Заблукавши в лісі, хлопчик побачив привʼязану до дерева вагітну жінку. Ця зустріч ПЕРЕВЕРНУЛА життя обом
уставшие люди приходили с работы, кто-то занимался хозяйством, а кто-то только и делал, что выпивал, но все это не имело для него никакого значения. Он просто не знал, как найти тех, кто поможет ему вернуться в город и вернуться в школу, потому что, если сейчас он упустит этот год, то потом ему придется снова оставаться, снова проходить эту школьную программу, а значит, и саму школу он закончит на год позже. Потеря родителей сказалась на нем не только в характере, но и внешне.
Из улыбчивого, счастливого мальчишки он превратился в угрюмого мальчика, который не знал, чему в этой жизни вообще можно было бы радоваться. — Баба Вера, можно я у вас переночую? — спросил мальчик, подходя к невысокому кованому заборчику, за которым пожилая женщина подрезала какие-то кустарники. — Конечно, Петя, конечно, заходи, сейчас кусты поддержу и пойдем в дом поужинаем, — сказала бабушка с улыбкой, смотря на него, давая ему понять, что она совсем не против его очередной ночевки.
Он стал подрезать кустарники там, где сказала ему бабка, а она, облокотившись одной стороной на заборчик, смотрела на то, как он работает, и одновременно думала о том, что, когда она умрет, мальчишка останется совершенно один. Она жалела его, потому что и сама в его возрасте примерно осталась одна без родителей, и, смотря на то, как он старается банально выжить во всей этой ситуации, ей становилось нехорошо. Ее в этом возрасте сразу отдали в детский дом, но счастья это отнюдь не принесло.
— Баба Вера, а вы не знаете, как в город попасть, чтобы меня в автобус пустили? — спросил как-то Петя, когда они уже сидели на кухне, а он помогал бабушке накрывать на стол. — А зачем тебе в город? Или ты думаешь, что ты сможешь в городе сам по себе жить? Так не пойдет, так не делается, — сказала баба Вера, грустно улыбнулась, понимая, что мальчик просто хочет сбежать из подопеки агрессивной Риты. — Хочу в детский дом попасть.
Там я приду, напишу заявление, и меня заберут, так что не придется ее больше терпеть. И не придется больше слушать, как она бедная со мной устала и как она совершила великий подвиг, забрав меня. Хотя я помню прекрасно, что она меня не забирала, меня ей буквально всучили, — сказал мальчишка, пожимая плечами.
— Вообще не понимаю, почему она меня сама туда не отдаст, если я ее так раздражаю? — Потому что она за тебя пособия получает, и потому что она без этих пособий уже не сможет, будет тяжело. Так что я уже ничему не удивляюсь. Но я тебе так скажу, лучше сейчас потерпеть, чем оказаться в детском доме.
— Поверь, ты даже представить себе не можешь, как там тяжело и страшно, — сказала баба Вера, положив свою широкую ладонь ему на голову. Она взъерошила белоснежные кудри. Мальчик улыбнулся, потому что вспоминал, что мать очень часто так ерошила ему волосы.
Мальчик посмотрел в окно, где уже почти совсем стемнело, и подумал, что сейчас на улице он наверняка бы не протянул до утра. Он посмотрел с благодарностью на бабушку, она только улыбнулась ему, а он, пользуясь моментом, решил разузнать у бабушки все, что так его интересовало. — Слушай, ба, как ты думаешь, где мои родители? — спросил он у бабушки, решив не примиряться с тем, что родители его погибли.
— Не знаю, — сказала бабушка Вера, пожимая плечами и тоже уставившись в окно, как будто бы рассеянное зрение могло помочь ей сосредоточиться на этом вопросе. — Я твоих родителей видела всего несколько раз, когда они к твоей сестре приезжали, когда дом здесь продавали. Видела, что мать тебя очень любит.
Ну и видела, что с отцом твоим каши не сваришь. Она замолчала на некоторое время, видимо решила не говорить того, что вертелось у нее на языке. Она закусила губу, посмотрела снова в окно, затем на мальчика, а затем опустила взгляд в стол, как будто бы пересилила себя.
— Может быть, мать твоя жива? Конечно, может быть, она там жизнь устраивает, старается все с нуля сделать, но отец твой вряд ли живой. Ты не обижайся, но я его хоть и плохо помню, зато прекрасно помню, что он неприятности везде находил, и только так мужиков наших в какой-нибудь криминал втягивал. А мы, бабы, потом все расхлебывали, — сказала баба Вера.
Мальчик усмехнулся, посмотрев на нее. Она тоже улыбнулась, а затем они пошли вместе смотреть телевизор, как и проводили вечера, когда мальчик оставался у нее. Баба Вера сидела в кресле, смотрела на то, как мальчик наблюдает за телешоу, и видела, что ему больно и страшно, что ему плохо, что он действительно готов отдать себя детскому дому, лишь бы больше не оставаться с этой чокнутой теткой, у которой мало того, что ума толком не было, так она ему запрещала образование получать…
