В дом знахаря ворвались беглые зэku и угрожая ножом, заставили лечить раненого. А когда дед предложил им попить чаю, они согласились, не догадываясь, ЧТО их ждет…

Пока я этим занимался, дед опустился на табуреточку. Устал он, видите ли. Наконец, рана была зашита.

Я взял марлю и сделал из нее повязку. Намазал мазью и наложил марлю, а сверху обмотал бинтом. Весь бинт израсходовал на этого.

К тому моменту, как я закончил перевязку, раненый уснул. Э! Ты! Чего сделал? Да спит он просто. Слышь, Юрец, не кипишуй.

А чё лепила? Долго он проспит? Я пожал плечами. Да покуда не полегчает. Пришел мне на выручку Евдоким.

А вы, может, пока чаю попьете? У нас там и похлебка есть сварена. А чё? Можно и почаевничать. Давай, молодой, тащи хавать.

Я принес кастрюлю с печки, тарелки и ложки, порезал хлеб. Эх! Чефирчику бы! Слышь, молодой, заварка есть? Я покачал головой. Мы травки вместо чая завариваем.

Эх! Давай свои травки. Я пошел заваривать чай. Богдаша, ты ягодки-то не забудь.

Вкуснее будет. Я сразу сообразил, о каких травках идет речь. Теперь главное правильно рассчитать.

Можно, конечно, положить их побольше, но тогда эти уснут вечным сном. Но становиться убийцей я не собирался. Поэтому я добавил немного ягод и налил им в кружки.

А сахарок-то у вас есть? Сахарницу с сахарным песком тоже поставил перед ними. Они начали есть. При этом ржали, обсуждая, как они удачно сбежали от конвоя.

Правда, третьему не повезло. Зацепился за какую-то железяку в машине и повис на ней. Так мы поняли, что они беглые зэки.

Зона была отсюда километрах в двадцати. Получается, их либо туда везли, либо оттуда. Спустя минут пятнадцать вместо ржача раздался смачный храп.

Урки уснули прямо за столом. — Давай, Богдаша, поторапливайся. Я очень быстро запряг Зорьку, сел верхом и помчался в Юсуповку к участковому, молясь, чтобы он был на месте и трезвый.

На мое счастье, он был на месте. Я ему все объяснил. Он, прихватив с собой парочку деревенских мужиков покрепче, поехал на своем служебном бобике.

— И сколько они проспят? — Да кто его знает? Может, час, может, два. Доехали быстро. Эти еще спали.

Дед, пока я ездил, связал их по рукам и ногам. И участковому осталось их только штабелями уложить к себе в машину. — Ну, благодарю за службу.

Они сегодня утром с автозака сбежали. Прикинулись, что плохо. Конвой открыл двери в нарушении всех инструкций, а эти их вырубили и бежать.

Те пока очнулись, пока сообщили, пока в погоню, эти куда-то задевались. — А про меня нет никаких известий? — Нет, парень, пока никаких. — Будет, если, дам знать.

Я кивнул. — А может, я тоже из беглых? — Да не, тогда бы меня уже нашли. Участковый же меня фотографировал.

Они уехали, забирая наших непрошеных гостей. А у нас снова настала тишина и дикая скука. Дед вновь вернулся к своему вязанию, а я к изучению книги.

Недели через две, перед самым Новым годом, в наши ворота въехала старенькая Нива. Из нее вышел мужик в странном одеянии, похожем на одежду священника. — О, Антипий приехал! — Это кто? — Староверы, у них тут община неподалеку.

Они иногда ко мне за помощью обращаются. У них, правда, и своя есть знахарка, но иногда она не справляется. Этот Антипий вошел в избу, повернулся в угол, где у деда икона висела, перекрестился.

— Здравия вам, хозяева! Пусть благословен дом ваш будет! — И тебе, Антипий, не хворать. — С чем приехал? — Да беда у нас. Акулинушка моя родила третьего дня.

До кровотечения у нее никак унять не можем. Как наша Мария не бьется, ничего не помогает. Боюсь, помрет сердешная.

Прошу тебя, Евдокимушка, подсоби. Дед кивнул, сказал мне, что собрать в дорогу. Я хотел тоже собираться, а он мне.

А ты, Богданушка, дома останешься. Хозяйство на кого оставим? Меня дня три не будет, а может, больше. Не теряй.

Пока не выхожу дочку его, не вернусь. Так что ты за старшего остаешься. Ну, с Богом! Они уехали, а я остался один.

Тоска смертная. Скитался из угла в угол. Днем следующего дня пришли из деревни за помощью.

Ко мне немного с недоверием отнеслись. Но что-что, а уж зубы я заговаривать научился. Уже прошло три дня, а Евдокима все не было.

Хоть он и говорил «не теряй», все равно было как-то волнительно. А когда уже почти стемнело, в ворота въехал знакомый автомобиль. Где Евдоким? Он у больной.

Что случилось? Да Лерочка моя, ей хорошо было. Она уже порхала, как и прежде. Настой закончился недели две назад.

Ну, я думаю, не поеду. Ей ведь хорошо уже. А вчера она упала.

Упала и не встает. Сегодня с утра бледнее смерти лежала. Есть не может, пить тоже.

Да и говорит с огромным трудом. Ну, что же вы наделали? Евдоким же сказал, что сразу приезжайте, как настой закончится. И что теперь делать? Когда он вернется? Я не знаю.

Может завтра, а может послезавтра. А ты сможешь ей помочь? Я попробую. Но после захода солнца нельзя лечить.

Оставайтесь до утра. Да не могу я. Он немного помолчал. Слушай, а если я Леру оставлю? Ты ее с утра полечишь.

А я вечером завтра вернусь за ней. Я кивнул. Лера тоже изобразила нечто похожее на улыбку.

Он пожал мне руку, поцеловал Леру в лоб и уехал. Я ее уложил на кровать, на которой некогда сам лежал. Надеюсь, у меня получится ей помочь.

Я просто должен ей облегчить страдания. Но для начала сходил, заварил травки и пару ягод бросил. Мне хотелось, чтобы она спокойно поспала, без боли.

Она сделала пару глотков и уснула. А я лег на дедовую кровать и тоже моментально уснул. И сегодня мне не снился снег.

Мне снилась Лера. И я был счастлив рядом с ней. Меня разбудил стон Леры.

На старых ходиках, что висели на стене, было пол шестого утра. Даже наш старый петух еще не прокричал свое кукаряку. Я встал и подошел к ней.

Она металась по кровати. Волосы спутались и были мокрые от пота. Ничего, ничего, Лерочка.

Я сейчас тебе помогу. Хотя что делать, я точно не знал. Решил сделать отвар из тех трав, которые добавляли в настойку для нее.

Я не знал, что делал Евдоким еще, какой заговор или что он там еще делал, но понадеялся на свою удачу. И Лере действительно стало лучше. Она притихла и открыла глаза.

Мне очень больно, практически одними губами прошептала она. Я не знал, что делать. Сердце разрывалось на части, поэтому решил действовать.

Как там дед говорил? В маленьких дозах лекарства, в больших — яд. Да, главное не переборщить. И я сделал отвар на основе тех ягод.

Леру я поел чайной ложечкой. После десятой она мне сказала, что боль ушла. Я даже вздохнул с облегчением.

И она уснула. Пока она спала, я занялся хозяйством. К обеду Лера проснулась.

На щечках румянец. Я не мог на нее налюбоваться. Покормил ее…