«Залишимо її без копійки і квартири, вона і оком не моргне». Реготали чоловік з коханкою. А прийшовши до суду, парочка ледь не подавилась…

Мать всю норовила вернуть разговор в русло о муже, но дочь ловко уводила в сторону. То про предстоящие сборы говорила, то погоду на юге, то про пользу морского загара. «В следующий раз, мамочка, мы с тобой обязательно полетим», — сказала она на прощание, обнимая Галину Андреевну.

«Да я отчего?» — только пожала плечами мать. «Ты бы лучше с мужем летала». Катя в ответ еще раз крепко обняла маму и вышла из квартиры.

У нее еще много дел перед поездкой. На душе как-то отлегло и уже меньше думалось про нанесенную Сергеем обиду. У Кати было чувство, что эта поездка полностью изменит ее жизнь.

На следующее утро Таня провожала Катю в аэропорту. «Отдохни там за двоих, подруга», — подмигнула Таня. «Я постараюсь», — улыбнулась Катя.

«Ты знаешь, я так тебе благодарна. Мне кажется, благодаря этой путевке моя жизнь обязательно изменится в лучшую сторону. Танечка, я никогда не забуду твой царский подарок».

«Да брось ты, пустяки. Ты улыбаешься, и мне уже ничего не надо». Подруги обнялись на прощание, и вскоре Катя смотрела на удаляющуюся землю через иллюминатор.

Она летела через облака к своей мечте — к морю. Она всегда так хотела там побывать, но вечная экономия не позволяла это сделать. И вот мечта осуществлялась.

Сергей вернулся вечером домой. Кати так и не было. Он заметил, что нет дорожной сумки и чемодана.

Некоторые вещи жены отсутствовали, а значит, действительно, улетела в отпуск. Сергей усмехнулся. Вот зараза.

Он прятался, изображал любящего мужа, боялся, что жена узнает про его связь. А оказывается, она не очень-то и огорчилась. Всё потому, что сама ему изменяла.

Сама же вчера об этом сказала. Сергей одного не мог понять — чего она так тогда была одержима идеей родить от него? Или любовник не хотел? А может быть, никого у Кати нет? Так, в порыве обиды ляпнула, и никуда она не улетела. Сергей решил позвонить Галине Андреевне, чтобы узнать, где же её дочь.

Нет, никаких угрызений совести он не испытывал, просто хотелось унести ясность. Галина Андреевна очень удивилась, когда услышала вопрос Сергея, где Катя. — Как, Серёженька, ты не в курсе? — Ничего не понимаю.

Катя вчера у меня была, сказала, что подруга ей путёвку подарила. Она в отпуск поехала, — говорила женщина, волнуясь. — Я ей ещё сказала, что нехорошо одной без тебя.

Она как-то легкомысленно к этому отнеслась. — Серёжа, у вас всё с Катей нормально? — К сожалению, нет, — ответил Сергей. — Сейчас мне всё понятно, как никогда.

— Что тебе понятно? — Да то, что ваша дочь мне изменяет, Галина Андреевна. — Катя? Да ты что? Она же тебя больше жизни любит. — Да она сама мне сказала, что у неё есть любовник.

Я не хотел в это верить, и зря. С ним она в отпуск и улетела. Сергей говорил и всё больше убеждался в своей правоте, обижался на жену, совсем забыв про свою измену.

Теперь в глазах Галины Андреевны он был пострадавшей стороной. Она что-то пыталась сказать в оправдание дочери. Женщина не верила, что Катя могла так поступить.

Но Сергей был просто в ударе. Он кричал в трубку, как любил Катю, а она его предала. За что? Почему? Теперь только один выход — развод.

— Постой, Серёженька, не горячись. Катя вернётся, и всё обязательно прояснится. Не могла она тебя изменить? Может быть, обиделась на тебя за что-то? — Да за что? Чем я мог её обидеть? Я пылинки с неё сдувал.

— Я всё равно не верю, что у меня дочь такая, — твёрдо ответила Галина Андреевна. — Не так я её воспитывала. — Ладно, Галина Андреевна, вы, наверное, правы, не буду я себя накручивать.

Может быть, кто и сказал, что обо мне. А Катя и поверила. — Приедет, поговорим.

— Вот и правильно. А я ей позвоню прямо сейчас. Её самолёт уже давно приземлился, и она должна быть на месте.

На этом их разговор закончился. Теперь Сергей был уверен, что бы там ни сказала Катя Галине Андреевне, всё равно виноватой будет она. Он же первый выложил свою правду.

