обстановка и правда накалилась.
Дмитрий слушал о переживаниях супруги до самой ночи. Потом Зоя кое-как уснула, а Дмитрий ещё долго ворочался. Всё было неправильно, совершенно неправильно.
Так жить нельзя. Этот разговор поставил точку в его сегодняшней действительности. На утро Дмитрий позвонил партнёру.
Часть доли он намеревался продать. Это пойдёт на закрытие всех оставшихся долгов. «Ты с ума сошёл?» — скричал Алексей.
«Да как же так? Да мы же…» «Я всё решил. Выставляй на торги. Точка».
В кратчайшие сроки сделка была решена. Детям жене Дмитрий обо всём рассказал в последний момент. «В смысле ты продаёшь компанию?» — возмутился старший.
«Как ты можешь? Это же наше наследство!» «Вот именно!» — возмутилась дочь. «Ты совсем эгоист, папа. Даже не подумал о детях».
Младша вторила ей. Просто кивала. Она по жизни была скорее подпевалой, чем лидером.
Упрёком не было конца. Дмитрий слушал, кивал, слушал очень внимательно. Когда поток обвинений в его сторону иссяк окончательно, мужчина прокашлялся и произнёс.
«Я рад, что вы так высоко цените своего папку. Очень приятно и неожиданно, так сказать». Дмитрий усмехнулся.
Сын в ответ хмыкнул за всех. Дмитрий продолжил. «Но это ещё не все новости.
Ты решил выгнать нас на улицу, да?» — траурно произнесла старшая дочка. «Я так и знала. Я чувствовала, что так и будет».
«Имей в виду!» — вмешался сын. «Моя доля в этой квартире предусмотрительно тоже есть. Я не позволю вышвырнуть в меня просто так.
Будь добр…» «Я ещё не договорил». Мягко прервал Дмитрий. Весь этот цирк доставлял ему какое-то особое извращённое удовольствие.
«Оставшуюся часть компании я поровну разделил между вами. С сегодняшнего дня все вы — владельцы этой фирмы. Поздравляю вас».
Лица детей в тот момент нужно было видеть. Дочери и сын были потрясены настолько, что принялись плакать, кидаться на родителей с объятиями, петь ему восхищённые оды, хотя минуты назад готовы были порвать его на британский флаг. А ещё, — добавил Дмитрий, — Сашенька, дочка, я не успел заработать тебе на квартиру, поэтому эта квартира, в которой мы сейчас живём с мамой, отныне будет твоей.
«Что, правда?» — младшая восхищённо взвизгнула и кинулась на шею отцу. Такого подарка судьбы она и ожидать не могла. Самое удручающее в этой истории, что никто не спросил о причинах такого решения отца.
А младшая дочь, окрылённая дополнительным подарком в виде недвижимости, даже не уточнила, где мать с отцом собираются жить. Кажется, это волновало её в последнюю очередь. Когда дети наконец разошлись, Зоя осторожно подошла к Дмитрию сзади и нежно обняла супруга, положив голову ему на плечо.
«А мы-то теперь что будем делать, Димка?» «А мы теперь будем жить, Зоя. Нормально, полноценно, как люди». Жена тепло улыбнулась, а на следующее утро приехал их кум Пётр.
Он без лишних слов сгрузил нехитрые пожитки Дмитрия и Зои в багажник и увёз семейную пару в свои родные пенаты. Жил Пётр в деревне, причём не в какой-нибудь там обветшалой, задрипанной, а полноценной хорошей деревне, где дома строились явно на совесть. Ни один век ещё простоят.
«Деревня?» – изумилась Зоя. «И что же мы тут делать будем, Дим? Мы же с тобой оба городские». «Были городские.
Станем деревенские. Что тут плохого?» Сам Дмитрий деревенской жизнью никогда не грезил, но очень быстро понял, что это спонтанное решение было лучшим за последние годы. От детей он дистанцировался окончательно, что там с ними будет, что будет с его фирмой.
Дмитрия это уже не волновало. Теперь это не его ответственность. Пусть хоть унитаз спускают, плевать.
Зоя первое время сокрушалась, и что здесь делать в этой деревне? У них же ни хозяйства нет, ничего. А жить вот так нахлебниками. Но Дмитрий успокаивал супругу.
«Хозяйство постепенно наживём, на ноги встанем». Пётр был только рад приютить друзей на неопределённый срок. Сам он жил один и безумно тосковал по ощущению наполненности дома.
Жена ушла, дети в город подались, а я тут один загибаюсь. Но с вами совсем же другое дело. Перестройка была непростая, что и говорить…