Зачем ему всё это было нужно? Да всё просто. Сергей по своей природе был трусоват и всегда старался искать крайних. Хоть кто виноват, только не он.

Галина Андреевна уже битый час пыталась дозвониться до Кати, но телефон дочери был вне зоны доступа. Пожилая женщина вновь почувствовала, как до боли сжалось сердце, дурные предчувствия одолевали её. Машинально она включила телевизор, чтобы не сидеть в тишине, слушая голос автоответчика с телефона Кати.

Как раз начинались новости. Вначале ведущая что-то говорила о мировых событиях. Потом вдруг прервалась и сообщила о срочной новости.

На серпантине в одном из курортных городков по пути из аэропорта в пропасть сорвался автобус. Несколько человек погибли, много раненых, есть пропавшие без вести. Галина Андреевна вскрикнула, услышав такое сообщение.

Это ведь был тот самый приморский городок, куда направлялась Катя. И тут зазвонил телефон. Галина Андреевна, не глядя на дисплей, нажала кнопку вызова и закричала.

— Катя, Катенька, у тебя всё в порядке? — Галина Андреевна, это не Катя, а Таня Петренко, — услышала она в взволнованный женский голос. — Ах, Танечка, я ничего не могу понять, говорят про какой-то автобус, и Катя молчит. — Я всё знаю, Галина Андреевна, вы только не волнуйтесь.

— Скажи мне, что это неправда, Катя ведь не была в том автобусе? Я сейчас звонила в МЧС, мне сказали, что списки пассажиров уточняются. Господи, хоть бы её там не было! И эти слова Галина Андреевна повторяла, как молитву, весь остаток вечера. Катя так и не звонила.

Галина Андреевна сообщила Сергею о случившемся. Тот действительно был в шоке. Так с женой он точно не собирался расставаться.

К утру появилась информация — всех пассажиров, живых и мёртвых, достали из пропасти. Но Кати там не было. Хотя в автобусе она была, это точно.

Спасатели делали вывод, что её могло откинуть в реку, которая протекала неподалёку. Бурная горная река могла захватить Катю и отнести далеко от места трагедии. Сейчас спасатели искали тело.

Тело. Галина Андреевна отказывалась верить, что Кати больше нет. Соседка Софья Александровна, узнав о беде, была рядом.

Приехала и Таня поддержать. Вскоре и Сергей пожаловал. Таня смотреть не могла на него.

Изображает из себя скорбящего, а сам… Впрочем, это не её дело. Говорить об измене Сергея при Галине Андреевне сейчас было неуместно. Женщина и так еле держалась.

Таня несколько раз спрашивала, может быть, вызвать скорую, но женщина отказывалась. А потом вдруг рухнула в один миг. Скорая приехала быстро.

Галину Андреевну госпитализировали с подозрением на инсульт. Последнее, что запомнила Катя, это последние моменты в автобусе. Пассажиры восторгались местными пейзажами за окном, удивлялись крутой и узкой дорогой в горах, по которым они поднимались.

Катя тоже прилипла к стеклу и с интересом смотрела на уходящую в бесконечную глубь пропасть, которая была совсем рядом от дороги. «А если сорвёмся?» — мелькнула тревожная мысль в её голове. Она даже не успела себя убедить в том, что это всё глупости.

Маршрут ведь проверен, и водитель явно опытный. Как вдруг автобус дёрнуло и повело куда-то в сторону. В следующую секунду они уже летели вниз.

Катя кричала в ужасе, как и все, понимая, что сейчас никто в этом мире не может им помочь, кроме Бога. А потом — удар и темнота. После Кате казалось, что она спит.

И ей снится тяжёлый, липучий сон, который никак не хочет заканчиваться, а всё больше затягивает и затягивает её в какую-то пучину. И в этом сне она плыла, точнее, её нёс сильный поток, больно ударяя её безвольное тело о камни. А Катя безвольно подчинялась этой неведомой силе, словно песчинка в огромном океане.

А потом она поняла, что задыхается. Захотела открыть глаза, вдохнуть воздуха, но противная ледяная вода устремилась в лёгкие. Катя поняла, что это не сон, это смерть.

Дальше какой-то толчок, удар и вновь темнота. И сколько длилась эта темнота, неизвестно. Очнулась Катя в каком-то доме.

Она лежала на простой железной кровати, укрытая стареньким одеялом. Женщина попробовала поднять голову, и всё тело тут же пронзило нестерпимая боль. Она вновь отключилась.

И вновь тягучий сон затягивал её в паутину каких-то видений. К ней являлся Сергей со своей любовницей. Они смеялись, целовались в неё на глазах.

Потом вдруг из тумана вырисовалась мама. Она что-то говорила, убеждала её в чём-то, а потом плакала. А иногда Катя виделся крупный бородатый мужчина, который наклонялся к ней и что-то шептал на непонятном языке.

Это было так страшно. А потом сон отступил. Катя открыла глаза и не могла понять, она умерла или ещё жива.

Где она? Всё та же железная кровать, одеяло. Женщина осторожно повернула голову. Боль ещё была, но не такая резкая.

Катя смогла рассмотреть простое убранство комнаты, где она лежала. Глиняный пол, побеленные каменные стены, маленькое окошко, занавешенное какой-то тряпицей. Кроме кровати в комнате был ещё грубо сколоченный стол, старый шкаф.

В углу тлел очаг. Не печка, не камина, а именно очаг. Катя такой в каком-то мультике в детстве видела.

В нём, подвешенный на железный пруд, висел котелок. В комнате пахло какими-то травами. Катя не могла понять, какими, но от этого запаха нестерпимо хотелось чихнуть.

Общи! — не сдержалась она. И тут из-за навески, которая отделяла ещё одну комнату, выглянул тот самый бородатый мужчина из Катиных сновидений. Она в ужасе замерла, понимая, сон продолжается.

Очнулась — вывел её из-за цепенения голос мужчины. — Ну, наконец! А то уже три месяца лежишь. Не помираешь, не живёшь.

— Три месяца! — прошептала в ужасе Катя. — Где я? Кто вы? — Зови меня Гогой, — усмехнулся мужчина. Тебя как зовут, помнишь? — Я Катя.

— Уже хорошо. А что случилось с тобой, Катя, помнишь? — Автобус. Я ехала в нём.

Он упал в пропасть. — Правильно. Значит, черепушку твою не стрясло.

Уже хорошо. Я нашёл тебя на берегу реки и к себе притащил. Вот три месяца выхаживаю.

У тебя нога сломана была, но я шины наложил как надо. Должна уже срастись. — Почему я тут? Почему вы в больницу меня не отвезли? — В больницу! — вновь усмехнулся мужчина.

— А зачем? Нет, ты моя! И он, посмеиваясь, скрылся вновь за занавеской. Катя поняла, что возвращение с того света — это ещё не окончание её мучений. И самое страшное, что её тело практически её не слушалось.

Она словно тряпичная кукла. Лежала на этой панцерной кровати. А этот мужик волен делать с ней всё, что хочет.

Вскоре Гога вернулся, подошёл к очагу, налил оттуда в железную кружку какой-то жидкости. Потом к Кате присел у кровати на грубо сколоченный табурет. — Пей! — сказал он и протянул ей кружку.

— Что это? — в страхе прошептала Катя. — Не бойся, не отравлю. Его губы вновь расплылись в змеиной улыбке.

— Это отвар горных трав. Тебе сейчас полезно. Пей, говорю.

И он поднёс питьё к губам Кати, больно надавив на них ободком кружки. Женщина послушно выпила. Тёплый отвар, на удивление, был приятен на вкус, с лёгкой горчинкой, медовым послевкусием.

После этого напитка Катя почувствовала, что по телу словно пошла оживительная волна. Ей даже захотелось сесть. — Не торопись, — сказал Гога, глядя на её попытки.

— Не трать силы понапрасну. Встанешь, когда организм позволит. Катя вновь послушно кивнула.

Этот большой бородатый мужчина пугал её и в то же время удивлял. Кто он? Почему её держит тут, в старой лачуге? Она что, его пленница? Прошло ещё несколько дней. Катя уже могла сама вставать.

Однажды вышла на улицу и просто замерла в шоке. Вокруг были одни горы. Этот маленький домик, сложённый из камней, располагался так высоко, что, казалось, до неба можно рукой достать.

И вокруг ни души. Из-за скалы появился Гога. Он был в каком-то длинном плаще, опирался на палку, за спиной какой-то большой мешок.

В дневном свете Катя впервые разглядела его отчётливо. Это был мужчина лет пятидесяти, крепкий, высокий, с окладистой чёрной бородой. Такие чёрные кудри с небольшой сединой доходили почти до плеч.

Острый нос, хищный взгляд тёмных глаз. Гога был чем-то похож на коршуна. У Кати побежали мурашки по спине.

— Что он за человек? — Вышла, — неожиданно приветливо спросил Гога, подойдя ближе. — Вот и хорошо. Дыши воздухом, тебе полезно…